Автобус везет вас домой, где злоумышленники переворачивают все вверх дном, забирают компьютер, телефон, планшет и прочие нужные вещи, а вас самого сажают под замок.
Проходит две недели, и справедливость торжествует: вы снова на воле. Перед вами извиняются и предлагают хлопотать о денежной компенсации за доставленные неудобства. "А что же будет с бандитами?" — робко интересуетесь вы. "О, это не ваша проблема. Это были не бандиты, а стражи закона. У них работа такая — людей на улице хватать!"
Устроит ли вас такой ответ? Думаю, что нет. Потому что человеку, ставшему жертвой неспровоцированной агрессии, свойственно добиваться не денег, а наказания виновных. Потому что цель и каждого из нас, и общества в целом не получить некоторую сумму из уплаченных всенародно налогов за свои мытарства, а создание такой обстановки, когда полицейские не прикидываются бандитами, — и весьма правдоподобно играют эту роль — а реально охраняют закон и порядок.
Увы, о такой ситуации мы можем только мечтать. Особенно если речь идет о полиции безопасности. Эта структура правоохранительных органов практически только и занимается тем, что нарушает закон: возбуждает дела против невиновных, которых затем оправдывает суд. У Владимира Линдермана, на чье место я предлагал читателям поставить себя, уже 11 уголовных дел, ни одно из которых не закончилось обвинительным приговором. Правда, нынешний его арест закончился еще не оправданием, а лишь изменением меры пресечения. Но и оправдание — вопрос времени: каждый может ознакомиться с широко растиражированной в интернете речью Владимира на Вселатвийском родительском собрании и убедиться, что никакого состава преступления в ней нет.
А пока давайте проанализируем другое дело, по которому Линдерман был окончательно оправдан сейчас вместе с двумя молодыми россиянами, Александром Куркиным и Андреем Попко. Три года назад они перелезли через забор воинской части в Адажи, чтобы распространить среди солдат НАТО антивоенные листовки на английском языке. При всем уважении к борцам за мир во всем мире, парни действительно нарушили закон, они совершили проступок, описанный в Кодексе административных правонарушений, ст. 194.3 "Самовольное проникновение на военные объекты и порча оборудования военных объектов".
Эти действия наказываются предупреждением либо денежным штрафом до 70 евро. Поскольку никаких тяжелых последствий не наступило, то предупреждение было бы адекватным наказанием. Ну, хорошо — пусть бы суд дал штраф. Но зачем было возбуждать уголовный процесс по статьям "Шпионаж" и "Терроризм"? Зачем было держать в тюрьме четыре месяца, а потом переквалифицировать на "Злостное хулиганство", если ни первого, ни второго, ни третьего преступления не было и в помине?
Сегодня молодые люди собираются через суд требовать компенсацию материального и морального ущерба. Думаю, что какие-то деньги они получат — но достаточная ли это компенсация?
Автор этих строк имеет статус политрепрессированного. Мне довелось провести в сибирской ссылке первые четыре года жизни, и сегодня я наслаждаюсь многочисленными льготами. Буквально на-днях пришлось шутливо отругать приятельницу-израильтянку, когда мы компанией приехали полюбоваться в ботанический сад рододендронами. "Зачем ты купила мне билет? Тут же написано, что репрессированным бесплатно! Я так страдал вдали от Родины, чтобы теперь наслаждаться родной природой — и государство идет мне навстречу." Кстати, эта приятельница тоже родилась в Сибири. Но ей и в голову не могло придти, что этот факт через 60 с лишним лет имеет отношение к цене билетов в ботанический сад.
Так вот — а почему бы такой же статус не присвоить Куркину и Попко? Они стали жертвой необоснованных репрессий? Несомненно, суд дал однозначный ответ на этот вопрос. Носили ли эти репрессии политический характер? Бесспорно. Потому что если бы они не раздавали листовки, а через забор полезли бы собирать грибы, то все дело ограничилось бы административным взысканием.
Ладно, я по крайней мере постоянно живу в Латвии, это как-то оправдывает халявные льготы за скрытые во мраке младенческого восприятия репрессии. Но вот у меня есть сестра, уже 34 года живущая в США. Ее ссылка продолжалась лишь пять с половиной месяцев — столько ей было, когда нас признали свободными людьми. Недавно она оформила второе латвийское гражданство и заодно — статус политически репрессированной. Как только выберется в Латвию — будет и в электричке ездить, и рододендроны смотреть совершенно бесплатно. Так вот — почему россиянам, реально пострадавшим от репрессий, статус не положен, а американке, хорошо если проведшей в Латвии три недели в несколько приездов с момента эмиграции, — всегда пожалуйста?
Много лет назад тогдашняя фракция ЗаПЧЕЛ в Сейме пыталась переписать закон о политически репрессированных таким образом, чтобы льготы полагались и жертвам латвийского произвола. Это оказалось очень сложно технически: в законе чуть не в каждой строчке оговорено, что репрессии были только со стороны тоталитарных режимов — гитлеровского и советского. Как будто тем невиновным, кто сидит в застенках сейчас, легче от того, что Латвия себя тоталитарной не считает.
И это проблема не только лицемерия латышских политиков, но и всего общества в целом. Среди нас есть люди, которые в восторге от деятельности и личности Владимира Линдермана, есть и те, которые его терпеть не могут. Но подавляющее большинство и одних, и других считают, что постоянные столкновения Владимира Ильича с полицией безопасности есть часть его образа жизни. Что его нахождение под политическими преследованиями — чуть ли не естественный процесс. Что иначе и быть не может: полиция всегда будет Линдермана прессовать, а суд оправдывать — каждый играет свою роль.
На самом деле это очень опасное заблуждение. В этом конфликте действительно есть состав преступления — но его совершает не Линдерман. Самый яркий пример — дело 2002 года о покушении на убийство президента Латвии. Тогда в офисе нацболов арестовали троих — Ольгу Морозову, Артура Петрова, Раймонда Крумгольда, у них нашли пистолет. Одновременно обыск провели у Линдермана и обнаружили взрывчатку. Сам Владимир тогда был в России, его выдали лишь шесть лет спустя. К этому времени процесс в отношении трех других арестованных был прекращен, оправдали и Линдермана.
Возникает вопрос: ладно, с покушением наши пинкертоны могли добросовестно заблуждаться. Но хранение оружия — тоже преступление. И если суд не нашел события этого преступления, то значит, взрывчатку и пистолет кто-то подбросил. А кто в нашей стране способен выслеживать людей и проникать в их помещения? Какая структура была заинтересована в создании липовых доказательств несуществующей вины?
Словом, в правовом государстве на следующий день после оправдания Линдермана должен был начаться уголовный процесс по статье 289 "Подделка доказательств" Часть вторая этой статьи гласит: "за создание осознанно ложных доказательств, если это совершил … следователь… в делах о тяжких и особо тяжких преступлениях наказывают лишением свободы на срок до трех лет…".
Очень жаль, что такого процесса не было — хотелось бы посмотреть на негодяя, когда ему не будет позволено нацепить маску. И три года тюрьмы вполне адекватное наказание за такое преступление: ведь не прояви суд принципиальности, невиновным пришлось бы сидеть намного дольше.
Но если это преступление, увы, не будет расследовано никогда, то для следующего срок давности не истек. Читаем Уголовный закон, статью 293 "Осознанно незаконное задержание или принудительный увод" "За осознанно незаконное задержание или принудительный увод, если это сделано в корыстных целях, либо из мести, либо из других личных интересов и если это сделал … работник учреждения предварительного расследования, наказывают лишением свободы на срок до одного года…"
Осознавали ли церберы, что задерживают и уводят Линдермана незаконно? Разумеется: они же все юристы. Действовали ли товарищи из корыстных интересов? Для таких утверждений у нас нет оснований. А вот месть — это прямо в точку. Конечно, для профессиональной репутации полиции безопасности нахально живущий в соответствии с Декларацией прав человека Линдерман — прямой укор. И отомстить ему силовым захватом вполне в характере учреждения.
История учит нас: начальникам спецслужб очень часто уготована та судьба, на которую они обрекали свои жертвы: Генрих Ягода, Николай Ежов, Виктор Абакумов, Лаврентий Берия…. К счастью, их латвийский коллега Нормундс Межвиетс не столь кровожаден. Будем справедливы и мы: наказание по не самой строгой статье 293 Уголовного закона вполне адекватно его действиям.