В конце прошлой недели, когда я в своем блоге описал политические взгляды латышей и русскоязычных в Латвии по украинскому кризису, один из читателей в комментарии поделился размышлениями насчет кажущихся противоречий во взглядах русскоязычных. Мол, как это возможно, что большинство русскоязычных считает себя патриотами Латвии и одновременно восхищается Путиным и поддерживает аннексию Крыма?
На этой неделе было представлено исследование Мары Лайзане, Айвиты Путнини и Илзе Милейко об учениках школ национальных меньшинств. Итоги исследования позволяют разобраться, как на самом деле русскоязычная латвийская молодежь видит свое место и будущее в Латвии, какова их политическая лояльность, и как они оценивают свои отношения с латышами. Выбор в пользу старшеклассников очевиден. Прежде всего, это позволяет нам заглянуть в будущее — сегодняшние старшеклассники через несколько лет начнут доминировать в публичной жизни, голосовать на выборах, принимать решения.
Во-вторых, ученики школ нацменьшинств у нас не раз становились объектом политической "инженерии". Начиная с описанной во введении к исследованию школьной реформы, связанной с ней политической риторикой и вытекающими последствиями и неудачами. Если смотреть с более широкой перспективы, быть может, действительно пришло время критически оценить, принесли ли действия латвийских политиков в отношении школ нацменьшинств ожидаемые результаты, и что вообще ожидалось. Из более масштабных опросов четко видно, что в отношении к политике русскоязычная молодежь больше похожа на своих родителей, чем на учеников латышских школ.
Исследование "Идентичность и принадлежность к Латвии учеников школ национальных меньшинств" не является первым в этой сфере. Стоит упомянуть хотя бы более ранние исследования Бригиты Зепы и Балтийского Института социальных наук. В то же время оно интересно в плане методологии. Метод "товарищеской этнографии", возможно, позволил приблизиться к реальным мнениям школьников больше, чем традиционные фокус-группы и другие качественные методы. В целом, в исследовании много интересных формулировок, которые показывают нам мотивацию конкретных людей, скрывающуюся за хорошо известными социологическими истинами. Скажем, использование этнонимов: русскоязычная молодежь вообще неохотно использует этнонимы "русский" по-латышски и "латыш" по-русски. По их мнению, первое в латышском языке имеет негативный подтекст, а со вторым невозможно идентифицироваться.
Это любопытный языковой палимпсест: не будем забывать, что в советское время в официальном латышском языке широко не использовалось слово "русский". Вместо этого было принято говорить "человек русской национальности". Это была своеобразная латышская самоцензура, которая включила отношение к определенной этнической группе в этноним, и сама же подвергла его цензуре. Но теперь, похоже, русскоязычная молодежь вообще неохотно делит людей по этническим категориям, подчеркивая, что "главное, чтобы человек был хороший" и т.д. В общем, это усложняет представление об "этнической" и "национальной" идентичности как о чем-то объективном, обязательном и четком.
Говоря об общих представлениях русскоговорящих молодых людей, исследование ясно подтверждает ряд уже известных истин, которые в большой мере созвучны итогам опросов. Коротко приведу эти истины:
- Русскоязычная молодежь чувствует себя принадлежной к Латвии как к месту жительства, а также как к отдельному государству, которое однозначно не является Россией. При этом они отчуждены от политической жизни Латвийской Республики, в которой (по их мнению) из-за выраженного доминирования латышей не происходит необходимое развитие (чтобы ни значило это слово).
- Отношение к языку у молодежи, как отмечают авторы исследования, преимущественно инструментальное, то есть язык надо учить ради карьерных перспектив. Идея о русском языке как втором государственном для них тоже не означает никакой политический Kulturkampf. Это просто более удобное общение и подтверждение своего присутствия в Латвии.
- Хотя в повседневности русскоязычные не ощущают слишком большую дистанцию в отношениях с латышами, они, в основном, живут в русскоязычной среде, особенно в Риге, Латгалии и некоторых крупных городах, где русский язык довольно самодостаточен. При этом употребление языка в повседневности (по крайней мере, пока отчаянные попытки политиков не увенчались успехом) не слишком политизировано: они нетрудно по необходимости менять языки и свободно действовать в обоих языковых пространствах. Латышский язык в школах, хотя время от времени вызывает недовольство, не стал причиной протестной мобилизации и конфликтов.
- Отношение к латвийской политике среди русскоязычный молодежи радикально циничное и отчужденное — они понимают, что политика Латвии — не их дело. Это вполне закономерно, ведь именно таким было послание политической элиты. У латышских политических партий и большинства СМИ этот контингент вообще не появляется на экране радара, и они это соответственно ощущают. Один респондент по поводу латышского языка в публичном пространстве говорит следующее: "Есть ощущение, что русских в Латвии нет. Их просто нет, их просто не замечают". Многие в латвийской политической элите, конечно, уверены, что на самом деле это хорошие новости — мол, русские знают свое место (точнее, отсутствие такового). Но вопрос, как обычно, в том, насколько это дальновидно. Как видно из исследования, русскоговорящие школьники очень цинично относятся к политике вообще: политики — неисправимо корыстолюбивые и некомпетентные авантюристы. А это делает их латентно враждебными к демократии и чуткими к разного рода популизму — и в Латвии, и в других местах. Тот факт, что они, как и их родители, очень уважают Путина, это результат вовсе не только российской пропаганды. Это также результат чувства отчужденности от структур демократической Латвии.
На этом фоне обязательный раздел "предложений" (policy proposals) в выводах авторов звучит очень оптимистично. При прочтении следующего абзаца, главным чувством, которое возникло у рецензента, было уважение к почти донкихотовской вере авторов в добро:
"Политикам и СМИ важно избегать противопоставления русского и латышского языков. Важно найти в мультикультурной среде Латвии место также для русского языка. Одна из возможностей — рассматривать русский язык как первый, материнский для молодежи национальных меньшинств, а латышский язык — как язык родины. Важно уважение латышских политиков к русскому языку и людям, которые на нем говорят, а также уважение русскоязычных политиков к латышскому языку и людям, которые на нем говорят. Молодежь национальных меньшинств воспринимает политиков как главных инициаторов рассмотрения национальных вопросов и конфликтов".
В целом, исследование заслуживает, чтобы его прочитали. Оно обладало бы большей исследовательской релевантностью, если бы авторы больше вовлекли в свою дискуссию предыдущие исследования проблем идентичности "русскоязычных" в странах Балтии и других местах. Список литературы и теоретическую часто могли бы украсить книги Дэйвида Лейтина ("Identity in Formation") и Тимофея Агарина ("A Cat's Lick"). Ход исследования в большей степени определяет его объект (русскоязычная молодежь Латвии), а не какой-либо концептуальный подход к анализу. Но в качестве исходного материала для дальнейших размышлений это исследование является ценным.
Перевод DELFI. Оригинал здесь