Совет столетия, в который входят действующий и бывшие президенты страны, поднял дискуссию о послаблениях в порядке натурализации, и теперь новостные агентства регулярно публикуют мнения чиновников и политиков по данному, некогда столь острому вопросу.
Тем интересней, сколь скучно все выглядит сейчас. Тон высказывающихся — все больше мирный, юбилейный. Хоть и без чрезмерной мягкости. Действующий президент Вейонис согласился, что 250 тысяч "негров" -- это и впрямь многовато, но "массовую натурализацию" отмел. Экс-президент Затлерс полагает, что облегчать натурализацию незачем — она, мол, и так не сложна — но выступает за анализ прежней государственной политики в данной сфере. Экс-президент Берзиньш своего мнения вовсе не сформулировал, хотя саму дискуссию поддержал. Не против подискутировать и руководитель управления натурализации УДГМ Игорь Горбунов. Он допустил уменьшение числа документов, которые впредь надо было бы подавать натурализующимся, и льготы для идущих на экзамен стариков. Но не подверг сомнению "основной принцип — претендент на гражданство Латвии должен владеть латышским языком".
Такова общая линия: отдельные точечные уступки обсуждаемы, но покушение на основы недопустимо. В первую очередь — на само понятие "негражданин". Лиесма Осе, руководитель свежесозданной группы экспертов при президентской канцелярии, что будет думать над уменьшением числа "негров", отрезала: об автоматической смене лиловых паспортов на красные речи быть не может.
В общем, уже сейчас понятно, к чему все сведется: к вялому обсуждению и, быть может, мельчайшим символическим послаблениям. Так что и после юбилейного 2018-го года в Латвии, члене всех мыслимых европейских союзов, наверняка останутся сотни тысяч людей, лишенных гражданства и, соответственно, политических прав де-факто по этническому признаку. Не привыкать.
Ситуация, вообще-то дикая и неприемлемая, давным-давно не воспринимается таковой никем — включая самих неграждан, притерпевшихся к собственному положению и часто извлекающих из него выгоду (в первую очередь в виде безвизового въезда как в Шенген, так и в Россию). То-то темпы натурализации падают почти десять лет кряду и упали уже на уровень плинтуса: в середине нулевых экзамен сдавало больше, чем по пятнадцать тысяч человек в год, в 2015-м не набралось и тысячи.
Потому-то и подняла вдруг нынче сама власть эту тему — потому что темы на самом деле нет. Можно ритуально подискутировать в порядке подготовки к юбилею и снисходительно отменить, скажем, требование к идущим на экзамен "неграм" доказывать наличие легального заработка.
То, что темы нет, не значит, что нет неграждан: фактически — узаконенного института национальной сегрегации. Но свою роль этот институт давно выполнил — сыграв важнейшую роль в построении политической конструкции Второй республики. "Негр" сделал свое дело.
Конструкция неколебима: она выдержала натурализацию сотен тысяч русскоязычных в прошлом десятилетии и устояла бы, даже случись невозможное: "нулевой вариант". Население страны раз и навсегда (по крайней мере, очень, очень надолго) разделено по этническому принципу на большинство и меньшинство, большинство монополизировало власть и сформировало политическую элиту, которая, в свою очередь, всегда будет культивировать и провоцировать национальное разделение — чтоб не лишиться власти.
Поскольку система самоподдерживающаяся, латышской политической элите совершенно незачем печься о реальных нуждах латышского же (о русском речи никогда и не шло) избирателя. Это ведь только считается, что в Латвии четверть века у власти правые — более или менее — партии. На самом деле правых и левых в традиционном понимании у нас, как и в большинстве постсоветских стран, нет. Наши как бы правые — они бескомпромиссно правые до тех пор, пока дело касается пенсий, пособий и прочего спасения утопающих (тут у нас четверть века да, неизменно по Высоцкому: "Так ему, сукину сыну, пусть выбирается сам!"). Но если встает вопрос о пестовании частного предпринимательства, о стимуляции бизнес-активности — тогда латвийская власть сразу теряет весь правый уклон. Не первое десятилетие она вдалбливает латышскому избирателю, что его главные враги — инородцы (ну, это понятно) и олигархи, то есть бизнес. Разве ж это идеология правых? Это идеология чинуш, пуще всего на свете боящихся, что их сплоченную компанию отпихнут от кормушки чужаки, защищающие собственные интересы — национальные или экономические.
Некомпетентность, цинизм, отсутствие харизмы у нас вовсе не препятствуют допуску к рычагам государственной власти. Непреодолимое препятствие — либерализм в отношении русскоязычных, означающий чуждость правящей тусовке.
На деле в такой системе плохо всем: русскоязычным в первую голову, но и латышам тоже — кроме меньшинства, допущенного в привилегированную чиновно-властную секту. Однако система стабильна настолько, что недовольным (не идейным, а по, что называется, по факту) проще не биться в нее лбом, а взять билет на рейс Ryanair и навсегда отбыть туда, где есть работа и социальные блага. Тем самым, в свою очередь, поддержав стабильность системы.
Она абсолютно надежна и абсолютно безнадежна. Она — ровесница самой Второй Латвийской республики. В их общем фундаменте — политическое ущемление и моральное унижение доброй трети жителей страны. И то, что ущемление это происходило под лозунгом "воскрешения" Республики Первой, довоенной, только подчеркивает отсутствие всякой преемственности между тогдашней и нынешней Латвиями.
Та Латвия, столетие которой мы собираемся праздновать в 2018-м, какова бы они ни была (Золотым ли веком, как велит думать теперешняя идеология, или не столь драгоценным — неважно), строилась на совершенно иных политических принципах. И никаких неграждан в ней не было. Латвия же современная началась не в 1918-м, а с развалом Советского Союза — каковому Союзу она наследует и политически (в плане монополии на власть неподотчетной населению касты, например), и психологически.
Так что непонятно, к какому такому юбилею мы загодя готовимся. Грядущее столетие — не наш праздник. Под "нами" я имею в виду и латышских граждан, и бывших неграждан, вроде меня, и нынешних.
