Однако под вопросом оказалось не только выживание открытого общества; речь идет о выживании всей нашей цивилизации. Во многом это связано с появлением руководителей, подобных Ким Чен Ыну в Северной Корее и Трампу в США. Оба, кажется, готовы рискнуть ядерной войной ради сохранения собственной власти. Но истинная причина лежит гораздо глубже. Возможности использования сил природы человечеством, как для созидательных целей, так и разрушительных, продолжают нарастать, в то время как наша способность управлять самими собой надлежащим образом колеблется, и сейчас находится на низком уровне.
Расцвет и монополистическое поведение гигантских интернет-компаний США активно способствуют ослаблению американского государства. Эти компании часто играли инновационную, высвобождающую роль. Но по мере того как Facebook и Google становились все более могущественными, они начали превращаться в препятствие для инноваций и привели к появлению массы проблем, которые мы только сейчас начинаем осознавать.
Компании получают свои прибыли, эксплуатируя окружающий их мир. Горнорудные и нефтяные компании эксплуатируют физическую природу; а социальные медиакомпании эксплуатируют социальную среду. И это особенно гнусно, потому что эти компании влияют на мысли и поведение людей, хотя те даже не понимают этого влияния. Все это мешает нормальному функционированию демократии и честности выборов.
Компании, владеющие интернет-платформами, представляют собой сети, поэтому они получают растущие маржинальные доходы, чем и объясняется их феноменальный рост. Сетевой эффект является поистине беспрецедентным и трансформирующим, но при этом он неустойчив. Компании Facebook понадобилось восемь с половиной лет, чтобы достичь отметки в миллиард пользователей, но лишь половина этого времени — для достижения второго миллиарда. Такими темпами у Facebook менее чем через три года просто закончатся люди, которых можно привлечь в эту сеть.
Facebook и Google фактически контролируют более половины всех рекламных доходов в интернете. Для сохранения господствующего положения им приходится расширять свои сети и повышать долю внимания, уделяемого им пользователями. Сейчас они делают это, предоставляя пользователям удобные платформы. Чем больше времени пользователи проводят на этих платформах, тем более ценными они становятся для компаний.
Кроме того, создатели контента не могут уклониться от использования этих платформ и вынуждены соглашаться на любые условия, которые им предлагаются, поэтому они тоже способствуют росту прибыли социальных медиакомпаний. Необыкновенная прибыльность этих компаний во многом является результатом уклонения от ответственности — и платы — за контент, размещаемый на их платформах.
Сами компании утверждают, что всего лишь выполняют роль дистрибуторов информации. Но тот факт, что они являются почти монополистическими дистрибуторами, превращает их в публичную инфраструктуру, а значит, они должны строже регулироваться с целью защиты конкуренции, инноваций, а также справедливости и открытости доступа.
Подлинными клиентами социальных медиакомпаний являются их рекламодатели. Впрочем, сейчас постепенно возникает новая бизнес-модель, основанная не только на рекламе, но и продаже товаров и услуг напрямую пользователям. Компании используют контролируемые ими данные, объединяют в пакеты предлагаемые услуги и занимаются дискриминационным ценообразованием с целью забрать себе максимум прибыли, которую в ином случае им пришлось бы делить с потребителями. Все это еще больше повышает их прибыльность, однако объединение услуг в пакеты и дискриминационное ценообразование подрывают эффективность рыночной экономики.
Социальные медиакомпании обманывают своих пользователей: они манипулируют их вниманием так, чтобы подчинить их своим собственным коммерческим целям, и сознательно стремятся к созданию зависимости от предоставляемых ими услуг. Это очень вредно, особенно для подростков.
Можно увидеть сходство между интернет-платформами и компаниями игорного бизнеса. Казино отточили технологии завлечения клиентов до такого уровня, что те проигрывают все деньги, которые у них есть (и даже которых у них нет).
Нечто схожее, и потенциально необратимое, происходит в нашу цифровую эпоху с человеческим вниманием. Дело не просто в отвлечении этого внимания или в зависимости; социальные медиакомпании в реальности побуждают людей отказаться от своей самостоятельности. При этом власть управления вниманием людей все больше концентрируется в руках горстки компаний.
Требуются значительные усилия, чтобы получить и защитить то, что Джон Стюарт Милль называл свободой мысли. Но, раз утратив ее, выросшим в цифровой век будет очень трудно ее вернуть.
Все это может иметь далекоидущие политические последствия. Людьми без свободы мысли можно легко манипулировать. И это не просто угроза, которая маячит где-то в будущем; она уже сыграла важную роль на президентских выборах 2016 года в США.
Впрочем, на горизонте виднеются еще более пугающие перспективы: альянс между авторитарными государствами и крупными, обладающими массой данных IT-монополиями. В этом альянсе зарождающиеся системы корпоративного надзора объединяются с уже развитыми системами государственного надзора. В итоге вполне может появиться сетевая система тоталитарного контроля, подобную которой даже Джордж Оруэлл не мог себе представить.
Россия и Китай — это страны, в которых такой страшный брак может появиться в первую очередь. Особенно китайские IT-компании выглядят как полный аналог американских платформ. Кроме того, они пользуются полной поддержкой и защитой режима, возглавляемого председателем КНР Си Цзиньпином. Правительство Китая достаточно сильно, чтобы защищать своих национальных чемпионов, по крайней мере, внутри границ страны.
Американские IT-монополии уже подвергаются искушению пойти на опасные компромиссы ради доступа к этим огромным и быстрорастущим рынкам. А диктаторское руководство этих стран может лишь радоваться сотрудничеству с ними, поскольку оно заинтересовано в совершенствовании методов контроля над собственным населением и расширением власти и влияния в США и остальных странах мира.
Помимо этого, растет понимание связи между доминированием монополистических интернет-платформ и повышением уровня неравенства. Определенную роль играет концентрация акций в руках нескольких лиц, но еще более важно то специфическое положение, которое занимают IT-гиганты. Они получили монополистическую власть, одновременно конкурируя между собой. Лишь они достаточно крупны, чтобы поглощать любые стартапы, способные превратиться в их конкурентов, и лишь они обладают достаточными ресурсами, чтобы вторгаться на территорию друг друга.
Владельцы гигантских интернет-платформ считают себя властелинами вселенной. Но на самом деле они рабы необходимости отстаивать свои доминирующие позиции. Они заняты экзистенциальной борьбой за доминирование в новых областях роста, открывающихся благодаря технологиям искусственного интеллекта, таких как, например, автомобили без водителя.
Последствия подобных инноваций для уровня безработицы зависят от государственной политики. Евросоюз, а особенно скандинавские страны, намного более дальновидны, чем США, в своей социальной политике. Они защищают работников, а не рабочие места. Они готовы платить за переобучение и выход на пенсию работников, лишившихся работы. Они дают трудящимся в скандинавских странах ощущение безопасности, благодаря которому те более склонны поддерживать технологические инновации, чем трудящиеся в США.
У интернет-монополий нет ни желания, ни намерений защищать общество от последствий своих действий. Тем самым, они становятся угрозой для общества, и поэтому регулирующие органы обязаны защищать общество от них. В США регуляторы не достаточно сильны, чтобы противостоять политическому влиянию этих монополий. У Евросоюза позиции лучше, потому что у него нет собственных платформ-гигантов.
ЕС использует отличное от США определение монопольной власти. В то время как антимонопольные органы США обращают внимание, прежде всего, на монополии, создаваемые путем поглощения, в законодательстве ЕС запрещается злоупотребление монопольной властью, вне зависимости от того, как она была получена. В Европе также действуют намного более сильные законы о защите конфиденциальности и данных, чем в США.
Кроме того, в американском праве принята странная доктрина, согласно которой монопольный вред измеряется в виде увеличения цены, которую платит клиент за полученные услуги. Но такое увеличение практически невозможно доказать в случае интернет-платформ, крупнейшие из которых предоставляют большинство услуг бесплатно. В этой доктрине не учитывается также ценность данных, которые интернет-компании собирают у своих пользователей.
Комиссар ЕС по вопросам конкуренции Маргрет Вестагер стала лидером европейских подходов. ЕС потребовалось семь лет, чтобы подготовить дело против Google. Но результатом его успеха стало значительное ускорение процесса принятия адекватного регулирования. Кроме того, благодаря усилиям Вестагер, европейские подходы начали оказывать влияние и на восприятие этой проблемы в США.
Глобальное доминирование американских интернет-компаний будет разрушено, это всего лишь вопрос времени. И их погибелью станет регулирование и налогообложение, инициатором которого выступает Вестагер.
Джордж Сорос — председатель Soros Fund Management и фонда Open Society Foundations, автор книги "Трагедия Европейского союза: Дезинтеграция или возрождение?".
Copyright: Project Syndicate, 2018.
www.project-syndicate.org
