Вступили везде, и?.. Эксперты: что мешает Латвии превратиться в мощное государство  (293)

"А кто вообще задаст ясное представление о том, куда Латвия идет? Иначе, простите за мой французский, мы так и будем двигаться в задницу!.. Учить в средней школе людей, которые потом уедут в Ирландию собирать клубнику", — этот эмоциональный монолог в аудитории имени Сороса одного из самых престижных вузов страны SSE Riga подытожил встречу выпускников, преподавателей и студентов учебного заведения под названием "Латвия-2020: Создадим мощное государство!" (Latvija 2020: Veidosim jaudīgu valsti!).

"Конечно, можно ничего не делать — мы все и так хорошо сидим, — признался один из инициаторов начинания председатель правления Eco Baltija Grupa, член совета Латвийского торгово-промышленной палаты Марис Симанович. — Но почему бы нам иногда не взять паузу на хорошо оплачиваемой работе и не потратить пять лет на свое государство… Да, в политике нас никто не ждет, а средний избиратель — пенсионер, с которым непросто говорить выпускникам вузов. Но все же…"

На счету Мариса и его соратников уже есть одна серьезная победа — ровно год назад они отстояли ректора SSE Riga Андерса Палзова, которого министерство образования хотело отстранить от работы из-за недостаточного знания госязыка. Преподавание в вузе ведется на английском. В тот момент влиятельным выпускникам SSE удалось донести до политиков мысль о том, что, если Латвия не будет привлекать в вузы мировых экспертов (а они не обязательно владеют латышским), то страна может превратиться в провинцию, которая варится в собственном соку.

Расцвет влияния SSE Riga на политику страны пришелся на годы кризиса, когда к власти пришла Партия реформ Затлерса. С ней работали сразу несколько выпускников и преподавателей вуза (Роберт Килис, Вячеслав Домбровский и т.д.). Добиться серьезных изменений в политике они не успели, встретившись с яростным сопротивлением затеянным реформам, но шума навели немало.

На днях интеллектуальная элита задумалась о возвращении в активную позицию. В каком виде это может произойти — пока неясно. Возможно, вуз выдвинет своих представителей во власть (кто-то даже подсчитал, что для проведения в Сейм одного человека в Риге надо собрать 12 000 голосов, в Курземе — 7 тысяч, в Земгале — 5 тысяч, а в Латгалии и того меньше). Они могли бы лоббировать основанные на качественной аналитике и ценностях SSE Riga изменения в стране. Но, как тут же напомнил кто-то из собравшейся публики, в Латвии из примерно миллиона человек с правом голоса около 460 тысяч - пенсионеры, еще 300 000 уехали, и их избирательная активность — 3,4 процента. Причем большинство — за Артусса Кайминьша, который про них не забыл.

"Самая драматичная тема на сегодня — рождаемость. Мы можем говорить о каких угодно реформах, но пока мы уменьшаемся в год на десять тысяч… — обозначил главную тревогу Марис Симанович. — Никому не приходит в голову, что скоро решение будет принимать один человек — выключить свет. И это может случиться довольно быстро. Поэтому надо начинать сегодня, а не ждать очередного кризиса".

Хансен отметил, что Латвия стремилась стать частью Европы и мира с первых дней — это была ее осознанная стратегия. И вот она — член ООН с 1991 года, Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка (ВБ) — с 1993 года, Всемирной Торговой Организации (ВТО) — с 1997 года, НАТО и ЕС — с 2004 года, Шенгена — с 2007 года, Еврозоны — с 2014 года и Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) — с 2016 года…

"Есть довольно много европейских стран, у которых нет такого высокого уровня интеграции, — отметил Мортен Хансен. — Многие высокоразвитые европейские страны не входят в ЕС (например, Норвегия, Исландия, Швейцария), другие — не состоят в еврозоне (Великобритания, Дания), в НАТО (Австрия, Швеция, Финляндия и др.) и в Шенгене (Ирландия, Великобритания)… Латвия очень-очень глубоко погрузилась всюду — она член практически каждой крупной организации, которая исповедует принципы демократии и развития свободного рынка. Но…"

Если оценивать рост ВВП на душу населения, то по этому показателю Латвия стремится к южным странам ЕС — Греции, Италии, Португалии, Испании… Выглядит не так уж плохо, но про эти государства сегодня нельзя сказать, что их экономика сильно развивается. А вот если сравнивать Латвию со странами, к которым она хочет стремиться — Швецией, Германией, Великобританией — тут соотношение примерно 2:1.

"В общем, качество жизни и материальное благополучие в Латвии по большинству показателей — не сказать, что критическое, но грустное", — подытожил Хансен. И предложил заглянуть в исследование Глобальной конкурентоспособности стран: там Латвия на 54-м месте из 137 стран c пометкой "ухудшение положения". "Когда я приехал в Ригу, тут много говорили плохой работе общественного сектора, серой экономике, коррупции, социальном налоге, — вспоминает Хансен. — Прошло 24 года — и все говорят практически о том же. Четверть века прошло, а те же проблемы!"

Список главных проблем для бизнеса в Латвии (по оценкам Всемирного экономического форума-2017) возглавляет неэффективность правительственных чиновников (номер один долгие годы! — отмечает Хансен). Затем - уровень налогов, коррупция, нехватка образованной рабочей силы, нестабильность политики, слабый доступ к финансированию, слабая этика на рабочем месте…

Да, Латвия — маленькая страна, и трудно сильно поднять ее рейтинг в разделе "величина рынка". Но как оценить тот факт, что по уровню развития государственных институций и инновациям Латвия — на 82-м месте из 137? И совсем уж недостойно выглядят 103-е места в строках "фаворитизм в принятии решений официальными лицами" и "прозрачности правительственной политики", 119-е место по "эффективности госрасходов", 123-е в "эффективности правовой базы". Тут Латвия конкурирует со многими африканскими и южноамериканскими странами.

"Этого совсем недостаточно! … Успеха вам!" — подытожил профессор, освободив место для других выступающих, чтобы те объяснили, как так получилось.

"Например, берутся за реформу образования, так и не определив, в чем его проблемы. Или вот: Латвия заплатила 300 000 евро международным институциям за исследование налоговой системы в преддверии реформы. Вы думаете, этим международным организациям поставили правильные вопросы, что мы, на самом деле, хотим получить за такие деньги? Сомневаюсь! — признался Саука. - Поэтому на выходе получается куча красивых цифр, но для чего они нужны — непонятно…"

В общем, главное, перед тем как плыть, сперва разобраться, куда этот корабль идет. Но зачастую очень скоро выясняется, что усилий потрачено много, но непонятно для чего. Впрочем, собрать все нужные данные — тоже мало. Надо еще сделать из них правильные выводы, только тогда станет ясно, что делать. Тут в пример Саука привел исследование строительной области от SSE Riga, после которого каждый так и остался на своем месте…

В заключении своего выступления Арнис Саука все же похвалил правительство Мариса Кучинскиса — по его словам, возможно, благодаря опыту Кучинскиса, "они сделали намного больше, чем все предыдущие". Тем не менее, пока мы там, где мы есть, признал эксперт.

Как эстонцам удалось создать более мотивирующую и эффективную систему, которая привела таких же, в целом, людей, к результату примерно в 1,3 раза лучше? Особенно разница в уровне видна в регионах. По мнению Страздса, Эстонии удалось нащупать и наладить связь между политиками и бизнесменами, благодаря чему не появились паразитирующие "бизнес-структуры, которые большей частью нацелены на передел общественных денег, а не на создание добавочного капитала".

Страздс считает, что 120-е из 137-ми место Латвии по эффективности судебной системы (один уровень с Боливией) очень выгодна для влиятельных персонажей страны — "они даже боятся того, чтобы страна, не дай бог, не пришла к британской эффективности судов. Это бы сильно осложнило их жизнь". Потому, по мнению Страздса, в Латвии так буксуют инновации (82-е место) — нынешняя экономическая система, нацеленная на передел народного добра, не нуждается ни в каких инновациях. "Зачем? Этим людям и так можно хорошо жить! В Эстонии без инноваций и стартапов ты так хорошо жить не будешь".

По мнению эксперта, пока люди живут более-менее неплохо, все молчат: "Тут можно смотреть с двух сторон: да, мы хуже Эстонии, но у нас втрое лучше, чем на Украине… Хотя, не вступили бы мы во все международные институции, которые дают Латвии рекомендации, нет сомнений, что мы были бы маленькой Украиной".

Конечно, не все так плохо, уточнил Страздс, но работы еще много. Он вспомнил времена Партии Затлерса, когда вместе с социоантропологом Робертом Килисом работал ("совершенно бесплатно!") в Комиссии стратегического анализа при президенте — "в тот момент нам удалось критически уменьшить число всевозможных госагентств". Кроме того, вместе с Вячеславом Домбровским Страздс агитировал против пониженных ставок НДС, которые в реальности были скрытыми субсидиями для отдельных лоббируемых областей экономики: "В той борьбе победить удалось лишь благодаря кризису — надо было найти деньги…" По мнению Страздса, если бы не кризис, который позволил провести ряд больных реформ — сегодня Латвия была бы еще дальше от Эстонии.

"Если быть реалистом, для радикального изменения мышления общества нам придется ждать следующего кризиса — три, пять, семь лет… — признал Страздс. — Пока все более-менее хорошо, невозможно собрать критическую массу людей, которые хотят что-то менять. Люди как думают: у меня интересная работа, плюс-минус нормально платят… Если армагеддон не угрожает, зачем куда-то идти?".

В 2013 году была возможность аккредитовать учебные программы, основываясь на аудит европейского Социального фонда, и отнять аккредитации у неперспективных программ — эту возможность не использовали. Было исследование работы самоуправлений — тоже бардак остался. Было исследование сферы здравоохранения за три миллиона, которое выявило большие проблемы — и это исследование тоже не особо использовали…"

По сведениям Эглитиса, одни из немногих международных организаций, к советам которых латвийские чиновники были вынуждены прислушаться — tевропейские фонды. "Потому что это связано напрямую с деньгами. Например, сказали сократить число школ — чиновникам ничего не осталось делать, если хотят получить деньги".

Еще одна проблема: "В кризис Латвия не использовала свою возможность упорядочить армию чиновников. Больше даже попыток монументальных реформ не было. Кроме того, не секрет, что чиновники всецело зависят от своих "акционеров" — политической элиты. Пока те не дают установок, происходит лишь видимость действий. И никакой инициативы (она наказуема!) и ответственности. Важные решения годами не принимаются. Цирк, в общем".

Третья проблема по Эглитису — влиятельные лобби: "Все решения принимаются так, чтобы все лоббисты плюс-минус были довольны". При этом частный сектор, которого это напрямую касается, вынужден работать в неудобных рамках, которые задает далекое от идеала госуправление. Эглитис уверен, что все должно быть ровно наоборот: решения по законам и правилам жизни надо принимать в тесной связке — общественного сектора, частного и независимых аналитиков. "Только все вместе мы можем куда-то прорваться".