Министр финансов, Комиссия по рынку финансов и капитала (КРФК) и Латвийская Ассоциация коммерческих банков (LKA) вдруг, будто бы по указке американцев, хотят за несколько недель неконтролируемым способом фактически ликвидировать банковскую отрасль, обслуживающую международных клиентов. Эти учреждения выступают с предложениями (прекратить сотрудничество с фиктивными компаниями и уменьшить объемы вкладов международных клиентов до 5%), практическая обоснованность и эффективность которых вызывают сомнения. А их реализация может вызвать у многих банков финансовые проблемы.
Сложно понять ход мысли авторов решений, но эти хаотичные инициативы все больше напоминают необдуманный план, как перед выборами продемонстрировать народу решительность регуляторов и правительства, при этом обрушив не только ABLV, но и еще несколько банков, и поставив на место алчных банкиров-богатеев. План, похоже, простой: в ближайшие месяцы, до выборов, влияние на экономику не будет существенным, ведь полным ходом пойдут проекты еврофондов, сотни уволенных работников смогут воспользоваться пособиями, наступит лето, 100-летие, праздник песни, а потом уж — 6 октября.
А в этом время Петерс Путниньш и Дана Рейзниеце-Озола вводят общество в заблуждение, утверждая, что отток 4-5 млрд. евро из банковского сектора и остановка работы ряда банков на экономику не повлияет. Но ведь ясно же, что потерянные банками доходы и связанные с этим десятки миллионов евро бюджетных доходов, потенциально более 1000 потерянных хорошо оплачиваемых рабочих мест, приостановленные инвестиционные проекты, влияние на покупательскую способность — это удар по потенциалу латвийской экономики, и пройдут годы, прежде чем добавленная стоимость этой отрасли будет компенсирована в других отраслях.
Во-первых, власти позволяют рухнуть банкам с латвийским капиталом, которые в больших объемах кредитовали также народное хозяйство Латвии (объем кредитов, выданных этими банками, в конце 2017 года превысил 2 млрд. евро) и инвестировали в разные проекты, связанные с созданием рабочих мест, добровольно отдавая весь финансовый сектор крупным банкам с иностранным капиталом, у которых в связи с политикой акционеров нет стимула поддерживать в Латвии более активное кредитование, развивать, например, экспорт финансовых услуг в Скандинавию или ЕС, или иначе существенно наращивать добавленную стоимость финансового сектора в Латвии. Как показывают примеры деятельности банков такого типа за пределами их родного рынка, их главная цель на периферических рынках вроде Латвии — получать от своих инвестиций максимальную прибыль.
Хотелось бы надеяться, что у правительства есть план, как компенсировать стремительно возникшую нехватку финансовых ресурсов в банковском секторе, ведь у банков с западным капиталом, в целом, нет оперативно доступных лишних ресурсов, а депозитной базы латвийских резидентов недостаточно, чтобы рефинансировать кредитные портфели нерезидентов. Поэтому риск возникает не только из-за более дорогостоящего финансирования для жителей и предпринимателей в Латвии, но и доступности финансирования вообще. Уже сейчас ставки по займам для латвийских предприятий заметно выше, чем в Литве, Эстонии и многих странах еврозоны. Более того, с преувеличенными требованиями со стороны банков с иностранным капиталом может столкнуться ряд местных предпринимателей (а также партнеры, связанные с их бизнесом), которые исторически в силу разных причин выбрали работать с банками латвийского капитала и в плане банковских операций, и в плане кредитования.
Во-вторых, кажется неприемлемым примитивное одностороннее противопоставление, прозвучавшее в коммуникации регулятора и правительства, согласно которому существуют "хорошие" банки с западным капиталом и "плохие" остальные банки. Это, кстати, может удержать не-западных инвесторов от инвестиций и в другие отрасли. Не стоит забывать, при участии каких банков был вызван финансовый кризис в Латвии в 2008 году, последствия которого мы ощущаем до сих пор. Еще несколько месяцев назад, 10 лет спустя, мы достигли уровня ВВП 2007 года. Тогда мы поверили скандинавскому опыту в бизнесе и дорого заплатили.
Также "хорошие" банки не стеснялись сотрудничать с латвийскими предпринимателями с неоднозначной репутацией и олигархами. По поводу происхождения их капитала и репутации возникает много вопросов (например, Марис Мартинсонс). К сожалению, здесь часто преобладает правовой нигилизм — "не осужден, значит — невиновен". Если рассмотреть денежные потоки предприятий, задействованных в схемах с "каруселями" НДС (например, торговля подержанными авто), которые ежегодно наносят бюджету страны убытки в миллионы евро, можно не удивляться, что среди них есть клиенты "хороших" банков.
Бытует мнение, что скандинавские владельцы не хотят или не могут по существу проконтролировать оценку клиентов латвийскими сотрудниками, процедуры по предотвращению отмывания денег и их эффективность. Поэтому местные менеджеры имеют большое влияние в вопросах сомнительных клиентов. Здесь важно напомнить, что более года назад латвийский Swedbank был оштрафован на 1,36 млн. евро за "недочеты в работе системы внутреннего банковского контроля и недостаточное исследование клиентов и надзор за сделками". Также и эстонский филиал Danske Bank недавно оказался впутан в крупный скандал с отмыванием денег.
В-третьих, приближается момент, когда КРФК должна дать оценку плану ABLV Bank о самоликвидации. Это решение в большой степени покажет, кто управляет Латвией — власть закона или люди, которые под прикрытием коалиции делают бизнес на неплатежеспособности, и добавленная стоимость работы которых для латвийской экономики в последнее десятилетие была с жирным знаком "минус". Увы, я не оптимист. У дельцов по неплатежеспособности благодаря ликвидации ABLV и еще нескольких банков возникла уникальная возможность. Похоже, в условиях, когда поток случаев неплатежеспособности после прежнего кризиса иссякает, готовится поле деятельности, которое обеспечит всех дельцов работой еще на многие годы.
Печально известный пример ликвидации Trasta komercbanka приоткрывает завесу секретности в плане методов, при помощи которых эти администраторы готовы "бескорыстно" защищать интересы кредиторов. Неубедительные действия КРФК в данном случае продолжат наносить вред репутации латвийской деловой среды, укрепляя мнение инвесторов, что процессы неплатежеспособности или ликвидации могут быть прикрытием активного рейдерства в отношении предприятий, испытывающих трудности.
В-четвертых, латвийское правительство должно решительно потребовать у Министерства финансов США предъявить конкретные доказательства по утверждениям в докладе FinCen и немедленно наказать виновных.* Это помогло бы репутации финансового сектора куда больше, чем наблюдаемая сейчас лихорадочная самодеятельность и создаваемые в чиновничьих коридорах очередные банковские ограничения. Если таких доказательств нет, то FinCen необходимо срочно отозвать прозвучавшие обвинения. Свои экономические интересы нужно защищать: если мы сами себя не будем уважать, нас не будут уважать и другие.
В связи с этим нет уверенности, что американцы давали Латвии конкретные инструкции, сколько фиктивных компаний нужно ликвидировать, или каким должен быть объем банковских вкладов нерезидентов. Скорее всего, эти идеи исходят от самих надзорных структур и министерств с целью понравиться американским союзникам гораздо больше, чем те от нас ожидают. Напомню, что министр финансов Дана Рейзниеце-Озола и Илмар Римшевич встречались с FinCen осенью 2017 года. Так что, возможно, наши должностные лица были в курсе и предпочли ничего не делать в плане унизительных решений, которые готовили американцы.
По-моему, реальная проблема, на которую не раз указывали и американцы, и которая никак не решается хаотичными мерами, заключается в том, что за последние двадцать лет в Латвии за отмывание денег посадили в тюрьму лишь четверо осужденных. А это отражает коллективную импотенцию правоохранительных органов, прокуратуры и судов в предотвращении финансовых преступлений.
Укоренившееся чувство безнаказанности, скорее всего, означает, что банки и с латвийским, и с западным капиталом и впредь будут подвержены существенным рискам отмывания денег, в том числе сомнительных денег латвийских резидентов, которые получены за счет налоговых схем и подозрительных сделок. Восстановлению репутации Латвии больше всего способствовало бы именно укрепление правоохранительных органов и их активные действия, а не очередная волна регулирования банковской отрасли, которая будет душить в том числе легально работающих предпринимателей.
В-пятых, риск подозрительных денег в латвийской банковской системе часто преувеличивается. Согласно оценкам респектабельного Базельского Института управления (Basel AML Index 2017), Латвия уже в прошлом году входила в десятку самых чистых стран ЕС по управлению рисками нелегальных средств (14-е место среди 146 стран). За счет недавних мер Латвия могла бы пролезть в первую пятерку, но вряд ли это принесет пользу экономике и бизнес-среде. В этом контексте я согласен с мнением президента Конфедерации работодателей В.Гаврилова: "Конечно, с коррупцией и отмыванием денег надо бороться, но Латвия нуждается также в сильном и хорошо контролируемом банковском секторе. Давайте управлять рисками, но сохранять и развивать свою банковскую систему как часть банковской системы ЕС".
К сожалению, Минфин, КРФК, LKA и правящие партии, взявшись за руки, руководствуясь корыстными интересами и слепо поддаваясь внешнему давлению, в большом единстве бегут прямо в стену.
* Характерно, что в опубликованном в январе Financial Secrecy Index по версии Tax Justice Network США занимают 2-е место после Швейцарии в качестве крупнейшего в мире налогового рая. В основном, благодаря либеральному отношению штатов Делавэр, Невада, Южная Дакота и Вайоминг к фиктивными компаниями и директорам подставных компаний, которые прикрывают бенефициариев. Согласно исследованиям, США формируют около 22% глобального рынка офшоров. К похожему мнению по поводу огромной роли США в сфере непрозрачных офшорных услуг какое-то время назад пришло также респектабельное издание The Economist.
Перевод с латышского - DELFI. Оригинал.