Первым другом в Англии стало кладбище. 4 истории про личный Brexit от эмигрантов из Латвии  (93)

I disagree with Brexit, so I have moved to Tallinn, guys! ("Я не согласна с Brexit, поэтому вынуждена переехать в Таллинн!"). Такой пост в сети Facebook опубликовала консультант и тренер по управлению предприятиями, психолог Иоланта Циханович. В 2015 году она вынужденно поменяла родную Латвию на Великобританию. И всем была довольна, пока новая страна не решила покинуть ЕС.

В схожей ситуации оказались примерно 100 000 эмигрантов из Латвии. Сразу после голосования о Brexit в средствах массовой информации появились тревожные сведения и слухи о депортациях латвийцев, участившихся случаях негостеприимного отношения коренных британцев к выходцам из Восточной Европы, росте числа безработных эмигрантов.

Для большинства наших экс-соотечественников Brexit — страшный сон наяву. Он в одночасье превратил страну, куда они уехали в надежде на благополучную и стабильную жизнь, в источник бесчисленных вопросов, на которые уже два года никто не может дать ответа.

Ко всему прочему, для британцев, сторонников выхода, эмигранты из Латвии — те самые представители Восточной Европы, против "засилья" которых они голосовали. Конечно, маловероятно, что королева укажет на дверь жителям государства, которые верой и правдой работают на корону. Но не все в состоянии продолжать жить в сгустившемся тумане Альбиона.

На Великобританию Дима и Таня стали поглядывать еще в начале нулевых. Как-никак, оба окончили знаменитую рижскую 40-ю школу, с языком у ее выпускников проблем нет. Подкупало и расстояние — всего два часа лета до Риги, где родные и друзья. В 2001 году грянул кризис доткомов, и Великобритания притормозила набор кадров из-за границы. К тому же тогда надо было оформлять разрешение на работу, а потенциальные работодатели не хотели усложнять себе жизнь. До вступления Латвии в ЕС оставалось три года.

В итоге семья Арш добрались до Лондона лишь в мае 2006 года. К тому моменту Дмитрий получил востребованную в мире "сетевиков" сертификацию CCIE (https://en.wikipedia.org/wiki/CCIE_Certification) и "перерос свою страну в профессиональном плане" — в Латвии рынок маленький, а больших сетевых проектов мало. Масла в огонь подлила и образовательная реформа-2004. "Мы с Таней активно против нее выступали. Когда поняли, что проиграли, решили уезжать", — вспоминает Дмитрий.

По "смешному стечению обстоятельств", пара приняла британское подданство: "Увы, только так мы смогли поменять фамилию, которая в латышском варианте и английском исполнении звучала… Скажем так, несерьезно, — говорит Дмитрий. Латвийское консульство менять фамилию отказывалось, упирая на правила латышской грамматики. В сентябре 2015 года ребенку надо было идти в среднюю школу — задразнят еще. В итоге взяли гражданство, чтобы спокойно сменить фамилию, и больше не беспокоиться. Это уже потом, когда Brexit грянул, мы трижды поблагодарили судьбу за удачное стечение обстоятельств. Пару лет назад узнали, что латвийское консульство, наконец, начало признавать Deed Poll (английскую процедуру смены имени) и менять написание в латвийских паспортах только на этом основании".

Связь с родиной у Димы и Тани все слабее. Многие друзья и половина родителей уже в Англии. Дмитрий не был на родине два года, Татьяна все же время от времени прилетает на пару дней.

"Поначалу идея голосования в моем окружении воспринималось несерьезно: ну все равно ведь все за ЕС, так чего волноваться? У Шотландии же за два года до того не получилось! Вот и тут, пар выпустят и разойдутся, — вспоминает Дмитрий. — Но за месяц до референдума опросы показали, что сторонников Brexit стало больше, чем сторонников того, чтобы остаться в ЕС. Так оно и случилось.

Кампания Remain (за то, чтобы остаться в ЕС) очень слабо рекламировалась — казалось, что статус кво не нуждается в дополнительных усилиях, ЕС вокруг и говорит сам за себя. Зато кампания Leave шла с размахом, с богатым ассортиментом вранья и передергиваний. Чего стоит один только автобус "350m for NHS"! (https://www.google.co.uk/search?q=350m+nhs+bus, Слоган гласил, что Британия отправляет ЕС 350 млн фунтов в неделю, сторонники Брекзита предлагали потратить эту сумму на здравоохранение. Позже достоверность этих утверждений была опровергнута. — Ред.). Месяца за два до референдума истерика, нагнетаемая ориентированными на Брекзит СМИ, стала напоминать нам родную Латвию. Начались нападения на поляков и литовцев. Толерантная к любому языку и цвету кожи страна, в которую было приятно переехать, вдруг изменила вектор, и мы начали сползать куда-то не туда.

Мы-то рассчитывали, что раз в Великобритании такой серьезный вопрос выставляется на общенародное голосование, то людям предоставят для обсуждения как разные модели выхода, так и анализ плюсов/минусов каждой из моделей, чтобы каждый мог сделать взвешенный выбор. Ничего этого сделано не было, и выбор получился в большинстве своем эмоциональным.

Думаю, у каждого голосовавшего были свои причины: кому-то хотелось независимости от Брюсселя, кому-то надоели поляки вокруг (в составе ЕС контролировать миграцию невозможно из-за принципа свободы перемещения), кто-то хотел свободной торговли с Австралией, кто-то не хотел быть донором для восточной Европы, а кто-то (старушки в деревнях) просто истосковался по мифической "старой доброй Англии". По большей части, голосование было протестным: в целом благополучный британский народ подустал от хорошей жизни без событий. И как только возникла возможность что-то изменить прямым голосованием, многие ею воспользовались, чтобы показать Кэмерону (тогдашнему премьеру) фигу из кармана. Причем одни голосовали за полный разрыв с ЕС (hard brexit), другие предпочитают идею "неполного ухода" — по примеру Швейцарии, Норвегии и Канады.

Для нас опубликованный утром результат голосования стал сильнейшим шоком. Мы были уверены, что эта страна заслуживает лучшего. Очень больно".

В 2004 году Дмитрий и Татьяна были активными участниками протестов против языковой реформы в школах Латвии. После референдума в Великобритании они снова заняли активную позицию:, приняли участие в акциях протеста против Brexit и в поддержку второго референдума вместе с движением People's Vote (https://www.peoples-vote.uk/). Была надежда, что уж в этот раз сторонники ЕС одержат победу, ведь весь обман "брекзитеров" вышел наружу, да и правительство с парламентом доказали свою неспособность справиться с этим проектом. Когда зимой стало ясно, что британские политики не в силах прийти к единому мнению и формуле, идея повторного голосования начала набирать силу. Лидера лейбористов Корбина буквально вынудили ее поддержать, притом что тот был одним из рьяных сторонников Брекзита…

До последнего момента власти не могут определиться, куда идти. Если раньше мы думали, что латвийские депутаты — хуже всех в Европе. Теперь начинаем опасаться, что не только они такие. При вариантах no deal brexit (никаких договоренностей) и hard brexit (частичные договоренности) пострадают как экономика Британии, так и ЕС. Тут уже никакое двойное гражданство не спасет — денег и рабочих мест просто станет меньше. Именно поэтому единственно возможным вариантом, который мог бы все вернуть на свои места, нам кажется второй референдум".

Только летом прошлого года на уровне Евросоюза был закреплен закон, что брак, заключенный в одной из стран ЕС, действителен для всех государств союза. В том числе, партнер по браку (даже если он не гражданин ЕС) может официально получить вид на жительство в той же стране, где живет его супруг. Раньше в Латвии это было исключено. К тому времени Иоланта уже отчаялась бороться за права на родине — в 2015 году вместе со своей партнершей (свой брак пара зарегистрировала в Дании), Иоланта переехала в Великобританию.

"Все шесть лет, прожитых вместе в Латвии, единственным поводом для официального пребывания моей "половинки" была учеба в местном вузе. Пришлось на это пойти, хотя высшее образование у нее и так было, — рассказывает Иоланта. — А поскольку иностранный студент у нас имеет право работать только 20 часов в неделю, содержание семьи легло на меня. Параллельно жена учила латышский, ей очень нравилась местная культура и мой круг общения. Надеялась, что через пять лет проживания сможет подать документы на гражданство, но тут выяснилось, что пятилетний ценз к студентам не относится — у них год идет за полгода.

Учиться (по ценам граждан третьих стран) еще четыре года нам показалось чересчур. Идти на фиктивный брак с гражданином Латвии, как советовали доброжелатели, казалось унизительным. И я устала, если честно, всюду бороться за свои права. Мы никому не причиняли вреда, платили немалые налоги, хотели честно жить вместе, а нам всюду давали понять, что "такие" Латвии не нужны. Решили ехать в страну, где сможем спокойно жить. Английским языком мы владеем свободно, среду и культуру знаем — выбор остановили на Йорке, где нам и нашей кошке без проблем сдали комфортную квартиру.

Йорк — это такая добрая старая Англия с вековыми традициями, сопротивлением новому, консервативностью, помноженной на душевность. Нашим первым другом в Англии стало кладбище. В первые же дни после нашего переезда в городе произошел настоящий вселенский потоп. Изучая последствия стихийного бедствия, мы забрели на местное кладбище. Там был рай: викторианские надгробия, птички поют, цветочки цветут, бабочки порхают, всюду бегают упитанные белки и лисы. Увидев на стойке буклеты местного общества с призывом "Становитесь друзьями кладбища!", решили: а почему нет. Я выучилась на смотрителя кладбища и по выходным наслаждалась идиллией, сделала им сайт, оцифровала территорию, установив QR-коды с информацией… Мне до сих пор на почту приходят трогательные письма: "Иоланта, кладбище по тебе скучает!"

Пара быстро зарегистрировалась в качестве самозанятых лиц и принялась работать и платить новой стране налоги. "Никаких проблем с тем, что мы однополая пара, в Англии не возникало. Там это не тема — никто даже не удивляется. Быстро обросли кругом друзей, влились в жизнь и культурную среду местной общины. Много путешествовали по Англии. Все было прекрасно. Пока не началась история с Brexit".

За какое-то время до голосования в Йорк зачастили агитаторы с обеих сторон. "Еврооптимисты приезжали с сухими графиками, сыпали цифрами, говорили про законы и мультикультурность. Они были откровенно скучными, — делится впечатлениями Иоланта. — Зато, когда приезжали сторонники Brexit, это было настоящее шоу: автобус, лозунги, картинки. Вроде кричат бредовые вещи (мол, ЕС нас сдерживает — выйдем и заживем), но с таким энтузиазмом и артистизмом, что некоторые люди, как мне кажется, выбирали их, как лекарство от скуки.

У значительной части англичан есть такой ход мысли, что все проблемы — от того, что они больше не империя, не крутые и не передовые. Надо вернуть былое величие. Они не хотят думать о том, что их проблемы лежат в другой плоскости. Слишком расслабились. Местные не хотят учиться на инженеров, двигать науку и технику, а предпочитают сдавать жилье приезжим и не париться. Для многих из них работа — не средство себя развивать и двигаться вперед, а так, для разнообразия. В итоге, их начали вытеснять мотивированные люди из Восточной Европы и других стран Они зубами и когтями за все цепляются и двигаются с бешеной скоростью. И выигрывают.

Вместо того, чтобы вступить в конкуренцию, англичане решили попросту захлопнуть двери. Мол, избавимся от тех, кто занимает наши места, и заживем. Но кто занимает места медсестер, айтишников, элементарно официантов и барменов, которых всюду не хватает?! Местные не готовы пахать за 10 фунтов в час. Они думают: все "демпингеры" уедут, и наши зарплаты поднимутся. А с чего им подниматься? Клиентов-то больше не станет, и исходные продукты дешевле не будут".

Большинство жителей в Йорке проголосовали за то, чтобы остаться. Небольшой университетский город с образованными жителями (их всего-то 200 000) заточен под туризм — в год приезжает туда около 8 млн человек. "Внутри нашего круга общения даже сомнений не было, что все хотят быть в ЕС. Наши друзья предполагали, что за выход проголосует максимум процентов 15-20. Помню, когда я предположила процентов 30, мне сказали: ну ты и пессимист.

Голосование пришлось на мой день рождения. Мы сидели, пили вино, смотрели на циферки и. чувствовали, что нам плохеет. Наша работа тесно завязана на ЕС, а значит, с моим гражданством ЕС и невнятным статусом моей половинки проблем не избежать. В общем, хорошо, что мы не выкинули коробки после переезда. После оглашения результатов мы решили дать Великобритании еще год — посмотреть, к чему все идет. Но оказалось, что никакой ясности нет ни через год, ни через два. Наоборот, я все отчетливей понимала, что не вижу в новом проекте Британии себя — я человек Европы без границ.

Настроения вокруг тоже поменялись. Все в растерянности. Мой интеллигентный круг ходил с расширенными глазами.. Тем временем вокруг росло число людей с очень неприятными настроениями. Например, заходим взять еду на вынос, общаемся между собой не на английском, работник спрашивает: откуда вы? Говорю: из Латвии. Стоящий рядом хозяин уточняет: вы туристы? Говорю: нет, мы приехали сюда жить. А он: мы приняли решение отделиться, когда вы уже уедете? В другой раз пошли на дегустацию вина. С нами за столиком оказались две английские пары. Снова зашла речь про наше происхождение, и снова: а мы за Брекзит… Вот ведь интересно, что в Йорке нас никто не дискриминировал за то, что мы — гей-пара, но теперь наш минус с том, что мы — из Восточной Европы. Притом что мы ничьих рабочих мест — точно не занимаем…

Все, что было просто в едином пространстве ЕС, стало очень сложным. Позиция англичан на переговорах: вы (ЕС) предложите нам условия повыгоднее, а мы будем крутить носом. Мы же Англия — нам положено. Там общество, в принципе, очень держится за статусность. Когда местные жители пьют вместе, под занавес обычно наступает момент воспоминаний о крутых родственниках. Мне же всегда казалось важнее, не в какой семье человек родился и в какую школу ходил, а что он со своей жизнью сделал…

"Неясность, как правило, создает небезопасность. Англичане 1990-е не переживали — теперь, похоже, будут. А мы знаем, что это такое, и больше не хотим, — решительно отсекает Иоланта. — Пришлось снова открыть географические карты: Швеция, Бельгия, Нидерланды… В этих странах довольно дорогая аренда жилья. И тут попалась статья про Эстонию — какая она электронная, прогрессивная и айтишная. Мы решили, что хотим туда, где строится новый мир, и мы готовы принять в этом строительстве участие. Хотим платить налоги той стране, где нас будут уважать, а не считать за второй сорт. Еще один плюс Эстонии — молодежь там хорошо знает английский, а пожилые — русский. Эстонский — очень непростой язык, но красивый. На нем могли бы говорить толкиеновские эльфы. Решили, что постепенно выучим.

Квартиру в центре Таллина сняли намного дешевле, чем в Йорке. Очень быстро наладили бизнес — после оформления ID-карт в Управлении иммиграции на основании того, что снята квартира (у моего партнера — те же права, что у меня), все общение с госструктурами переходит в электронную плоскость. Мы шутим: в стране с холодным климатом им не нравится лишний раз выходить на улицу. На открытие моей фирмы ушло всего полчаса. Все госпорталы работают на трех языках.

Отличная программа для приезжающих — бесплатные семинары об устройстве жизни в Эстонии: общественный транспорт (в Таллине — бесплатный), врач (через две недели уплаты налогов начинается страховая медицина), любые бытовые вопросы, отдельно — как функционирует бизнес-среда, какие преференции есть для семей… Плюс — бесплатные курсы эстонского.очные или электронные — через специальное приложение… Уровень налогов в Эстонии выше, чем в Великобритании, но понятно, за что их платишь — все налажено…

Только я порадовалась за правильный выбор, как в Эстонии случились выборы. Победившая партия реформ, которая выступает за либеральные ценности, не смогла сформировать правительство. Зато оказавшаяся на втором месте партия центристов решила сформировать коалицию с местными наци. Мол, желание сохранить необлагаемый налогом минимум только для зарабатывающих превысило желание сохранить в стране права человека… В общем, это правильное решение, не выбрасывать ящики для переезда.

Путь был непрямым. В 2014 году, посетив выставку международного образования в гостинице "Латвия", притормозил у стенда Университет Гронингена. Там обещали, что научат создавать компьютерные игры.

"Плата за учебу для европейцев там была смешной — и ее, и бытовые расходы вполне можно было покрыть, подрабатывая где-то на полставки. Я собрал все необходимые бумаги, прибыл в Нидерланды и… обломился. В электронной переписке с универом меня заверили, что никаких отличий для негражданского паспорта нет, но на месте все оказалось наоборот. Я не мог там даже телефонный номер завести. С точки зрения миграционной службы Нидерландов, я был гражданином третьего мира. Плата за обучение подскочила почти в 10 раз. Я со всеми поругался, но в конце концов они признали ошибку и компенсировали мне издержки.

Первое, что я сделал на родине — подал документы на гражданство. А когда сдал, понял, жить снова было не на что. Поскольку на тот момент единственным моим преимуществом было знание английского языка, я поехал в Англию — гражданство мне открыло этот путь. Там я с чудовищной легкостью устроился на работу — за их минималку, которая, в отличие латвийской, вполне достаточна для того, чтобы нормально жить. Конечно, не в квартире, а в комнате, но на все остальное — еду, транспорт, развлечения, бары — хватало".

Дима жил в Лидсе и сменил за это время три работы — сначала трудился разнорабочим на конфетной фабрике (раскатывал карамель, дробил орехи, возил тележки), потом на складе дорогой мебели (которую втюхивали всяким "гуглям" и "майкрософтам"), затем перешел на более свободный график курьера в службах доставки еды Delivero и Uber. На последнем месте он даже успел побороться за свои права — вступив в профсоюз, требовал, чтобы компания платила соцналог, оплачивала больничные и отпуска. А когда замучила ностальгия, вернулся в Ригу, где продолжил карьеру велокурьера.

Между делом, он трижды подавал CV на вакансию своей мечты — тестера локализации в международную компанию по разработке компьютерных игр. Дважды не взяли, а на третий раз все сложилось. "Это занятие — то, что мне доктор прописал. Во-первых, у меня всегда было хорошо и с русской грамматикой, и с английским. Во-вторых, я с детства ругался на русские переводы игр — всегда был уверен, что знаю, как это лучше сделать. Этим теперь и занимаюсь с 9 утра до 5 вечера. Так что теперь я прочно связан с Англией. Но Евросоюз люблю нежной любовью. Ведь, став гражданином Латвии и автоматически ЕС, я могу ехать, куда хочу и в любой момент. В том числе, в Англию. Мне это очень нравится".

Во время голосования по Брекзиту Дмитрий находился в Англии. "Тогда я трудился на мебельном складе, где моими коллегами были, в основном, приезжие. Все мы бодрствовали почти ночь, заснув лишь под утро. Продрав глаза, увидели результаты: бли-ин, нахрена они так! Помню, наутро после голосования мой коллега-венгр подошел к супервайзеру и угрюмо спросил: ну, и что теперь с нами будет? Тот промолчал — тогда никто не знал, что. Да и теперь толком не знает. Я общался с англичанами, которые и представить себе не могли, что может быть иначе, кроме как остаться в ЕС. Именно по этой причине они на референдум вообще не пошли. Ну чего тратить время на ерунду какую-то. А тут, опа — 2% все решили.

Никакого подъема ксено- и прочих фобий я как-то не заметил, но когда приехал через год в Лидсе, сразу бросилось в глаза, что стало больше нищих и бомжей на улицах. И цены на аренду недвижимости заметно выросли. То есть экономике на пользу Брекзит явно не пошел, во всяком случае, пока.

После референдума мы часто обсуждали ситуацию и пришли к выводу, что бессмысленно загадывать на будущее. Спустя два года, я понял, что это правильная позиция — до сих пор толком ничего непонятно. Исход европейцев уже начался. Впрочем, думаю, при любом варианте выгонять силком не будут — не посмеют".

Сегодня Дмитрий привязан к Англии прочнее, чем когда-либо. Любимая работа после стольких лет поисков и метаний — это то, что держит.

"Поскольку наш офис занимается переводами и адаптацией игр на разные языки (большей частью — для третьих стран — Китая, России, Латинской Америки и т. д.), по определению у нас работает очень много иностранцев. Наше начальство обещало максимально оградить работников от проблем: давать юридические консультации, бороться за нас. Так что мне повезло с твердой почвой под ногами. Наверное, простому разнорабочему или продавцу курочки в KFC будет сложнее.

Если честно, мне уютнее жить в Англии. Тут есть ощущение высокой личной безопасности и стабильности. В Латвии куда страшнее по улице идти. Я не ностальгирую по серому городу или даже улочкам Риги, но очень скучаю по конкретным людям и социальным связям. До сих пор у меня не было мысли менять латвийское гражданство, но сейчас червячок сомнений начал сверлить. Если будет жесткий Брекзит и Англия окажется в международной изоляции, то надо будет оценить, какой паспорт больше стран открывает. Это мы узнаем после 29 марта. А пока — полнейшая терра инкогнита, занавеска, за которой ни хрена не видно. Но я стараюсь не забивать себе голову: чем бы ни кончилось, а то или иное достижение, как говорится, будет разблокировано".

"О причине эмиграции скажу так: в 2012 году захотелось сменить обстановку. Поскольку к тому времени я нежно привязался к Англии (есть какая-то особая химия у этой страны), взял и переехал. Новое место работы искал заранее еще из Риги, но не особо в этом преуспел. Поэтому в какой-то момент собрал вещи и переехал "в никуда" — искать на месте.

В Лондоне традиционно огромное количество учительских вакансий, но поначалу меня под разными предлогами не брали. Тогда я не понимал, почему, а сейчас разобрался. Скорей всего, в школах опасались, что человек, никогда не работавший в английской системе образования, окажется на своем месте. Мне повезло. Частный колледж DLD College London, куда я в итоге устроился, в тот момент оказался в отчаянной ситуации — у них в начале года ушел учитель математики и надо было срочно найти замену. Они рискнули, и я у них остался до сих пор.

Меня удивило, что, в отличие от латвийской системы образования, там не стали первым делом интересоваться справками, подтверждающими владение госязыком на бесконечно высокую категорию. Все, что им требовалось — понаблюдать за мной на пробном уроке. Тогда я говорил значительно хуже, чем сейчас, и их это устроило. Дальше — никаких проблем.

С Латвией у меня до сих пор сохранилась сильная связь — там живет много друзей и семья сестры. Квартиру в Риге я тоже сохранил. Но если спросить, где сегодня мой дом — скорее, в Лондоне. Чужим я тут себя не чувствую. На работе ко мне относятся очень доброжелательно — мы если не друзья то очень хорошие знакомые и коллеги. Мне комфортно. Никакой конкуренции за место школьного учителя математики тут нет. В этом смысле я хорошо застрахован.

Я бы не сказал, что мой переезд в Великобританию был связан с экономическими мотивами — уж точно не в первую очередь. Да и не сказал бы, что в Великобритании труд учителя оплачивается достойно. Учителя здесь очень тяжело трудятся и, мне кажется, им не доплачивают. В Латвии меня, в первую очередь, не устраивали затеи с переходом на латышский язык и изменения программ. Не могу сказать, что и в Англии с программами все идеально. В чем-то тут лучше, в чем-то — нет. (Подробное сравнение двух систем преподавания математики от Виктора Глухова — здесь.)"

Пока Виктор планирует остаться в Лондоне, но не исключает, что в какой-то момент еще раз сменит обстановку. Впрочем, не думает, что захочется вернуться именно в Латвию: "Вряд ли им нужен учитель математики, который преподает на русском или английском. Так что ж я буду расстраивать тамошних образовательных деятелей своим присутствием — пусть им будет хорошо и комфортно".

Виктор Глухов уверен, что именно история с Брекзитом заставила его повнимательнее присмотреться к процессам, которые происходят в британском обществе. "Желание отделиться возникло не на ровном месте: дискуссия о месте Великобритании в Европе продолжалась десятилетиями. И до вступления, и во время, и после. Где-то со времен Маргарет Тэтчер. Причем как у консерваторов, так и у лейбористов всегда были еврофилы и евроскептики.

Из разговоров с разными людьми я понял, что у жаждущих выхода идеальная картина мира — атомарная. Их мир должен состоять из национальных государств, где все вопросы быстро решаются на национальном уровне. А всякие надгосударственные структуры и объединения — это от лукавого. Противники Брекзита — это люди, которые хотят более тесного и взаимоувязанного мира. Немало людей проголосовали "за" просто от безвыходности — никто им не помог с работой, достатком, крышей над головой. Вот и нашли крайнего — все беды из Брюсселя".

В колледже Глухова собрались представители разных взглядов: "Полдюжины живых "брекзитеров" среди моих коллег, образованных людей, было. Помню, мы отмечали что-то в своем математическом департаменте, и кто-то из коллег, будучи уверенным, что все вокруг голосовали против, сказал: Боже мой, я не пошел, а надо было сходить, я не понимаю, кто мог голосовать за такой кошмар?! И тут люди стали совершать камингауты — признаваться: я голосовал "за", и я, и я… На вопрос: а чего это вы? Отвечали: а почему бы и нет?

По счастью, в Англии рано или поздно все превращается в подтрунивание. Входишь в учительскую чаю попить, а пакетиков чайных нет — видишь человека, голосовавшего за Брекзит, и спрашиваешь: ну что, уже начались недопоставки? И никакой агрессии, драм распавшихся семей и дружеских связей. Конечно, осадок есть, но политические взгляды — это не главное, что людей связывает.

Думаю, лондонская ситуация — особенная, тут все "понаехавшие". Только на моей улице итальянский ресторан, итальянская кофейня, польский магазин, индийский ресторан, китайское бистро… Сложно в такой жизни кому-то сказать, что ты — не свой. Это в Латвии всем почему-то понятно, кто и откуда понаехал, даже если он родился в своей стране. Здесь такой ясности нет. В нашем колледже учатся дети со всего мира, в том числе и из Латвии. Многие — вообще не из стран ЕС: из России, Африки, Азии, Китая.

Глухов был бы не против второго референдума, но в целом он не слишком беспокоится по поводу любого исхода: "Предпочитаю решать проблемы по мере поступления. Одно важное дело сделал — зарегистрировался в Home Office, получив статус постоянного жителя. Теперь я могу здесь находиться до конца дней своих и легально работать. Или не работать, когда придет пора пенсии. Впрочем, и тут все может измениться. Например, если в стране произойдет сильный спад экономической активности, это может отразиться на колледже. А может, и нет. Что гадать?

Думаю, в какой-то момент я возьму и британское гражданство. По счастью, это можно сделать, сохранив гражданство ЕС, которое мне дороже и важнее. Почему? Потому что меня греет картина мира, в которой разные страны и народы живут близко, общаются, обмениваются достижениями и помогают друг другу в бедах. ЕС в этом смысле мне симпатичен. Концепция атомарной страны меня не греет. Зачем тогда мне английский паспорт? Смогу голосовать и участвовать в принятии решений. Например, на повторном референдуме, если такой рано или поздно состоится".

Пока же Виктор Глухов принимал участие в манифестациях против Брекзита: "Если в первый раз пришло около 100 000 человек, то пару месяцев назад — уже 700 000. Мы с друзьями из Латвии шли с флагом Рижского самоуправления. В политической истории Англии больше людей выходило на улицы только когда британцы протестовали против решения Тони Блэра вступить в войну в Ираке.

Я бы хотел, чтобы ситуация развернулась вспять. Но выход Великобритании из ЕС не станет для нее концом света. А главное, это не будет концом ее взаимоотношений с Европой. В случае выхода начнется мощное движение, чтобы вернуться в ЕС. А если Великобритания останется в ЕС, то тут же стартует движение за выход. В этом смысле страна очень интересная и живая. История с Брекзитом многому меня научила. У меня уже не такой наивный влюбленный взгляд на Великобританию. Я вижу страну лучше, но продолжаю любить. Тут мне очень хорошо".