На очереди еще три иска от родителей детей из частных школ. Два из них — от отца двух детей Тенгиза Джибути, докторанта права, преподавателя РСУ. По просьбе Delfi Джибути перевел с юридического на человеческий претензии истцов и рассказал, как проходит суд.
У Тенгиза Джибути богатый опыт сражения с властями. Почти десять лет Тенгиз и его команда вели переписку с Дирекцией безопасности дорожного движения, Департаментом сообщения Рижской думы, дорожной и муниципальной полицией, борясь с несуразностями на дорогах Латвии — нелогичными дорожными знаками, опасными местами и невнятной разметкой. Все этапы сражения отражались на созданном ими сайте www.traffic.lv. Чиновники пытались отписаться, но в юридическом бою проигрывали. Сейчас Тенгиз пишет на эту тему докторскую.
От написания диссертации ему пришлось оторваться, когда государство поставило на кон будущее его двух детей 8 и 11 лет. Языковые поправки к Закону об образования от Карлиса Шадурскиса напрямую затрагивали учеников частной школы Latreia. Семья Джибути выбрала эту школу с учетом мнения детей, решив, что эффективнее учиться на родном — для сохранения идентичности и культуры, для лучшего развития и для более высокого качества образования. "О важности родного языка в образовании и развитии детей говорят многие солидные международные эксперты", — отмечает Джибути. Чтобы не быть голословным, тут же приводит ссылки на высказывания и исследования (здесь, здесь и здесь).
Накануне провозглашения поправок к Закону об образовании Джибути написал письмо президенту Раймонду Вейонису с призывом не торопиться подписывать явный юридический брак, сделанный в спешке и в политическом ключе. Президент не прислушался. Джибути отступать не привык — подал иск в Конституционный суд сам, принял активное участие в разработке жалоб других и отслеживании процесса.
Джибути рассказал, как Конституционный суд решает судьбу "русских школ".
Какие иски принял к рассмотрению КС и в чем их разница?
Принято четыре иска. Подавалось их гораздо больше, но в КС очень жесткий ценз отбора по принципу соответствия жалобы специфике суда.
1. 25 июля 2018 года — иск от депутатов "Согласия". Рассмотренная в феврале и марте жалоба (видеозапись суда — 1-й день, 2-й, 3-й и 4-й) от парламентской фракции, поданная Борисом Цилевичем. В отличие от простых смертных, иск за подписью 20 депутатов КС обязан принять по упрощенной процедуре. В этом иске речь идет о нарушениях 91-й п.2 (о запрете на дискриминацию),112-й п.1 (о праве на образование) и 114-й (о защите нацменьшинств) статей конституции. И говорится о судьбе всех школ нацменьшинств Латвии, в том числе и частных.
2. 12 ноября 2018 года — иск от семьи Тенгиза Джибути. Я выступаю, как отец двух детей, учеников начальных классов частной школы. В отличие от иска "Согласия", мне с первого раза удалось пожаловаться на нарушение 1-й статьи (о правовой стабильности и определенности), а также 112-й п.1 и 114-й статей. Зато у меня с первого раза не приняли — 91-ю п.2 статью о запрете на дискриминацию. Подготовку материалов по моему делу КС продлил до 12 июня, признав иск сложным и затрагивающим интересы многих.
3. 4 марта 2019 года — иск от группы родителей, представляющих учащихся нескольких частных школ. Его приняли с третьей попытки и только по 112-й, п.1 и 91-й п.2 статьям. Тут срок подготовки материалов — август.
4. 8 апреля 2019 года — дополнительный иск от семьи Джибути. Доработанный отдельный иск по нарушению 91-й статьи, п.2 — о запрете на дискриминацию. Это важно.
Не исключаю, что после решения по первому депутатскому иску, все жалобы по частным школам объединят.
Что за статьи такие и что в них нарушено?
1-я статья. О правовой определенности. Нарушены три принципа.
1. Принцип правовой ясности и определенности. Государство обещало одно, а делает по-другому. Частным школам про язык не говорили — норму включили. Аккредитации частным и публичным школам делали с определенными сроками, на которые рассчитывали родители, но вдруг условия резко поменялись. Публичным школам о сроках перехода на новую "формулу" не говорили, но вдруг все закрутилось очень быстро.
2. Принцип соучастия граждан в принятии решений. Министерство спросило мнение лишь у Консультативного совета при минобразовании, 13 членов которого — зависимые директора публичных школ. Единственным представителем общественной организации родителей "Humanitāra perspektīva" была юрист Елизавета Кривцова, которая осмелилась четко выступить против языковой реформы. От голосования отказались. В протоколе записали уклончиво: большинство концептуально согласно.
3. Принцип справедливости. Поправки не были тщательно продуманы и просчитаны. Бывший член консультативного комитета при Рамочной конвенции Рейнис Аболтиньш отметил, что все было сделано "нехарактерно обычному сценарию принятия поправок" — видна была политическая воля.
91-я статья, п. 2. О запрете на дискриминацию. Нарушено два принципа.
1. Уравняли несравнимые группы. Группа "латыши и латышский язык" (государствообразующая нация и госязык) находится в принципиально ином положении, чем группа "нелатыши и другие языки". Значит, к этим группам должно быть и разное отношение, а у нас пытаются всех стричь под одну гребенку.
2. Зато сравнимые группы не уравняли в правах. Для некоторых школ, работающих на языках ЕС или по международным договорам Латвии, сделаны исключения. Но к школам с русским языком они не относятся.
112-я статья. О праве на образование. Нарушены три принципа.
1. Принцип приемлемости. Не для всех учеников образование на неродном языке — приемлемо. Для таких обучение на госязыке пойдет вхолостую.
2. Принцип качества. Никакого глубокого и всестороннего анализа на эту тему не было.
3. Право родителей выбирать форму образования для своих детей, в соответствии с их философским и религиозным убеждениям (в школах, отвечающих минимальным госстандартам). Тут на нас работает Рамочная конвенция. Были прецеденты. Когда в занятом турецкими войсками Северном Кипре закрыли греческие школы, ЕСПЧ установил нарушение права на выбор языка образования. То же — в Приднестровье, где детям не дали возможности учиться на молдавском языке в латинской транскрипции.
114-я статья. О защите нацменьшинств.
По конституции государство обязано сохранять идентичность жителей — сюда входит и язык обучения в школе. Нынешняя председатель КС Инете Зиемеле, еще не будучи председателем, писала в своих комментариях к Сатверсме, что понимание 114-й статьи приходит к нам через рекомендации Консультативного комитета Рамочной конвенции (РК), которую Латвия ратифицировала в 2005 году. На это мы и указали в своем иске.
В 13-й статье РК сказано, что представители нацменьшинств могут без ограничений создавать частные школы, лишь бы они отвечали минимальным госстандартам (аккредитация, лицензии, безопасность и т.д.). В иске мы сослались на прецедент Албании: в 1935 году там запретили частные школы на всех языках (мол, без дискриминации), но в публичных школах образование велось только на албанском. Международный суд при Лиге Наций установил нарушение прав нацменьшинств, которым перекрыли все каналы обучения на родном языке.
14-й статья РК рекомендует и публичным школам организовать "обучение на родном языке или обучение родному языку". Минобразования сочло это своим правом на выбор (будем учить родному), но Консультативный комитет РК говорит, что при наличии спроса и возможностей надо по максимуму использовать возможности защиты нацменьшинств. Спрос явно есть (если это не так, пусть докажут опросами и исследованиями — их нет), возможности и ресурсы по билингвальному образованию наработаны еще с 2004-го года.
Какую претензию поддержал омбудсмен Юрис Янсонс?
Он отверг все предъявленные в КС статьи, кроме 1-й — про правовую определенность и стабильность. И только в отношении частных школ. Это претензию Янсонс поддержал.
Да, частных школ она касается в первую очередь. Когда в 2004 году нацменьшинства бунтовали по поводу первой попытки языковой реформы школ, государство приняло переходные положения с языковыми пропорциями 60 на 40 процентов для публичных школ.
Информацию о переходных положениях от лица парламента в 2004 году зачитал глава юридического бюро Сейма Гунар Кусиньш (сегодня он судья КС). Про частные школы он говорил, что ни одного языкового препятствия для них государство не ставит.
Впрочем, про определенность в отношении публичных школ — вопрос тоже спорный. Конкретного срока переходного периода в 2004 году оговорено не было. Об этом омбудсмен Янсонс забыл: в своем публичном заявлении в КС он ошибочно заявил, что срок перехода обозначался в 10 лет. Но его помощники в документах такой цифры найти не смогли. (См.видео.)
Еще один момент, который не отвечает понятию правовой стабильности. Как частные, так и у публичные школы Латвии раз в шесть лет (это максимум) проходят государственную аккредитацию. Родители, отправляя ребенка в аккредитованную школу, могут рассчитывать, что на срок аккредитации система меняться не будет. Языковая реформа эти обязательства, которые гарантирует 1-я статья конституции, нарушила. А первая статья, на то она и первая, что с нее "начинается родина" — в правовом государстве без нее никак.
Почему плохо, что родители детей из публичных школ нацменьшинств в КС не обратились?
Коротко: их не услышат. Причин, почему это неправильно, несколько.
1. Депутатский иск, который про публичные школы — он хоть и прошел в КС без жесткого ценза, но там не приняли важнейшую 1-ю статью о правовой определенности — ту самую, которую по частным школам одобрил омбудсмен. В индивидуальных жалобах от публичных школ ее тоже могли акцептировать.
2. К тому же иск от "Согласия" имеет статус "абстрактного". Это общественная жалоба — за народ в целом, но ни о ком конкретно. Если говорить образно, за ним не стоит слеза конкретного ребенка из конкретной школы, чьи права нарушаются. Значит, КС и рассматривает это дело в общем. С такой общей жалобой сложнее пойти дальше — в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). И КС это понимает: если депутаты проиграют — это, скорей всего, финиш. А у индивидуального жалобщика в запасе есть следующий ход — ЕСПЧ.
3. Судьи КС — это не только юристы, но и просто граждане. Им может не понравиться развитие событий, в котором они должны поддержать конкретную политическую партию, подавшую иск.
Так что было бы стратегически важно, чтобы группа родителей детей из публичных школ собрала деньги на услуги хорошего адвокатского бюро (судя по автомобилям, паркующимся у центральных рижских школ, небедные люди там есть) и защитили права своих детей. Потому что молчание (бурные эмоции в соцсетях — не в счет) — это "звучит" как одобрение.
Какие аргументы в поддержку первого иска выслушали судьи КС?
Экспертами выступили директора трех рижских школ нацменьшинств: Наталья Рогалева (34-я школа), Денис Клюкин (Ринужская школа), Светлана Семенко (Золитудская гимназия). Все они сошлись во мнении, что страна не готова к запуску языковой реформы.
Денис Клюкин отметил, что есть немало детей, которым трудно учиться в целом (социальная ситуация в семье, логопедические и иные нюансы, особенности развития и т.д.) — если их перевести на неродной язык, то они совсем перестанут воспринимать информацию.
Светлана Семенко рассказала об эксперименте, который с сентября проводила в одном из 7-х классов. Предметы преподавались на госязыке самого высокого уровня. Увы, методик преподавания детям на неродном языке не было. Уже в первый месяц учеба начала буксовать. Вводится много новых предметов, накапливается непонимание, все это выливается в рост агрессии, нигилизма и отторжения. Вскоре часть детей стала не доходить до кабинета или не учиться… Эксперимент закрыли. Вывод директора: нужно минимум семь лет, чтобы родившихся в этом году детей начать готовить к "новой школе" с нуля.
Детально разложила все ожидаемые сложности директор 34-й школы, учитель с многолетним опытом, разработчик авторской программы развития речи, логопед, доктор педагогики, бакалавр права Наталья Рогалева.
1. Не разработаны методики, преподавания предметов на латышском языке детям, чей родной язык не латышский.
Недоступны учебные пособия, по которым можно обучать на латышском нелатышских детей. Предполагается использовать те же пособия, что и для детей, чей родной язык латышский, а учителей даже не обучили работать с ними. Зачастую ребенок просто не поймет терминологию. Никто не учит учителей, для которых латышский не родной, вести предметы на латышском у детей, для которых латышский также не родной.
2. Не хватает учителей, способных вести предметы на латышском.
Средний возраст учителей — 55 лет. Часть может уйти, потому что не способны вести предметы число на латышском языке. Новых вузы почти не выпускают, тем более таких, кто способен вести научные предметы на госязыке для школьников, для которых латышский не родной. Молодые учителя не мотивированы идти в школу из-за низких зарплат, непрестижности работы и неадекватных нагрузок при отсутствии поддержки общества. Может резко снизиться качество образования.
3. Учиться на неродном языке всегда намного тяжелее.
Нет исследований, насколько больше времени уходит на освоение материала на неродном языке. Намного больше времени тратят дети и родители, которые и так перегружены работой и обязанностями, а зачастую не владеют языком и предметом на должном уровне. Школьники не могут высказывать свои мысли так же свободно, развернуто и точно, как на родном. Это приводит к росту уровня стресса и агрессии, в том числе негативного отношения к системе образования. Детям приходится отказываться от образования по интересам, музыки, изобразительного искусства, спорта ради того, чтобы хватило времени на освоение учебного материала на неродном языке.
Есть обоснованные сомнения в том, что наиболее слабые ученики смогут справиться с учебой. Тем более что скоро в обычные школы вольются дети с отставанием в обучении, особенностями развития и особыми потребностями (инклюзивное образование). Для них учиться на неродном — особенно тяжело. Им нужны специальные занятия с профессионалами (дефектологами, методистами), получившими соответствующее образование — таких в Латвии крайне мало. У обычных учителей школ специальных знаний и навыков нет.
Особенно опасна ситуация для подростков, которые под влиянием переходного возраста отметают все, что им кажется недружественным. Если такие школьники становятся неуспешными, они склонны просто бросить школу.
4. С новым содержанием образования непонятно как работать даже на родном языке
Новое содержание обучения (компетентностная реформа) с 2020 года принципиально меняет отношение к участникам процесса. Школьники должны стать главными участниками учебного процесса. Они должны сами искать, анализировать, развивать, излагать, презентовать материал. Учитель — лишь консультант в учебном процессе. Нет опыта и методик, как работать по новой схеме даже на родном языке. На латышском языке проблема усугубляется.
В начальной школе, где соотношение родного и неродного 50 на 50 качество усвоения материала будет страдать сразу, если не пояснять на родном языке весь подаваемый на латышском материал. В старших классах можно ждать с введением научных предметов — биология, химия, физика, география, где много сложных и конкретных научных понятий. Есть риск потерять содержание предмета.
Какие аргументы в поддержку позиции минобразования выслушали судьи КС?
Вот, например, высказывание от представителя Сейма на вопрос КС: "На данный момент нет возможности констатировать, на самом ли деле оспариваемые нормы повлияют на возможности представителей нацменьшинств получить качественное среднее образование". Похожую фразу мы услышали и от представителя МОН: "Трудно сказать, увидим".
Позицию Сейма отстаивала юрист Илзе Тралмака. Ее аргументы не отличались от тех, с которыми вводили поправки: мы за равные права для всех детей на дальнейшее обучение и работу в Латвии. После выступления директоров она выразила непонимание, почему школы до сих пор не готовы, почему все учителя не овладели госязыком и не освоили методики, почему к первому классу некоторые русские дети не знают ни слова на госязыке…
Проректор ЛУ, экс-министр образования Ина Друвиете упирала на то, что образование на русском языке ослабляет позиции латышского. И ссылалась на утверждение Эгила Левитса, что Латвия — не национально- и культурно-нейтральное государство, ему надо оправдывать свое существование. Она посетовала, что Закон не ограничивает число частных школ, а значит, если сделать для этих школ исключение, то русскоязычные дети начнут массово туда переходить и число исключений значительно вырастет. При этом, по ее мнению, обучение на английском и французском языках не угрожает латышскому языку.
Доктор гуманитарных наук профессор РСУ Денис Ханов согласился, что с частными школами погорячились, но в целом его позиция, что языковые поправки помогут строительству единой политической нации. По его версии, большинство русскоязычных Латвии — приезжие, а "русские школы" — пережиток советского строя.
Может ли КС решить, что два языка — хорошо, но у страны нет на это денег?
Представители государства в своих ответах КС ни разу не сослались на нехватку ресурсов и средств. Тем более что никто и не просит огромными усилиями создавать новую систему. В Латвии есть вузовские программы, которые готовят учителей для билингвального образования.
Может ли по публичным школам быть одно решение, а по частным — совсем другое?
Да. В январе я написал заявление в КС с просьбой присоединить дело по моим детям к депутатскому иску и рассмотреть вместе с ним в феврале. Это бы ускорило процесс. К тому же я боялся, что после оглашения вердикта по первому делу нас уже и слушать не будут — просто сошлются на предыдущее решение, по принципу паровоза с вагончиками. И не учтут, что в депутатском иске аргументов по частным школам гораздо меньше, чем у нас.
Суд в объединении исков отказал. Нам объяснили, что даже негативное решение по иску депутатов не исключает позитивного решения по частным школам впоследствии. В доказательство, что такое возможно, привели в пример "дело КГБ". В 2005 году группа депутатов подала абстрактный иск в КС о запрете избираться в Сейм и самоуправления бывшим сотрудникам КГБ, а экс-глава ЛСДРП Юрис Боярс подал индивидуальную жалобу на ту же тему. Дела объединили, но в итоге антиконституционным признали лишь запрет в отношении Боярса — по тем же статьям. Так что ждем своей очереди.
