Мария Ассерецкова. Прививка против расизма для Латвии  (120)

Аргументы против приема беженцев можно разделить на три группы — социальные, юридические и идеологические. Утверждается, что Латвийское государство не может обеспечить достойный уровень жизни своим (не)гражданам, поэтому нельзя брать на себя ответственность за благосостояние еще нескольких сотен человек. Это утверждение некорректно противопоставляет латвийскую социальную политику и беженцев, в очередной раз отвлекая внимание от того, почему правый дискурс считается единственно возможным, указывая на беженцев как на расхитителей пособий и пенсий. Подвергаются критике также правила, регулирующие присуждение статуса беженца и проверку предоставленных данных, но уточнить и улучшить юридическую отрасль проще, чем справиться с идеологией страха и ненависти. Говорится о непреодолимых цивилизационных отличиях [1]. Пикет против приема беженцев 4 августа уже стал легендой. На нем звучали явно расистские лозунги. Расизм — это действительно сила, которая, к сожалению, способна мобилизовать латвийское общество. Но как с ним бороться, и родился ли он только этим летом?

На первый взгляд может показаться, что ответственные учреждения готовы к приему беженцев. У каждого министерства есть свои задачи и свои программы по интеграции приехавших [2]. По вопросу, что сделать, чтобы беженцы в латвийском обществе стали своими, каждый чиновник готов перечислить множество пунктов. Например, беженцев обязательно надо обучать латышскому языку, культуре и традициям. Несомненно, это важный аспект интеграции. Также нужны еще десятки мер, и все они ориентированы только на самих беженцев, которые должны сделать то-то и научиться тому-то. Всем остальным жителям Латвии делать ничего не надо, им надо жить как прежде. Иногда от должностных лиц можно услышать ободряющую фразу о том, что интеграция — это двусторонний процесс, но вскоре становится ясно, что это лишь призыв, чтобы беженцы больше захотели интегрироваться в латвийское общество. Интеграция, мол, невозможна, если государство даст беженцу в руки учебник латышского и скажет, как зовут президента. В конце концов, как сказала министр культуры на встрече с участниками акции "За человечное отношение к беженцам", силой никого не интегрировать, ведь Латвия — не тоталитарное государство. К тому же, в Латвии все еще живут неграждане и неинтегрировавшиеся русскоязычные, что доказывает, что всегда найдутся упрямцы, которым нравится пребывать в иллюзорном прошлом.

Но если интеграция — действительно двусторонний процесс, может, стоит интегрировать и местных? Планируется ли создание образовательной или культурной программы по просвещению жителей Латвии? Ведь в противном случае ни изучение латышского языка, ни цитирование поэзии Чакса наизусть не поможет беженцам понять, что расизм не является частью латвийской культуры. В одном с министром культуры можно согласиться — то, что в Латвии по-прежнему есть неграждане, доказывает, что программа интеграции, основанная на одном языке и одной культуре, не работает. И когда программа интеграции беженцев, основанная на том же языке и культуре, а не на просвещении общества, успешно провалится, те же расисты с большим удовольствием будут орать — мы же вам говорили! Мы не можем принимать людей с другими ценностям и религией, каждый должен жить на своей земле… Интеграция латвийского общества и беженцев могла бы начаться с просветительских кампаний, опровергающих исторические и культурные мифы, обучающих отбору надежных источников информации.

Латвийский расизм, как и многое другой, тихий и не всегда заметный. То, что у него нет жертв, не означает, что его не существует. К тому же, этот тихий расизм даже не всегда связан с цветом кожи. Не все люди, родившиеся в Латвии, наслаждаются равным отношением. В этом можно убедиться, взглянув на детали. Большой популярностью пользуется проект "Congrats, you have an all-male panel", цель которого — документировать неравную репрезентацию полов на публичных мероприятиях. Учитывая, что женщины представлены во многих сферах исследований, вполне логично предложить им также роль эксперта в разных дебатах и дискуссиях, а не поддерживать стереотип, что толково рассуждать о социальных процессах могут лишь мужчины.

В случае Латвии название проекта могло бы звучать "Congrats, you have an all-Latvian panel". Несмотря на то, что национальные меньшинства образуют 38,6% жителей Латвии [3], нередко приходится отмечать, что это большое число не является достаточно убедительным, чтобы приглашать представителей нацменьшинств публично выражать свое мнение по общественно важным вопросам. Можно возразить, что при поиске экспертов внимание обращается не на этническую принадлежность потенциального оратора, а на уровень компетентности. Но не кажется ли подозрительным, что компетентными всегда оказываются латыши (или мужчины), хотя латыши и нацменьшинства вместе учатся в вузах и вместе работают над одними проектами? Латвийское общество многообразно. Одни оценивают это положительно, другим кажется, что монолитный национальный состав и похожее мировоззрение — это лучшее, что может быть. Но игнорировать это многообразие по меньше мере недальновидно. Чем дольше поддерживают удобные критерии отбора экспертов, тем больше искажается понимание того, каково наше общество, в чем его проблемы, и как их успешно решить. Эта иллюзия может быть неосознанной. Идея, что надо бы пригласить отраслевых экспертов, для которых государственный язык не является родным, кажется почти скандальной. Это выход из зоны комфорта, который всегда является болезненным и вынуждает почувствовать себя неловко.

Почему при обсуждении беженцев надо каждый раз поднимать вопрос нацменьшинств? Может, это две совершенно разные проблемы? С одной стороны, да. С другой стороны, прием беженцев обсуждается. Один из способов, как об этом говорить, это публичные дискуссии. Недавняя панель экспертов "Нужно ли Латвии принимать беженцев?" на дебатах "QUO tu domā" была явно латышской. Почему это так колет глаз именно в данном случае? Один из экспертов, объясняя свою позицию "за", призывал не бояться других культур и религий. В Латвии уже сейчас есть множество успешно интегрировавшихся людей других национальностей и религий. Критикуя прозвучавшее в зале мнение, что беженцы и их потомки в Европе совершают преступления, эксперт сказал, что и сами латыши — не ангелы: "…При этом у нас есть и латыши, которые интегрировались в какие-то дегенеративные субкультуры русских наркоманов". [4]

Это было сказано совершенно случайно, будто привычная, всем известная и понятная фраза, из-за которой не стоит задерживаться. Самое удивительное, что реакции на это высказывание не было. И это с учетом, что присутствующие с бурным осуждением реагировали на сексистские комментарии другого оратора [5]. Удивительно, как против одного расизма можно бороться при помощи другого. Возмущение по поводу дискриминации темнокожих и мусульман легко уживается со столь привычными для Латвии уничижительными комментариями о русских.

Как развивалась бы ситуация, если бы на дискуссии сидел хоть один человек, у которого родной язык русский, а не латышский, и который, несмотря на это, не был бы членом "субкультуры русских наркоманов"? Прозвучала ли бы вообще эта фраза, или же репрезентация многообразия имеет также ограничительную функцию? Находясь рядом с человеком другой этнической принадлежности, социального положения, сексуальной ориентации, выслушивая его мнение, становится труднее воспроизводить как бы общеизвестные истины о том, какие это люди, и как они себя ведут. Бороться с расизмом в собственной голове в Латвии очень легко — достаточно попытаться одинаково относиться к тем людям, которые здесь уже живут, не дожидаясь беженцев.

Причины, почему в Латвии живут и будут жить люди нелатышского происхождения, могут быть разными. Сравнивать людей, которые приехали в советские годы с современным беженцами некорректно и неправильно. Но отношение к приехавшим и оставшимся может быть очень даже похожим. Это отношение основано на утверждении, что они должны пройти программу интеграции и превратиться в таких людей, которых мы желаем видеть вокруг. Не хотеть меняться самим, слышать истории и мотивацию других людей, которые придерживаются своих взглядов и образа жизни, — это первый шаг к отчуждению и уничижению. Если человек свободно говорит об ордах необразованных советских мигрантов и русскоговорящих латвийских ватниках, имеет ли он моральное право указывать на неприемлемость расизма? Либо уважаем всех, либо никого.

[1] LU profesors par parandžām: Runa nav tikai par lakatiņiem (Lsm.lv)

[2] Katrīna Žukova. Kas darāms, lai bēgļus veiksmīgi integrētu Latvijā? Institūcijas nosauc problēmas (Delfi.lv)

[3] Latvijas iedzīvotāju etniskais sastāvs (Csb.gov.lv)

[4] Publiskās debates "Vai Latvijai ir jāuzņem bēgļi?", 2. daļa, diskusija (Youtube.com)

[5] Publiskās debates "Vai Latvijai ir jāuzņem bēgļi?", 2. daļa, diskusija (Youtube.com)

Перевод DELFI. Оригинал здесь