Добелис смотрит на Ленина в лупу

— Почему вы, традиционная персона на всех сходках легионеров, не пришли 16 марта к Музею оккупации?

– Я всегда вместе с легионерами! И всегда заранее обсуждаю с ними, как следует отмечать 16 марта. На этот раз мы выбрали кладбище в Лестене… А то, что произошло вечером возле Музея оккупации, возмутительно! Раньше легионеры с единомышленниками нормально ходили возлагать цветы к памятнику Свободы, и им никто не мешал, а теперь запретили. И запретили потому, что в обществе тема 16 марта излишне политизирована, в том числе и благодаря вашей газете… Мне кажется, чем меньше мы будем говорить об этой дате, тем будет лучше для Латвии.

— Значит, все же эта дата пачкает мундир ЛР?

— Не пачкает. Я считаю легионеров героями. И если кто–то хочет идти с цветами к памятнику, не надо этому мешать. А по поводу событий 16 марта сего года… Считаю, дума должна была дать все разрешения участникам шествия.

— То есть вы поддерживаете его участников — Гарду, организации NSS и "Клуб 415"?

— Не политизируйте вопрос!

— Не уходите от ответа.

— Если Гарда решил участвовать в шествии без официального разрешения, это его дело. Я не хочу его ни хвалить, ни осуждать, у него ведь есть свое мнение по поводу 16 марта. А вы сейчас общаетесь с Юрисом Добелисом и его мнение слышите.

— Разделяете взгляды Гарды, в частности, те, что были провозглашены в его газетенке DDD, где русских сравнивают с раковыми клетками Латвии?

— Да что вы к этому Гарде прицепились! Не разделяю все его взгляды, но поддерживаю некоторые. Но русские, конечно, не "раковая опухоль", а некоторые хотят их такими видеть.

— И на том спасибо! А как вы относитесь к людям, состоявшим в КПСС? Если плохо, то не противно ли вам быть в одной партии с ярым коммунякой, "соловьем набережной" — Табунсом?

— В КПСС состояли разные люди. И распад СССР, между прочим, поддерживали многие члены партии. Вообще, в партию вступали люди по разным причинам: кто–то по идеологическим (считаю, их было меньшинство), другие хотели повышения по службе, третьи — скорейшего получения квартиры, четвертые, например, многие военные, просто не могли иначе. У меня нет однозначного отношения ко всем… А Табунс — мой коллега по партии.

— То бишь, если бывший идейный коммунист теперь в вашей партии, он хороший, а остальные — еще как посмотреть?

— Не надо меня стравливать с Табунсом. Ну был он в партии — и что? У каждого человека есть сложные этапы в жизни. А я с Табунсом сотрудничаю с того момента, как распался Союз, и считаю нашу работу успешной.

— Поговаривают, будто вы на самом деле боитесь обнародования списков из "мешков КГБ", поскольку сотрудничали с комитетом…

— Бред! Хотя я слышал и большее, якобы я был полковником КГБ… А ведь в 1953 году я сидел, прижавшись ухом к радиоприемнику, и слушал сообщения о том, как умирает Сталин. Считал секунды, чуть ли не молился, чтобы он не поправился… И слушал с большим удовольствием!

— Странно, что человек в столь юном возрасте испытывает наслаждение от смерти человека, пускай даже Сталина. А почему вы так его ненавидели, ведь в 53–м вы были еще слишком молоды, чтобы знать об ужасах террора?

— У меня были газеты и журналы 40–го года плюс запрещенная немецкая литература. Запомнил я и годы войны в Латвии… Кроме того, не забывайте, год оккупации Латвии — год моего рождения. Этот момент тоже явно неслучаен…

— Сомнительно, что многое помните из военного времени, ведь тогда вам еще не исполнилось и пяти лет. А интересно вот что. Вы с 19 лет боролись с советской властью и об этом якобы, с ваших же слов, многие знали. Тогда как вам удалось защитить кандидатскую в области химических наук, ведь диссидентов, мягко говоря, не жаловали?

— Защитил! Но меня три раза хотели исключить из РПИ! Помог ректор Александр Вейс, который лично за меня поручился. Он, кстати, хоть и входил в ЦК, но был истинным патриотом Латвии.

— Но каким образом определить патриотическое отношение, лояльность человека к государству?

— В первую очередь ему надо знать латышский язык.

— Так его великолепно знают и Татьяна Жданок, и Юрий Петропавловский, которых вы давно заклеймили — "нелояльные".

— Да, язык не всегда главное, важно, насколько человек чувствует, что он любит государство.

— Вот я и хочу узнать рецепт Добелиса — каким способом эти чувства выявить? Если человек тихо не любит государство (не путать со страной!), не высовывается и не участвует в митингах, его что, на детекторе лжи надо проверить или к гипнотизеру отвести?

— Увы, пока вредные элементы удается обнаружить, лишь когда они нарушают закон. И тогда окончательно ясно — лоялен человек к нашему государству или нет.

— У нас демократическое общество, значит, человек волен отстаивать свои взгляды во время тех же митингов. Может, эти взгляды вам и неприятны, но тогда получается, что лояльность к Латвии заключается лишь в разделении позиции Добелиса. Правда, это диктатурой попахивает, которую вы же и осуждаете.

— Демократия?! Тогда почему вы осуждаете шествия легионеров?

— Это сделали до меня, эсэсовцев осудили на Нюрнбергском трибунале.

— Все не так! Учите историю! Хотя вы ведь представляете другой лагерь, который, наверное, считает, что и оккупации Латвии не было?!

— Не было.

— Очень странно, что гражданин Латвии так считает. Но я понимаю, что вам и еще тысячам людей несимпатичны мои взгляды.

— Вы хотите прекратить процесс натурализации. Но Управление натурализации создавалось в том числе и руками вашей партии, так почему пытаетесь погубить систему?

– Не погубить, а переделать. Во–первых, теперь надо ужесточить процесс присвоения гражданства. Во–вторых, важно строго проверить, насколько в прошлом законно отдельные люди получили гражданство, а в противном случае завести на них уголовное дело.

— Так, может, лучше сразу к стенке или сажать в вагон и депортировать из страны?

— Зачем к стенке? Но статья за нарушение закона должна быть уголовной!

— Кстати, если бы в прошлом система сдачи на гражданство была жестче, возможно, ваша жена, украинка, его бы и не получила. Ведь у нее, поговаривают, и так возникли большие сложности и со сдачей госязыка, и истории…

— Ваши шпионы работают плохо. Моя жена легко сдала экзамен на натурализацию, но предварительно очень долго готовилась, она серьезно отнеслась к процессу. Я тоже помогал жене выучить латышский.

— Извините, а как жена, славянка Галина, терпит все ваши русофобские взгляды и выпады с трибуны парламента? Ходят слухи, будто на этой почве у вас в семье конфликты случаются…

— Это ложь! Но я слышал даже такую чушь, будто жена меня бьет. Видели бы вы мою жену, перед тем как спрашивать. Зачем ей меня бить, она же интеллигент — доктор химических наук. А мои взгляды жена полностью разделяет, у нас с ней прекрасные отношения.

— На каком языке вы с ней дома общаетесь?

— В основном на латышском. Но жене еще надо усовершенствовать свой латышский. А я знаю, ходят лживые слухи, якобы она не может сказать ни одного слова по–латышски!

— Вы — лицо нации, которую считаете элитой. Вам не стыдно так вести себя на трибуне парламента (завоевали же титул скандального политика), ведь в результате у многих людей складывается вполне конкретное отношение к латышам, взгляды коих вы якобы озвучиваете.

— Я не лицо нации, а всего лишь один из политиков страны. И я не считаю элитной ни одну нацию в мире. В Латвии же латыши должны быть хозяевами, но и они не элитная нация. А по поводу взглядов — это взгляды Юриса Добелиса, и только. И я считаю, что веду себя на трибуне парламента очень порядочно, я не русофоб. Однако ваша газета создает образ какого–то людоеда. Но замечу, я вам интересен! Я достаточно яркий человек. Поговаривают даже, что ко мне в Латвии относятся как к Жириновскому в России. Кстати, именно Жириновский однажды сказал: "Коммунизм — что–то очень противное".

— Да–а–а, вы столь же энергичны…

– Мне в этом году будет 66 лет. Но силы до сих пор есть. Думаю, чисто физически я без проблем справлюсь с вами.

— Это мне говорит политик?

— Не говорю вам лично, но вообще. Я достаточно здоровый человек. Причем спортом особенно не занимаюсь, а довожу свой организм до такой степени, что впитываю много энергии извне.

— В юности дрались?

— Участвовал в разных драках, в том числе между латышами и русскими. Путь к моей школе пересекался с дорогой к русской школе…

— Вам сильно доставалось?

— Всякое бывало… Но я на самом деле не очень любил уличные драки. И уж тем более теперь в драку не полезу, возраст, однако…

— Опять же — слова истинного политика.

– Можем лучше в шахматы сыграть. Хоть разряда у меня и нет, но играю неплохо. А другое мое хобби — коллекционирование марок, чем занимаюсь уже с 1951 года. Я марки люблю, поскольку они — отражение истории. Особенно мне нравится собирать марки, которые отражают историю исчезнувших империй, в частности, СССР. Вот через лупу на Ленина смотрю, когда оцениваю качество марки.

— Успехов вам в коллекционировании марок!