В своем интервью Delfi профессор востоковедения Латвийского университета Леон Тайванс высказал тезис о несовместимости ислама и христианства и предупредил жителей Латвии о неизбежности терактов, которую повлечет за собой необратимый, на его взгляд, приток мусульман в Латвию. Слабость данных утверждений в том, что они полностью игнорируют конфликты внутри ислама и их политическую подоплеку. Трезвая оценка "исламского фактора" в мировой политике и его возможного воздействия на ситуацию в Латвии требует более информированного подхода.
Конфликты внутри ислама
Центр турбулентности мусульманского мира сегодня находится в его ближневосточном арабо-суннитском ядре. Это связано с происходящим на наших глазах распадом системы государств и регионального порядка, установленного на обломках Османской империи после 1923 года. Для арабо-суннитского большинства региона это означает потерю своего доминирующего статуса. Сунниты (около 90% всех мусульман), не только представляют арифметическое большинство, но и считают себя носителями "правильного, чистого ислама". Шииты (около 10% от общего числа мусульман, но большинство в таких странах, как Иран, Ирак, Ливан, Бахрейн, Азербайджан) в данном контексте рассматриваются не как религиозное меньшинство, а как еретики, отступники от "истинной веры".
Поэтому когда, например, в Ираке результаты свободных выборов отражают демографические реалии - победу партий, опирающихся на шиитское большинство - многие сунниты видят в этом не торжество демократии, а узурпацию шиитами принадлежащей им по воле Бога власти. Экстремистские организации вроде Исламского Государства (ИГ) паразитируют на этом чувстве ущемленности суннитов. И это находит отклик среди немалого их количества, даже у далеко не фанатичных людей - иначе трудно было бы объяснить такую жизнестойкость ИГ, вопреки бомбардировкам международной коалиции.
Возрастающее влияние шиитского Ирана только усиливает паническую боязнь арабо-суннитских режимов потерять свое господство в регионе. Не случайно персы (иранцы) и шииты заменили Израиль и евреев как главный объект официально санкционированной ненависти. Войны в Сирии, Ираке и Йемене рассматриваются как разные фронты одной экзистенциальной арабо-суннитской битвы против Ирана и шиитов.
Несомненно, у суннитских монархий Персидского залива есть основания опасаться взлета Ирана, особенно после подписания 14 июля соглашения между Ираном и членами Совбеза ООН плюс Германией по поводу иранской ядерной программы и последующего снятия международных санкций против Тегерана. Иран, в отличие от эмиратов Залива, страна с образованным, в целом про-западным населением и огромным экономическим и научным потенциалом. Но проблемы арабо-суннитских режимов связаны не с Ираном, а с их собственной неспособностью адаптироваться к 21 веку. Не вина иранцев, что они, несмотря на международные санкции и изоляцию, сумели создать продвинутую ядерную программу, а Саудовская Аравия до сих пор не собрала даже автомобиль. Культивирование образа шиитского врага помогает режимам, подобным саудовскому, мобилизовывать сторонников, выставляя себя защитниками интересов суннитов, а заодно оправдывать внутренние репрессии и откладывать решение собственных назревших проблем.
Таким образом, вопреки Тайвансу, проблема нестабильности на Ближнем Востоке вызвана вовсе не неким абстрактным "исламом", а конкретными политическими обстоятельствами, которые формирует соперничество разных региональных сил в борьбе за власть и влияние. Религиозные мотивы, конечно, играют роль в мобилизации масс, но носят в основном прикладной характер (что ничуть не уменьшает их деструктивной силы!). Соответственно, и решение этих проблем должно лежать прежде всего в политической плоскости.
Что делать?
Отголоски порожденных суннитским реваншизмом войн и этнических чисток будут докатываться до Европы в виде терактов и беженцев. Но можно по крайней мере пытаться смягчить или минимизировать негативные последствия этих конфликтов для Европы. И здесь латвийские политики тоже несут свою ответственность. Общество должно от них требовать проведения в рамках ЕС и НАТО такой политики, которая будет вносить вклад в решение, а не разжигание, конфликтов в мусульманском мире.
В первую очередь, это означает эмансипацию от наших так называемых региональных союзников - Саудовской Аравии и других монархий Персидского залива. Тесные исторические и экономические связи некоторых влиятельных членов ЕС, прежде всего, Великобритании и Франции, с этими странами искажают позицию всего ЕС в отношении региональных конфликтов. В сирийском вопросе, например, Лондон и Париж с самого начала навязали ЕС бескомпромиссную позицию в отношении режима Ассада, настаивая на его уходе. За 4 года свергнуть Ассада не удалось, а сирийская оппозиция практически полностью перешла под контроль джихадистов.
На сегодня, по сути, Запад и Ассад де-факто союзники в войне против ИГ. Но если для Запада война с ИГ является главным приоритетом, то для его суннитских союзников (Саудовской Аравии, Катара и Турции) главная цель - свержение Ассада, принадлежащего к алавитской ветви шиизма и близкого союзника Ирана. Запад оказывается в шизофренической ситуации: с одной стороны, он боится замены Ассада джихадистами из ИГ или Аль-Кайеды, с другой - не желает обижать союзников и клиентов. Для Франции, например, с ее застойной экономикой, сделки по продаже оружия Саудовской Аравии оборачиваются десятками тысяч новых рабочих мест. Взамен Париж, и в несколько меньшей степени, Лондон обеспечивают дипломатическую поддержку Саудовской Аравии в ее непримиримой позиции по Сирии. В результате конца войне не видно, террористы получили плацдарм площадью с несколько Латвий, а миллионы сирийских беженцев стучатся в двери Европы. Если страны ЕС, включая Латвию, действительно озабочены проблемой терроризма и неконтролируемой миграции, то они должны пересмотреть свою позицию по Сирии.
Аргументы о том, что Латвия, мол, слишком мала и далека от региона, не выдерживают критики. Никто не ожидает, что Латвия будет играть первую скрипку в этом вопросе. Но в рамках ЕС всегда есть возможность искать союзников, тем более что немало стран ЕС недовольны тем, что им приходится платить цену за сиюминутные интересы Лондона и Парижа. Что касается конкретно Латвии, то ее министр иностранных дел мог бы, для начала, перестать выступать с абсурдными заявлениями в адрес России: конфликт вокруг Украины не означает, что ЕС не может или не должен сотрудничать с Россией в других вопросах, где затрагиваются его жизненные интересы. Учитывая близкие отношения Москвы с Дамаском, ее роль в политическом урегулировании сирийского конфликта незаменима. Если это понимают американцы (госсекретарь Джон Керри ездил в мае в Сочи обсуждать Сирию с президентом Путиным), то тем более это должно быть очевидно для европейцев: ведь Сирия гораздо ближе к Европе, чем к Америке, и война затрагивает европейцев напрямую.
Внешняя политика - это только часть ответа на вызовы терроризма и миграции. Страна должна быть к этому готова и на внутриполитическом уровне. Но пока ничто не свидетельствует о такой готовности со стороны латвийской политической элиты. Когда политики говорят о том, что Латвия не может принимать беженцев из-за своей уникальной этнической ситуации, это не просто расизм и пренебрежение принципами солидарности (к которой, правда, эти же политики всегда готовы призвать своих европейских партнеров, когда речь заходит о российской угрозе). Это еще и создание благоприятных условий для будущей радикализации тех беженцев, которые все-таки в Латвии окажутся. Ведь, как показывает опыт других стран, радикализация процветает в условиях отверженности и отчужденности от "принимающего общества".
К сожалению, профессор Тайванс вносит свой вклад в популяризацию анти-мусульманских предрассудков, когда, например, утверждает, что мусульманские иммигранты платят арендную плату от случая к случаю, в зависимости "от воли Аллаха". Это не просто неправда - ведь вряд ли можно предположить, что все 20 с лишним миллионов мусульман Европы владеют собственным жильем. Это опасный пример демонизации определенной группы населения, которая может стать самосбывающимся пророчеством.
Латвии нужна информированная, основанная на фактах и рациональных аргументах, дискуссия об исламе, беженцах и терроризме, а не популистские заявления политиков и отжившие свой век обобщения в духе "столкновения цивилизаций".
