Изгнанная из "рая"

Года четыре назад пенсионерка из Каугури Любовь Махонина сполна испытала на себе и живительную силу здешней природы, и искусство мест- ных врачей.

— С 2000 года меня мучит депрессия, — рассказала она "ВС". — Часто плачу, а мне нельзя: еще со времен войны у меня глаукома. Попросила у семейного врача направление в Центр реабилитации в Дзинтари (на проспекте Дзинтару, 48). В 2003 году мне там очень помогли. Лечение было замечательное, персонал — внимательный, ласковый! Как я им была благодарна! А три года спустя у меня все повторилось. Страшная депрессия, бессонница. Я снова попросила направление в Центр неврозов в Дзинтари. Ждать пришлось больше двух месяцев. И вот наконец 4 января этого года подошла моя очередь…

…Любовь Андреевна прерывает рассказ: губы дрожат, из глаз, вопреки запрету плакать, катятся слезы. Не из–за депрессии — виной всему та страшная обида, которой она делится с представителем прессы. Наконец ей удается справиться с эмоциями, и она продолжает:

— На этот раз мне удалось прожить там только сутки. На второй день поздно вечером меня просто выгнали. Даже не объяснили, в чем я провинилась! Представьте: январь, холодно, темно. Я и так плохо вижу, а уж в темноте — тем более. Автобусы уже не ходили, до электрички — слишком далеко. Мне так страшно было! Хорошо, неподалеку жила моя знакомая. Когда я до нее добралась и попросилась переночевать, она была просто в шоке!

…Любови Андреевне лечиться довелось много — в Одессе, Москве, Риге и Юрмале. И только благодаря благородным и самоотверженным людям в белых халатах она не ослепла и вообще выжила.

— Они только радовались, что спасли пациента. А эти? Разве это по–людски — выгнать в ночь, в холод старого человека? И даже не объяснить причины! Я несколько раз приходила к ним, хотела понять — за что? Но эти девицы только посмеивались…

Я в Юрмале с 1949 года. До самой пенсии (38 лет) проработала в Юрмальском ремонтно–строительном тресте. Который, между прочим, ремонтировал не только весь жилой фонд города, все детские учреждения, дороги, но и все МЕДИЦИНСКИЕ учреждения Юрмалы! Включая и то, откуда меня выгнали! Такой финал, такова награда за честный труд…

"Она нарушила режим"

И вот я на Дзинтару, 48. Ознакомившись по моей просьбе с деталями инцидента еще накануне, руководитель клиники Даце Симсоне излагает свое видение причин конфликта:

— Г–жа Махонина действительно поступила к нам 4 января, а уже 5–го, не предупредив персонал, уехала домой. Вернулась лишь 7 января. Но к тому времени ее уже, разумеется, успели выписать, поэтому назад уже не приняли.

— Почему "разумеется"?

— Поймите, у нас здесь не обычный санаторий или гостиница. Это специализированное медучреждение. У нас строгие правила, с которыми человека знакомят в первый же день, была с ними ознакомлена и г–жа Махонина. В частности, не разрешается употреблять алкоголь, наркотики, отлучаться, не предупредив персонал. За нарушение правил внутреннего распорядка мы людей выписываем и больше не принимаем.

Однако это лишь часть проблемы. Второе — и это стало для нас очевидным с первых же часов пребывания у нас г–жи Махониной — лечиться именно в нашей клинике у нее вовсе не было никакой необходимости! Здесь же кризисно–неврологический стационар! Сюда пациенты приезжают именно с КРИЗИСОМ. Например, человека постигла какая–то страшная беда — погибли близкие или еще что–то в таком роде. С ним работают психологи, психиатры, другие специалисты… А тут — пожилой человек с хроническими болезнями, которые, включая депрессию, вполне можно было бы лечить амбулаторно, на дому. А если уж так хотелось в стационар, то надо было направлять тогда в геронтологическое лечебное учреждение…

…В разговор включается старшая медсестра клиники Илона Черникова. Она объясняет, что не выписать Махонину после двух дней отсутствия администрация просто не имела права.

— За каждого пациента, который здесь находится, нам платит государство. И если человека нет, мы обязаны это документально зафиксировать. Вот представьте себе: она уехала, по дороге ей стало плохо, и она попала бы в другую больницу. А мы бы ждали ее возвращения и не выписывали, то есть фактически держали бы "мертвую душу", получая на нее за эти дни плату от государства. Это было бы грубейшим нарушением с нашей стороны!

— Но ведь она же вернулась, и место ее еще не было занято. Неужели чисто по–человечески нельзя было оставить ее хотя бы переночевать?

— Если она к вечеру приехала, значит, точно так же могла бы и уехать. У персонала просто не было права позволить ей остаться на ночь. Она УЖЕ была выписана! Даце Симсоне и Илона Черникова наперебой убеждают меня, что в случае с Махониной персонал действовал верно. И поэтому сейчас им очень обидно за своих работников: те делают все, чтобы улучшить здоровье пациентов клиники, а сейчас приходится оправдываться, хотя ни в чем не виноваты… Мои собеседницы сетуют, что врач сегодня вынужден не только лечить пациента, особенно пожилого, но и решать его социальные проблемы.

— Семейные врачи постоянно посылают к нам пожилых пациентов, хотя необходимости лечиться именно здесь у большинства из них нет. Просто многие пожилые люди, особенно одинокие, нашу клинику воспринимают как какой–то бесплатный (то есть за счет государства) санаторий с хорошим питанием и отличными условиями. Здесь можно отдохнуть, погулять у моря — благо прямо через дорогу, не надо заботиться о питании, о быте…

Вот они и наседают на своих семейных врачей, требуя направления. А врач, чтобы его элементарно оставили в покое, дает такое направление. И хотя у нас специфическое лечебное заведение, отказать, если есть направление, мы формально не имеем права. Но если происходит нарушение и к тому же человек по своему состоянию вполне может лечиться амбулаторно — мы его выписываем. Мы несколько раз объясняли все это г–же Махониной. Но она еще больше обижается.

"Ей бы там стало легче!"

Утверждение, что Любови Андреевне совсем не требовалось лечение в "раю", показалось вашему корреспонденту по меньшей мере странным. Выходит, семейный врач направил ее туда необоснованно, транжиря таким образом госсредства (напомним: за таких пациентов, как Любовь Махонина, клинике неврозов платит государство. — М. Б.)?

"ВС" связалась с семейным врачом Дубултской поликлиники Дзинтрой Хомкой. Та подтвердила, что посылала туда Любовь Андреевну, поскольку была уверена, что, пройдя 10–дневный реабилитационный курс под присмотром медиков, ее пациентка наверняка почувствовала бы себя получше. Не ждать же, когда депрессия и бессонница доведут человека до кризиса! Лучше принять профилактические меры, чем потом отправлять в стационар в пожарной спешке…

В разговоре с "ВС" г–жа Хомка несколько раз назвала клинику неврозов обычным реабилитационным центром, куда наряду с "острыми" пациентами вполне допустимо посылать и хроников. Правда, добавила при этом, что режим в любом случае нарушать было нельзя.

Формально и по существу

…Связываться с Любовью Андреевной, чтобы услышать ее комментарий по поводу двухдневного "прогула", я не стала. Зачем в очередной раз бередить рану, вызывать слезы, напоминая о неприятном? Тем более что, если оценивать ситуацию не с бюрократической, а с простой человеческой позиции, совершенно неважно, совершила ли она в данном случае нарушение.

Ведь речь шла не об употреблении спиртного или наркотиков, воровстве, дебоше! Два месяца Любовь Андреевна жила мечтой попасть в клинику, чтобы хоть немного поправить свое здоровье. И вряд ли злонамеренно совершила (если действительно совершила) она свой "прогул". Поэтому преступление и наказание представляются просто несопоставимыми — тем более по отношению к пожилому и больному человеку.

Кстати, в беседе с "ВС" представители администрации клиники и сами неоднократно подчеркивали, что Любовь Андреевна в силу своего состояния может чего–то не помнить. А вот помнил ли их персонал, выставляя пожилую пациентку в холод и в ночь, о чем представителю самой гуманной в мире профессии нельзя забывать ни при каких обстоятельствах? О клятве Гиппократа и о том, что на первом месте в их работе должен быть ЧЕЛОВЕК, а уж только потом ее величество инструкция?