Однако гриф секретности, под которым работали сотрудники Полиции безопасности, в нашей маленькой стране спал даже быстрее, чем это можно было ожидать. Достаточно было появиться информации о том, что в деле замешан некий район Латвии, как стало известно, что речь идет о Резекне. Конкретно — о тамошнем морге.
Пришлось Полиции безопасности подтверждать эту информацию. Спецслужбы также указали, что всего было проведено шесть обысков: два — в Резекне и четыре — в Риге. В Центре судебно–медицинской экспертизы Резекне было изъято 50 контейнеров с костями и мягкими тканями, готовыми к отправке вначале в Ригу, а затем в Германию. А также различная документация, которая могла бы пролить свет на происходящее. Но, когда эти подробности стали доступны широкой общественности, вопросов стало еще больше.
"Мы считаем, что закон позволяет это делать…"
Сложнее всего пришлось руководителю отделения Судебно–медицинской экспертизы Резекне Олегу Смирнову.
— Средства массовой информации сделали меня крайним, козлом отпущения, — говорил он в сердцах "Вести Сегодня". — Поймите, не один я этим занимаюсь — то же самое происходит во многих центрах типа нашего, в больницах. Причем вполне официально. А Полиция безопасности собирается предъявлять обвинение, будто мы что–то нарушали. Но мы работали исходя из принципа "что не запрещено, то разрешено". Ткани умерших использовали для помощи попавшим в беду людям. Ведь это тот самый случай, когда умершие помогают живым. Мы считаем, что закон позволяет это делать.
По словам доктора Смирнова, несколько лет назад ему было сделано такое предложение Центром судебно–медицинской экспертизы. Отказываться от дополнительных денег (порядка 80 латов в месяц) при известном отношении государства к медикам не хотелось. К тому же это сотрудничество приносило и чисто практическую выгоду: в Резекне присылали солидный западный инвентарь типа скальпелей, пил и прочего. Что для такой неблагодарной работы очень важно.
— Почему части костей и ткани типа сухожилий (об органах речь не идет!) посылались именно в Германию, а не в Англию, я не знаю. В мою задачу входили только их подготовка и отправка в Ригу, в Центр судебно–медицинской экспертизы, дальше уже не мое дело, — продолжает Олег Смирнов. — Но думаю, что виной этого скандала явились не нарушения, а чей–то сигнал в Полицию безопасности. Уверен, что это кто–то из своих написал жалобу в спецслужбы… Дело, которое раскручивают полицейские, по словам доктора, держится на повесившемся мужчине. Родственники самоубийцы узнали об изъятии тканей от самих спецслужб, которые стали интересоваться, давали ли они разрешение на это. И только после этого вроде бы как возмутились.
"У нас все делалось официально…"
Вчера о том же говорила и руководитель Государственного центра судебно–медицинской экспертизы Велта Волксоне.
— Сотрудничество с немецкой фирмой Tutogen Medical GmbH, ранее известной как Bio Dynamics, а также как Pfrimmer Viggo, началось еще в начале 90–х годов, — пояснила она "Вести Сегодня". — Когда в 93–м году я начала работать в центре, все уже было налажено, поэтому не знаю, почему была выбрана именно эта фирма. Но сам тогдашний президент Гунтис Улманис, насколько я помню, дал этой фирме положительный ответ о взаимодействии. А дальше уже каждый эксперт сам выбирал, работать в этом направлении или нет. Конечно, я не могу ручаться за каждого своего работника, но они проверяли, есть печать в паспорте умершего о запрете или нет. Мои приказы на этот счет имеются.
По словам госпожи Волксоне, странным выглядит то, что Полиция безопасности с таким рвением взялась за разоблачение. Неужели нельзя было, прежде чем поднимать скандал, поинтересоваться, проходили ли контейнеры с тканями через границу, имели ли что–то против этого Служба госдоходов, таможня. Ведь все шло официально.
— Сейчас вообще порядок запрета или разрешения использования тканей и органов умерших людей будет меняться, поскольку в скором времени внутренним документом станет идентификационная карта, — продолжает Велта Волксоне. — И там не будет места для печати о запрете. Поэтому в Управлении по делам гражданства и миграции будет создан регистр, в котором будет и такой пункт. И наше учреждение будет иметь доступ к этому регистру. Так можно будет стопроцентно знать, хотел человек, чтобы его органы и ткани использовались после смерти, или нет. А пока этого регистра нет, действует презумпция согласия. То есть если печати о запрете в паспорте нет, это значит, что человек при жизни был согласен. Тем более что бывает так, что родственники до последнего не интересуются телом умершего.
А прецедент все–таки был
Несмотря на заверения Полиции безопасности о первом в новейшей истории Латвии случае изъятия человеческих органов и тканей, подобное дело имело место быть. И совсем недавно — в 1997 году. Тут спецслужбы дали маху и показали свою некомпетентность в медицинских вопросах. Как мы уже рассказывали, в том самом 97–м году по просьбе супруги покойного Угиса Цалитиса, скончавшегося в больнице им. П. Страдыня, было возбуждено уголовное дело. Жена Цалитиса попросила компетентные органы разобраться, на каком основании у ее супруга были изъяты селезенка и нервы. Спустя время было проведено расследование, и вскоре прокуратура приняла решение об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления. Медики в данном случае мотивировали это тем, что в паспорте Угиса Цалитиса не было специальной отметки о запрете на использование его органов после смерти. Кто знает, как на этот раз все обернется — ведь делом занимается не кто–нибудь, а Полиция безопасности. И вполне может быть, что история будет развиваться по другому сценарию. Хотя в памяти свежо недавнее расследование по факту подрыва Рижской синагоги, когда сотрудники Полиции безопасности спустя много лет задержали бывшего омоновца и фактически обвинили его в совершении этого преступления. Шума было много, а закончилось все пшиком.
Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!
