Так что если некий более-менее авторитетное СМИ позволяет кому-то пояснить свое мнение в развернутых и сложносочиненных предложениях — как это произошло с Арвилом Ашераденсом в выпуске журнала Ir за 30-е июля — это стоит считать проявлением особого расположения. Несмотря даже на то, что интервьюер задавал заковыристые вопросы, попирал границы здравого смысла, высмеивал говорящего, выдавал собственные домыслы за общепринятые истины и вкладывал свои мысли в его уста — такая услуга все равно ценится сейчас на вес золота. Нынешнее политическое общение лучше всего характеризуют крики из зала и демотиваторы: "Озолиньша — за решетку!" или "Берзиньш, отдавай награбленное!", в то время как объемные интервью — это все же роскошь.
То, что они вообще появляются в предвыборное время, дает повод задуматься о политических симпатиях медиа к тем или иным политическим силам. Так что стоит подумать о современном политическом позиционировании латвийских СМИ.
Во-первых, любой, кто пишет про политику публично — кроме, может, Центрального статистического управления, не может быть политически-нейтральным. Политика всегда делит на "своих" и "чужих" — и настрой автора будет ощутим в любом неодносложном предложении. Кто-то может возразить: некое СМИ, мол, может защищать определенную политическую платформу (национальную, либеральную или иную), не поддерживая при этом конкретных политиков. Этот аргумент, к сожалению, критики не выдерживает: у нас, как и везде (а то и в большей степени), идеи не существуют в отрыве от их носителей — людей из плоти и крови.
Даже новости, призванные в идеале осветить конкретный срез фактов, на поверку с этим не справляются. Вспомним анекдотическую "новость" о Чебурашке из мультфильма, заголовок которой гласил: "Мохнатое ушастое чудовище бомжует в телефонной будке", — откровенной ругани вроде нет, но не думаю, что сам герой пришел бы в восторг от подобной "объективности". Если вкратце, то политическая нейтральность — это фикция, и чтобы определить качество политжурналистики, надо тогда уж, скорее, говорить о стиле, находчивости — и том неуловимом чувстве, что читателю не стараются навешать лапши на уши.
Продуманная манипулятивная пропаганда, честно говоря, плоха даже не потому, что неточно отражает факты, а потому, что читателя она считает за дурака, готового поверить чему угодно и неспособного самостоятельно сопоставить печатный текст с окружающей реальностью. Если я публично стану высасывать из пальца теории всеобщего заговора, главным моим преступлением будет не когнитивное пренебрежение к "объективности", а моральное глумление над тем самым человеческим свободоволием Канта.
И хотя в наше политически напряженное время ситуация в СМИ также накалена, прослеживается и долгосрочная непрерывность. В первую очередь, на мой взгляд, нет ничего плохого в том, что медийщики поддерживают конкретные партии; и лучше уж делать это открыто, чем стыдливо прятать свою позицию. Во времена первой независимости существовали приближенные к партиям СМИ, служившие им рупором для идеологической обработки: у ЛСДРП это был "Sociāldemokrāts", у "крестьян" — "Brīvā Zeme", у Национального объединения Берга — "Latvis", и так далее. Это в принципе нормально. Вопрос, скорее, в том, насколько симметричны отношения между партией и газетой: есть ли у издания как у представителя своей аудитории влияние на партийные решения — или же партия просто спускает сверху "ценные указания" на страницы лояльной газеты.
В наше время эта тенденция к симметрии, безусловно, слабеет. Чтобы обратиться к публике, политику уже не нужен свободно мыслящий посредник в лице редакции СМИ: он может вещать "напрямую" с открытой трибуны социальных сетей (опустим пока вопрос о том, как влияют на политику владельцы таких ресурсов).
В результате авторитет представителей традиционных СМИ падает. В латвийской медиасреде осталось два идеологических столпа, которые совершенно откровенно и безоговорочно сочувствуют определенным политическим силам. Это национал-консервативная Latvijas avīze и русскоязычная экосистема вокруг "Вестей". Кроме того, Latvijas avīze, по крайней мере, поддерживает подобие симметричных отношений со своими фаворитами, а не выполняет приказы свыше.
В так называемом "либерально-центристском" сегменте, напротив, царит полномасштабная анархия. Видимо, приверженность какой-либо из политических сил считается здесь пороком, так как особую радость всем доставляет травля бывших фаворитов. С точки же зрения читателя, зачастую все равно, плетутся ли теории заговоров в корыстных интересах платежеспособного "дяди" или просто от "чистого сердца", дабы насадить собственные домыслы и поднять свою общественную ценность. Начатые Россией в 2014-м конфронтация с Западом и "гибридная война" действительно принесли немало плохого: в том числе "снесли крышу" плеяде латвийских либеральных журналистов. Здесь, с одной стороны, царит идеалистическая убежденность, что против засилья кремлевской лжи можно бороться при помощи истины и "критического мышления".
В реальности же, как мне кажется, многие отдают себе отчет в объективном положении вещей в области СМИ: в частности, что с засильем лжи можно бороться только с помощью таких же лживых баек, а опровергать теории заговоров можно только создавая собственные. По большому счету, так они и поступают, порождая сенсационные исследования из серии: "Петерис был в Елгаве. Рогалев тоже был в Елгаве. Странное совпадение, не так ли?" Конечно, чисто по-человечески на это можно посмотреть с позиции сострадания: по сути это та самая моральная дилемма о том, "допустимо ли обманывать черта?" Вот только такой совершенно монохромный мирок, где по одну сторону — безопасность, процветание, инновации, "латышскость" и американцы, а по другую — Кремль, русские, олигархи, чекисты, популисты и война, становится невыносимо прост и скучен. И — опять же — не является ничем иным, как зеркальным отражением пропаганды того самого Кремля.
Перевод с латышского. Оригинал.