Всего несколько месяцев назад, в феврале, все были уверены, что на этот раз президентские выборы будут чисто техническими: действующий президент Коморовский прекрасно справляется со своими обязанностями и легко переизберется уже в первом туре с результатом 55–60%, а его ближайший соперник Дуда наберет дай бог процентов 15–20. Хотя что там в феврале, на прошлой неделе соцопросы по-прежнему сообщали о грядущей победе Коморовского. Но вместо этого поляки решили поступить так же, как в 2005 году: в последний момент передумать и выбрать себе президентом отстающего кандидата из национал-консерваторов.
В 2005 году таким образом в президенты попал покойный Лех Качиньский. Теперь этим путем прошел почти совсем неизвестный политик Анджей Дуда, о существовании которого даже в Польше мало кто знал всего полгода назад. Хотя, если не считать конкретно личности Дуды, предвидеть какой-нибудь такой выверт польской демократии было нетрудно. Несмотря на выдающиеся успехи страны в экономике и европейской интеграции, политическая система Польши уже несколько лет пребывает в тяжелом застое и рано или поздно обязательно должна была дать сбой, выбросив на один из важнейших постов в стране незнакомца с утопической программой.
Понятно, что среди причин успеха Дуды его собственные политические таланты идут последним номером. До победы на президентских выборах его высшим личным достижением в политике было третье место на выборах мэра Кракова. Еще он избрался депутатом в Сейм (2011) и Европарламент (2014), но это уже по партийному списку "Права и справедливости".
Подраскрутившись во время избирательной кампании, молодой политик национал-консервативного направления (в Польше довольно популярного, но все-таки нишевого) мог бы набрать в итоге процентов двадцать или даже двадцать пять. Но выиграть сначала в первом туре, а потом и во втором, причем с приличным отрывом, — такое стало возможно только благодаря глубокому кризису в польской политике.
Суть этого кризиса сводится к тому, что проигравшая эти выборы партия власти "Гражданская платформа" руководила Польшей слишком долго и слишком успешно, чтобы в какой-то момент польские избиратели не раскапризничались и не сменили ее на кого-нибудь маргинального и для государственного правления малопригодного.
За восемь лет правления "Гражданской платформе" действительно удалось добиться очень многого. Польша оказалась единственной страной в ЕС, где не было экономического спада. Польша стала крупнейшим чистым получателем субсидий из бюджета ЕС. Лидеры Евросоюза признали Польшу крупной и важной страной и начали активно привлекать ее к принятию общеевропейских решений. Польские политики, единственные в Восточной Европе, попали на высшие посты в Брюсселе: Ежи Бузек возглавлял Европарламент, Дональд Туск — президент Евросовета. Внутри у Польши 3,5% роста ВВП (2014), падающая безработица, увеличивающиеся зарплаты и своевременные реформы, а вовне отличные отношения и с Германией, и с Евросоюзом, и с США.
Даже в отношениях с Россией правительству "Платформы" в свое время удалось добиться таких успехов, которые сейчас смотрятся чем-то из параллельной реальности. Ради улучшения отношений с Польшей в 2009–2010 годах Путин сначала осудил пакт Молотова — Риббентропа, а потом признал и осудил еще и расстрел польских офицеров в Катыни. Это просто предел внешнеполитических мечтаний любого польского государственного деятеля. В результате "Платформа" стала первой в истории демократической Польши партией, которая не просто смогла полностью доправить до конца свой первый срок (что уже редкость), но и благополучно переизбраться на второй.
Качиньский держит небо
Но обратной стороной этого долгого и успешного правления стала идеологическая и кадровая деградация польской оппозиции. Те польские политики, кто хотел не прозябать в маргинальной крайне правой или крайне левой оппозиции, а получить доступ к реальной власти, стремились попасть в "Платформу". Большую часть накопленного за годы у власти партактива "Платформы" можно разделить на два длинных списка: одни перешли в партию власти из левых социал-демократов, другие — из правой "Право и справедливость" Качиньского.
Эти переходы облегчались тем, что после прихода к власти "Платформа" не исповедовала какой-то внятной идеологии. Это была такая меритократия, где принимались те решения, которые казались в данный момент оптимальными. Например, в реформе пенсионной системы правительство "Платформы" одновременно использовало и такую правую меру, как повышение пенсионного возраста, и такую левую, как частичная национализация пенсионных накоплений в частных фондах. То же самое с социальными вопросами: внутри одной "Платформы" прекрасно уживались и те политики, кто считал, что без легализации однополых браков в Польше жить дальше невозможно, и те, для кого это конец света.
Всю эту разнообразную компанию внутри одной партии удерживал всего один человек — лидер "Права и справедливости" Ярослав Качиньский. На протяжении всех восьми лет у власти, и на последних выборах в том числе, главный посыл "Платформы" польским избирателям был предельно простой: не важно, какую позицию мы занимаем по тому или иному вопросу, важно, что мы — это единственная сила, которая способна не дать Качиньскому вернуться к власти. Потому что если он вернется к власти, то вы помните, как в 2005–2007 годах мы сидели тут в изоляции, рассорившись со всем миром, готовились проверять школьных учителей на гомосексуализм, а в правительстве заседали 30-летние гопники из "Молодежи всепольской".
И все восемь лет поляки это прекрасно помнили. Они и сейчас вряд ли что-то забыли про замечательные годы правления Ярослава Качиньского. И если бы в президенты от "Права и справедливости" баллотировался не Дуда, а сам пан презес, то никаких шансов у него не было бы. Он бы получил свои привычные 30–35%, но весь его гигантский негативный рейтинг достался бы Коморовскому, поддержанному "Платформой".
Мы устали, вы уходите
Это противостояние средневекового национал-консерватора Качиньского и сплотившихся в "Платформе" сил здравого смысла занимало поляков год, два, пять. Но вечно это продолжаться не могло. Избиратели начали уставать от того, что из года в год политики предлагают им один и тот же ограниченный выбор между Качиньским и не-Качиньским. Людям хотелось чего-нибудь новенького, но новенького был дефицит, потому что все амбициозные системные политики встроились в единственную партию власти — "Платформу", Качиньский железно закрепил за собой еще 25–30% своих безотказных национал-католических избирателей, так что на оставшемся пятачке крутились только сомнительные маргиналы или совсем уж пенсионеры из 90-х.
Тем не менее с годами привычная дуэль Качиньского и "Платформы" становилась все менее убедительной. Отсюда третье место взявшейся из ниоткуда партии водочного миллионера Паликота на парламентских выборах 2011 года. Отсюда невиданный успех (24% голосов) нишевой аграрной партии PSL на региональных выборах 2014 года. В первом туре этих президентских выборов — то же самое. Вдруг третье место с 20% голосов занял рок-певец Павел Кукиз, программа которого сводилась к полной ереси о том, что если ввести в Польше выборы в Сейм не по партийным спискам, а по одномандатным округам, то это поможет новым партиям пробиться в большую политику.
Наконец, ко второму туру общая усталость от старых раскладов стала настолько сильной, что Качиньскому оказалось достаточно заменить свое надоевшее лицо на любое другое новое, пускай с теми же речами, чтобы за него проголосовали. И вот ставленник Качиньского Анджей Дуда выигрывает выборы просто потому, что вы в "Платформе", может, и неплохие ребята, но за восемь лет у власти нам чертовски надоели.
Без правительства
Не самое ответственное решение, и, скорее всего, очень скоро полякам придется за него расплачиваться. Вот, например, оценка уровня популизма в программах двух участников второго тура. Выполнение предвыборных обещаний поддержанного "Платформой" Коморовского оценивается в 18–35 млрд злотых (примерно $4,8–9,5 млрд). Немало, но у Дуды обещаний на 175–300 млрд злотых ($47–81 млрд.). Ведь он обещает и ежемесячные пособия на каждого ребенка начиная со второго, и увеличение не облагаемой подоходным налогом части зарплаты, и отмену повышения пенсионного возраста, и бесплатные детские сады, и bail-out для тех, кто взял кредиты в швейцарских франках, и многое другое.
Понятно, что ничего из вышеперечисленного он сделать не сможет, потому что президент по польской Конституции — фигура второстепенная, за вопросы бюджета отвечает правительство. А в правительстве сейчас по-прежнему "Платформа". Правда, уже осенью пройдут парламентские выборы, и теоретически президент Дуда может получить дружественное себе большинство "Права и справедливости" в Сейме и кабинет во главе с его покровителем Ярославом Качиньским.
Но это только теоретически, а практически шансов на это немного. Потому что избирательную кампанию "Права и справедливости" в Сейм будет возглавлять уже сам Качиньский, давно надоевший большинству поляков. Кроме того, на парламентских выборах в Польше второго тура не предусмотрено, и значит, для собственного правительства "Праву и справедливости" потребуется сразу получить абсолютное большинство голосов и абсолютное большинство мест в Сейме. А это практически невозможно.
Можно, конечно, попробовать собрать коалицию с кем-нибудь из мелких партий, но никто в польской политике не хочет объединяться с Качиньским. Скорее все остальные партии соберутся вокруг немного проигравшей "Платформы" в широкую коалицию, чем кто-нибудь из них будет рисковать своей и без того небольшой популярностью, договариваясь с Качиньским.
Стулья, скрепы и самодеятельность
В результате главным вопросом и внутренней, и внешней политики Польши на ближайшие годы будет то, сможет ли президент Дуда стать реально независимым от своего покровителя Ярослава Качиньского. Потому что сейчас никакой независимости в их отношениях нет и Дуда точно воспроизводит все привычные позиции Качиньского, разве что почаще улыбается. Это означает, что в ближайшее время Польшу, скорее всего, ждет возобновление мелочного соперничества между президентом и премьером, как это уже было в 2007–2010 годах, когда президент Лех Качиньский и премьер Дональд Туск никак не могли определиться, кто из них главнее. Опять будут споры, кто должен ехать на важный саммит, сколько ставить стульев на переговорах, кому должны отчитываться те или иные чиновники, и прочее, и прочее.
Если политическая стратегия Ярослава Качиньского не поменяется (а с чего ей меняться, когда ему уже 66 лет), то вечный лидер "Права и справедливости" будет использовать президента Дуду, чтобы по максимуму нагнать рейтинг своей партии. То есть во внутренней политике любые инициативы правительства "Платформы" будут наталкиваться на президентское вето, как это уже было при президенте Лехе Качиньском, а в политике внешней опять начнется рискованная самодеятельность и все та же борьба за очки рейтинга.
Польские президент и премьер опять будут проводить две разные, конкурирующие внешние политики, которые будут совпадать только местами — например, в соревновании, кто быстрее откроет в Польше базу НАТО. Новый президент обязательно начнет влезать в отношения Польши с ЕС, которые в последние годы считались прерогативой правительства. Причем влезать деструктивно. Во-первых, Дуда много раз заявлял, что сейчас к Польше в ЕС относятся как к стране категории Б, — надо исправлять. А во-вторых, даже самые враждебные отношения с Россией не отменяют глубинной германофобии Качиньского и всей его партии. Ну и, само собой, никуда не денутся традиционные комплексы польских националистов: борьба с однополыми браками, абортами, искусственным оплодотворением и прочими греховными ужасами, которые мечтает навязать Польше бездуховный Евросоюз.
В отношениях с Москвой повторить сближение 2009–2010 годов, ставшее возможным благодаря противоречиям Качиньского и Туска, сейчас вряд ли возможно — после украинских событий почти все польское общество настроено антироссийски. Но новый президент может добавить проблем своими попытками обострить ситуацию. В свое время Лех Качиньский, чтобы доказать, что он в отличие от размазни Туска настоящий борец с Россией, катался под обстрелы на осетинскую границу, кружил над Грузией во время войны в августе 2008 года, пока наконец не заявился без приглашения в Смоленск, где его игры на обострение закончились трагически.
Тогдашнюю линию поведения Леха Качиньского вырабатывал его старший брат-близнец Ярослав. Теперь место погибшего Леха может занять послушный Анджей Дуда. Возможно, когда-нибудь он избавится от этого покровительства, но сделать это очень непросто. Много раз самые звездные молодые кадры "Права и справедливости" пытались свалить Качиньского с поста председателя изнутри или расколоть партию, создав что-то консервативное, но без Качиньского. Все впустую. Партийные осколки этих попыток сейчас или распущены, или живут с рейтингом 1–2%, а Качиньский продолжает уверенно собирать свои 30% — не больше, но и не меньше.
Конечно, никто из предыдущих конкурентов Качиньского за звание лидера консерваторов не выигрывал президентских выборов, а Дуда выиграл. К тому же Качиньскому уже 66 лет, и видно, что он стал сильно сдавать физически. Поэтому в будущем Дуде, возможно, удастся заменить старика и модернизировать движение польских национал-консерваторов. Но это перспектива на годы и годы, а не на ближайшие месяцы.
Больше на Carnegie.Ru