Востоковед Леон Тайванс: Беженцы не выучат латышский, даже если его будут скармливать через трубочку  (407)

Если Латвия только готовится открывать ворота настоятельно стучащемуся в них арабскому миру, то Западная Европа, начавшая заманивать восточных гастарбайтеров сразу после Второй мировой, давно погрузилась в уныние. Надежды на то, что новоприбывшие растворятся в местном населении по принципу плавильного котла исчезли, зато приметы явной несовместимости двух цивилизаций налицо.

Третье поколение мусульман оказалось чуть ли не радикальнее двух предыдущих. Устои европейской цивилизации оказались для них попросту неприемлемыми. Чтобы их принять, иммигрантам надо сломаться, но они этого делать, очевидно, не желают. Удастся ли Латвии в этом смысле удастся достичь большего эффекта, чем большим староевропейским странам?

В интервью порталу Delfi Леон Тайванс рассказал, что ждать Латвии от прихода восточных беженцев и откуда ноги растут у исламского радикализма, начавшего набирать силу еще в те времена, когда Тайванс работал в Институте востоковедения СССР под началом Евгения Примакова.

- Вы много лет работали под руководством скончавшегося на этой неделе экс-премьера России Евгения Примакова. Какие сохранились воспоминания?

- Когда в конце 70-х Примаков возглавил Институт востоковедения АН СССР, я исполнял обязанности ученого секретаря — он предложил продолжить работу с ним, а я не отказался. Это был непростой начальник, но ко мне у него почему-то было особое отношение: когда я заходил, он вставал, и никогда при мне не употреблял нецензурные слова, хотя в остальных случаях он их не чурался. При этом никаких неформальных отношений у нас не было. В итоге, мы вместе успешно проработали почти семь лет, пока он меня не уволил. 

- За что?

- Кагэбэшники засекли меня в церкви. Примаков долго извинялся, что вынужден это сделать, говорил, что его жена — тоже религиозный человек, но на такой должности нельзя быть идеологически неблагонадежным. Тем более, что моя анкета никогда не внушала доверия: отец — священник.

Примаков был типичной фигурой переходного периода. С одной стороны, он был осторожным аппаратчиком с большими семейными связями (его первой женой была приемная дочь генерала НКВД и сестра начальника Госкомитета по науке и технике Гвишиани), что открывало ему двери в высшие номенклатурные круги. С другой стороны, он старался ввести новые порядки. Учредил систему мозговых штурмов, которые называл ситуационным анализом: собрания специалистов-экспертов, на которых Примаков призывал говорить по существу, пусть даже нелицеприятно по отношению к советской действительности. Кто-то боялся, но многие живо откликнулись. Секретные документы с этих собраний доставлялись прямиком в Политбюро и МИД.

- Какие это были предложения?

- К примеру, что в афганской войне надо налаживать связи с местным населением. В итоге, туда стали посылать преимущественно войска, набранные в Узбекистане, Таджикистане — они лучше понимали друг друга. Таджики говорят на том же персидском языке, который в Афганистане называется дари. Помню, я предлагал способствовать их религиозной жизни — помочь строить мечети… Были также предложения сократить широкие дотации Анголе, южному Йемену и арабским режимам, сконцентрировавшись лишь на стратегических точках зарубежья, ведь деньги нужны был на другое — Союз трещал по швам. Примаков старался довести эту мысль до руководства государства, но было уже поздно: экономическое и политическое разложение СССР пошло слишком быстро. 

Впрочем, Евгений Максимович всегда умел замаскировать свои неудачи и в любой ситуации выглядеть успешным. Он позиционировал себя ученым, хотя маститая научная среда не очень его принимала, но во внешней среде он пронес этот имидж, в особенности через политическую жизнь. Он часто появлялся в прессе, создавая себе известность. Ходил по коридорам МИДа и ЦК и пеленговал, откуда дует ветер, а потом собирал под это выкладки ученых и нес в те самые коридоры. Все, не совпадающее с генеральной линией, вычеркивалось. У власти возникало ощущение, что они — единомышленники.

При этом, все отмечали, что не было в нем признаков стяжательства — ничего не присвоил и не прихватизировал, находясь в насквозь коррумпированной среде. Это создало ему славу праведника, что особо чувствовалось в его бытность премьером, однако, это обеспечило и нелюбовь власть предержащих.

Премьером он был недолго — неполный год. Экономическая ситуация в стране была очень непростая, Ельцин боялся за свою власть и без конца менял премьеров, чтобы его не подсидели. Примаков был человеком переходного периода. Он уважал международное сообщество, был настоящим дипломатом, не задираясь, как это делают сейчас.

- Была вероятность, что он станет президентом России. Это была бы другая страна?

- Думаю, да. Но вряд ли это было бы революционное различие. Конечно, во внешней политике не было бы таких опрометчивых решений, но в целом страна была бы такой же. Легко сказать "осуди олиграхов!", но попробуй с ними справиться. В свое время Примаков выступил против Ходорковского (не хотел ссориться с Путиным), что на Западе восприняли очень плохо — это портило имидж и России, и Примакова лично, и отношение к инвестициям в этой стране. Неуважение к бизнесу на Западе не терпят.

- Многочисленные современные проблемы с мусульманским Востоком в советское время уже были видны — Аль Каида, ИГИЛ, арабские революции, беженцы?

- Главной темой 80-х был Афганистан — центр исламского радикализма и кузница терроризма. Вторым центром был Израиль-Палестина. Появление государства Израиль привело к перемещению нескольких миллионов арабов, которые потеряли землю, где раньше жили. Этих беженцев не приняла ни одна арабская страна — они там живут в качестве неграждан. Такое, не совсем честное с нашей точки зрения, отношение к своим, мусульманам камуфлировалось громкими лозунгами "Долой Израиль!" И это работало.

Мать Усамы бин Ладена — палестинка. Он выступал против Израиля, а также против руководства Саудовской Аравии, сотрудничавшей с США, ради наживы и реализации своих нефтедолларов. Бен Ладен организовал в Афганистане институцию, которая занималась вербовкой людей со всего Ближнего Востока под религиозные лозунги. Часть его учеников-моджахедов вернулась на родину или уехала в другие страны, где стали профессиональными террористами. Так были засеяны семена международного терроризма. Не было бы палестинской проблемы — не было бы Бен Ладена.

- Получается, Советский Союз, ведя войну в Афганистане, пытался уничтожить Аль-Каиду в зародыше?

- Как известно, Аль Каида появилась не без поддержки американских спецслужб, но не стоит переворачивать все с ног на голову. Ведь именно Советский Союз первым вторгся в Афганистан, чего делать не надо было. США пытались создать себе опору на месте, вот и вооружали местное население, которое потом вышло из-под их контроля и стало решать свои проблемы. Увы, это никого ничему не научило. В Ираке история повторилась.

Помню, заведующий вторым восточным отделом МИД Михаил Степанович Капица выступал перед востоковедами: афганские горы лысые, мы их авиацией прочешем и быстро наведем там свой порядок. Похожим образом сейчас действует американская авиация в "лысых горах" Сирии и Ирака, пытаясь ликвидировать ИГИЛ. И те, и другие — с ограниченным и недолговременным успехом.

- Да. Но тут добавился еще один интересный нюанс. Когда мы говорим об ИГИЛ, то имеем в виду террористическое государство, которое действует в Ираке и Сирии. Но эти люди не с Луны спустились. Это местные жители, которые долгое время находились под Саддамом Хусейном. Армия ИГИЛ — это армия Саддама Хусейна, его офицеры с американским вооружением, ведь американцы пытались сделать эту армию своей — обучили передовым методам и вооружили. Теперь арабские вояки все это используют для своих нужд.

Кроме всего этого, появился халиф Абу Бакр аль-Багдади — исламский аналог "папы римского". Он издает фетвы — обязующие религиозные предписания, которые содержат призывы к террору. Любой мусульманин, который хочет участвовать в неких религиозных действах, уже не должен искать связных с центром, как это делалось в подполье. Ему не нужно никаких дополнительных указаний. Он может сам сделать бомбу или другое оружие и совершить религиозный теракт, в качестве личной инициативы — это нечто вроде вещественной молитвы, самопожертвования на нужды уммы — мировой общины мусульман, или "во славу Аллаха".

В четырех недавних терактах в разных странах в один день я вижу именно этот сценарий. Спецслужбы могут охать и ахать, разыскивая организаторов и тайные связи, но их нет, а никто не в силах отследить религиозное рвение индивидуумов.

Самое ужасное, что ислам в своем учении содержит немало прямых указаний на вооруженную борьбу против врагов ислама. Не будем забывать, что и сам пророк Мухаммед, в отличие от Иисуса Христа, был военачальником — он сам носил и пускал в ход меч. В этом смысле его дело растет и набирает обороты. Нет у нас оснований думать, что по какой-то причине все вдруг закончится. Уже и политики высказываются: пора привыкать к террору и брать его в расчет. 

В разных странах уже появляются структуры, которые провозглашают себя частями ИГИЛ — "Боко Харам" в Африке, определенные группы в Ливии и Йемене. Это не значит, что у них налажено тесное сотрудничество и координация, но что это меняет?

- То есть никакой великой стратегии и планов тут нет? Где-кто находится, там и "поджигает"?

- Руководство ИГИЛ опубликовало карты территорий, на которые они претендуют (см. картинку — прим. ред.). На востоке это исламские страны, вплоть до Индии. На западе — до Испании и Португалии. Включая страны Северной Африки, берберского населения Маррокко и Алжира. Везде, где ислам был и присутствует до сих пор. Это все считается их Великим Халифатом. Короче, речь идет о границах Багдадского халифата 11-го века.

Более скромная реальность пока органичивается территориями Ирака и Сирии, где живут арабы суннитского исламского вероисповедания. В шиитских регионах у ИГИЛ силы нет. Не могут они особо хозяйничать и на курдских территориях Сирии, Ирака и Турции. Курды — мощная сила, которая может противостоять исламскому государству.

- Может ли идея халифата добраться до Латвии? Например, вместе с беженцами из арабских стран…

- Запросто! Мусульманский терроризм возникает там, где есть закрытые мусульманские общины. Пока у нас нет такой большой общины — это маловероятно.

- Возможно ли проверить все террористические наклонности до въезда на территорию Латвии?

- Все эти проверки делаются, но не все поддается контролю. Если человек религиозен, он может рано или поздно выйти на эту стезю, безо всяких связей с террористическими организациями.

Второе. Сейчас Страуюма говорит о 200 беженцах. Но это для европейцев 200=200. А на Востоке 200=2000. Жены, дети, племянники, односельчане — все незамедлительно подтянутся в качестве родственников. Европейская директива о воссоединении семей — вещь непреодолимая. И еще надо понимать, что тут нужен лишь прецедент: сейчас примут сколько-то человек добровольно-принудительно, а на другой год уже трудно будет отказать. Это нескончаемый процесс с возрастающим в геометрической прогрессии приростом. Так что у нас будет, на кого работать!

- Вы имеете в виду - у вас, востоковедов?

- Нет, у всех, у нас, латвийских налогоплательщиков. Международные стандарты пособий беженцам куда выше наших пособий для местных жителей. Иммигранты сразу будут жить лучше местных "пособщиков". Это будет определенного рода элита. Так что, держись, латвийский народ!

- Что из себя представляют конкретно сирийцы и эритрейцы, которых нам прочат?

- Эритрея и Эфиопия — это отчасти христианские беженцы. В основном это женщины и дети, которые уцелели в результате жутчайших африканских межплеменных столкновений. Их мужья по большей части убиты. Евросоюз устроил для них большие лагеря в Эфиопии. Они действительно большие бедолаги, но от этого не легче. Это люди совершенно другой культуры. Практика показывает, что они даже в третьем поколении не в силах проникнуться европейским образом мышления, культуры и трудового поведения.

Сирийские беженцы — еще более запутанная история. Мы не можем знать, кто там и что там. В этой стране живут представители разных направлений ислама — шииты, сунниты, друзы, алавиты — и христиане, но это восточное христианство, очень далекое от нашего образа мышления.

- Как беженцы с Ближнего Востока могут себя повести в Латвии?

- Тут я больше могу исходить из теоретических соображений, построенных на обширном фактическом материале других стран. Если кто мечтает, что они будут селиться в пустующих сельхозрегионах и поднимать нашу ниву с животноводством, пусть на это не надеется. Беженцы предпочитают большие города — это ближе к деньгам.

Как правило, беженцы — люди фертильного возраста, значит, способны к размножению. Чем они занимаются весьма активно. Ведь им гарантирована спокойная жизнь. В большинстве европейских стран самое популярное имя новорожденных — Мухаммед. Вот и представьте, кто будет делать демографию.

По теории миграций приезд беженцев непременно вызывает отъезд соизмеримой части местного населения. В общем, это конец бинациональному составу Латвии.

- Думаете, они не выучат латышский и не интегрируются?

- Латышский язык они учить уж точно не будут, даже при самом интенсивном обучении. Беженцы и эмигранты учат русский, который дает им большую возможность для маневра.

Они смотрят на жизнь широко. Просекают, что тут можно обойтись и с русским, на котором работает большая часть производства, а также с ним можно успешнее перемещаться в соседние страны. Латыши чаще заняты в сфере сельского хозяйства, образования и госуправления, где беженцам явно места не найдется. Так что никакой латышской интеграции тут не выйдет — пустые мечты. Если вам хочется побольше узнать о проблемах — посмотрите на Францию, где самый большой процент мусульманских иммигрантов.

- И что мы увидим там?

- Например, что более 70 процентов "клиентов" французских правоохранительных учреждений — иммигранты из Азии и Африки. И не потому, что они сволочи-негодяи. Это цивилизационная проблема: они не понимают, что есть один закон для всех. На Востоке закон принадлежит царю. Как начальник скажет, так и будет. 

Исламское общество не предполагает никакой демократии и гражданского участия в правлении. В нем есть вещи, совершенно несовместимые с европейской цивилизацией. Например, можно ли признать законной власть узурпатора? Исламская политология говорит: да, если он совершает смертные приговоры и народ не возражает.

У них все по-другому. Мы считаем, что чем больше денег на счету, тем ты богаче. Там это не так. Там еще берется во внимание, есть ли у тебя должное количество детей. Без них ты бедный. Если за тобой не стоит большой сильный клан родственников — ты бедный.
У них совсем другое отношение к имуществу вообще!

- Какое?

- Не везде существуют представления о частной собственности, что кому-то может принадлежать участок земли и все, что лежит-стоит-растет на нем. Ведь по исламу вся земля принадлежит Аллаху, а потому создается представление, что можно ею пользоваться, ибо она ничья. Такой человек может подписать арендный договор, но скорее всего не будет выполнять — он его не понимает.

- Самостоятельным и независимым латвийским женщинам тоже, наверное, ничего хорошего не светит в исламском обществе?

- Естественно! Если женщина не в сопровождении мужа, брата или близкого родственника и не зашорена — значит она на букву "б" со всеми вытекающими. Все сказанное не означает, что абсолютно все мусульмане не совместимы с европейской цивилизацией. Это далеко не так. Однако высококультурные мусульмане не составляют основную массу иммигрантов. Массовая иммиграция чаще всего формируется за счет культурно-отсталой периферии Азии и Африки.

- Что же делать Латвии? Встать монолитом на пути беженцев?

- Уже не встала. Так что будем со всем этим жить. Лично я надеюсь заставить своих младших детей учить восточные языки. Если они хотят здесь жить, то арабский. Если по миру вертеться, то китайский.