В ожидании Трампса. Социолог Арнис Кактиньш: как мы упали в яму 10 лет назад, так и сидим  (81)

- Так же. С тем, что в Латвии "очень хорошая экономическая ситуация" согласны лишь 0,3% опрошенных, а "скорее хорошая" — 4,4%. Зато версии "плохая" и "очень плохая" придерживаются более половины опрошенных — 52%. Но я бы не сказал, что это ужас-ужас. Вполне латвийский расклад — среднестатистический латвиец склонен к пессимизму. Причем это относится не только к латышам — как раз тут мы вполне едины! И с этой точки зрения, у нас даже "среднюю" оценку (ее придерживается 41%) можно считать положительной.

- Мы ежемесячно начали измерять этот показатель весной 2008 года, потом начался кризис. В 2011-2012 году показатель снова начал расти, но в течение последних трех лет он завис на месте. И тут, наверное, можно употребить слово "кризис". Оно же всплывает в голове, когда смотришь на индикаторы общественного настроения — уже примерно три года мы находимся в стагнации. Конечно, все люди разные, но средний латвиец сегодня недоволен, пессимистически настроен, жаждет перемен. Такое состояние мы наблюдаем уже длительное время, и последние три парламента не смогли эту картину поменять, а это очень важный и тревожный сигнал!

- Почему?

- В демократических государствах, каким является и Латвия, есть конституционный механизм для выхода из таких депрессивных ситуаций — это выборы. Если избиратели недовольны, то логично ожидать, что они не проголосуют за тех, за кого голосовали прежде и кто не оправдал их ожиданий, а выберут оппозицию. И у большой части общества снова появляется надежда: мол, старые "плохие" ушли, а новые пришли. Такой рестарт. Да и сами "старые" всегда чувствуют жаркое дыхание оппозиции в спину, что заставляет их лучше работать. Увы, в Латвии на последних трех-четырех выборах рестарта не происходит.

На графике уровня доверия к парламенту и правительству все видно. Каждый раз после новых выборов уровень доверия подпрыгивает на несколько процентных пунктов вверх, чтобы тут же свалиться в очередную яму — еще глубже предыдущей. Лишь 11-й Сейм показал немного иную динамику. Это нормально, когда надежды на выборы не оправдываются в полной мере, но в Латвии доверие к главным властным структурам уже с 90-х годов находится на критически низком уровне.

Начиная с 9-го Сейма действиями властей удовлетворены примерно 30%, а две трети — нет, и чем дальше, тем кривая все больше и больше скользит вниз… Даже Затлерс своим скандальным роспуском Сейма в 2011 году не смог перезапустить сломавшийся маятник. На сегодня доверие к властным структурам — 18%. Как ни крути, но из-за нашей специфики у власти все время одни и те же люди.

- В чем, по-вашему, заключается латвийская специфика, которая не дает двигаться вперед? Раньше любили во всех бедах винить олигархов…

- Аспектов много — не стоит упрощать. Одна из очевидных причин — наш этнический и языковой раскол. Латыши преимущественно голосуют за "пролатышские" партии, русскоязычные — за "Согласие". При любом исходе выборов коалицию удается создать только главным игрокам из "пролатышских" партий. Это наша структурная проблема: за кого бы ни голосовали — у власти по существу те же. Все легитимно, но рестарт не происходит. Последнее десятилетие на латышском фланге видим более-менее те же лица — меняются лишь партийные значки и вывески.

- У Лембергса есть несколько преимуществ, которые дают ему фору перед любыми конкурентами.

Во-первых, его личные качества. Ему присуща удивительная энергия, как у какого-нибудь зайца Duracell. Он и в своем городе в курсе всего, и в национальной политике не последний человек, говорят, что у него еще некий параллельный бизнес-мир — когда он это успевает? Где его источник энергии? Нашим политикам и половину такого хватило бы.

Во-вторых, он пламенный оратор, который невероятно хорошо чувствует среднестатистического жителя Латвии и понимает, что народ заботит и что надо сказать, чтобы понравиться. Знаю, что это не по душе многим либералам и интеллигенции, они возмущаются "ужас-ужас, как такое можно говорить?!", но они составляют минимальную часть электората — для большинства это бальзам на раны.

В-третьих, в отличие от большинства латвийских политиков, чьи достижения лишь слышны на словах, у него есть что показать на деле — его город Вентспилс. Судя по опросам, большинству жителей Латвии этот город нравится — его считают красивым и ухоженным, образцом того, как должно быть везде. И все это ассоциируется с Лембергом. Справедливости ради сейчас многие латвийские города догоняют по развитию Вентспилс, но долгое время он был для всех моделью для подражания.

- Почему выдвиженцам его партии — Вейонису (СЗК), Кучинскису (СЗК) и министрам от СЗК — не удается достичь таких успехов на национальном уровне?

- Не совсем соглашусь. У Раймонда Вейониса сегодня один из самых высоких рейтингов, среди политиков Латвии. Абсолютное большинство жителей Латвии оценивают его деятельность положительно. Я бы сказал, что на небосклоне Латвии загорелась новая политическая звезда первой величины. Правда, президент еще не оброс тефлоновым покрытием — один-другой скандал может быстро его обрушить с небес. В том время, как для рейтинга Лемберга даже тюрьма не фатальна. Такой тефлон может обеспечить только долгий срок "свечения" с периодическими победами.

Заметим важный момент, для серьезной популярности в Латвии надо быть принятым и у латышей, и у русскоязычных — иначе ты как будто хромаешь на одну ногу. Лембергу и Вейонису это удается. В большой степени — Нилу Ушакову. Раньше его популярность у латышей была повыше, но потом несколько спала — из-за разных скандалов. И все же он сохраняет симпатии обеих групп. Остальные политики позиционируются только на одну группу, которая поддерживает "своих", а "чужих" или не знает вообще, или отвергает.

- Какие шансы у Ушакова возглавить Ригу еще раз?

- Я бы оценил его шансы как довольно серьезные. Конечно, не все предопределено, но, если повторится сценарий прошлых выборов, то и результат будет примерно тем же. Других вариантов пока не вижу.

- Они находятся в существенно лучшей ситуации! Там партии создавались несколько по-иному, а этнический раскол на политическом уровне не так ярко выражен. Маятник "коалиция-оппозиция" работает. Измерения Eurobarometer, который проводятся во всех странах ЕС, показывают, что эстонский уровень доверия к власти гораздо выше нашего — они по этому показателю в середине списка Евросоюза, а мы — в хвосте. Там выборы выполняют функцию рестарта, а мы, как в начале прошлого десятилетия упали в яму, так в ней и сидим.

- Почему доверие к власти так важно?

- Это ключевой момент! Возьмем налоги. Наши власти все время ломают голову, как бороться с теневой экономикой, уровень которой у нас намного выше, чем у северных соседей. Думают, какие еще контролирующие или карательные меры изобрести, чтобы всех прижать к ногтю и выжать побольше денег в бюджет.

Наши опросы показывают, что большинство жителей страны не видят проблем в том, чтобы не платить налоги. Если я не доверяю власти, считаю ее представителей нечистоплотными, нечестно прорвавшимися на теплые местечки, чтобы заботиться исключительно о своем благе, то с большой вероятностью я не захочу с ними делиться своими так тяжело заработанными деньгами. И наоборот, если государство не способно собрать все налоги, то оно не способно и качественно выполнять свои функции, ему приходится придумывать все новые поборы, чтобы заткнуть дыры в бюджете, а это делает людей еще более недовольными — замкнутый круг.

- Как его порвать?

- Только за счет увеличения доверия! Причем силовые методы тут не подходят — это возможно лишь в ситуации какой-нибудь Северной Кореи. Но тогда мы отказываемся от демократии и устраиваем концлагерь по всей стране: каждый друг за другом наблюдает, и попробуй не заплатить.

- Кто же будет по доброй воле платить налоги, если, судя по вашим же исследованиям, нашему народу для нормальной жизни не хватает огромных сумм?!

- Это так. В этом году, по мнению среднестатистического жителя Латвии, для "нормальной жизни" ему нужно 1216 евро (при том что средняя зарплата на руки — в районе 620 евро) — больше, чем в "жирные годы". За год этот показатель вырос на 8% (в 2015-м было 1123 евро), а реальные доходы росли гораздо скромнее. И это очень важный показатель, ведь в мыслях каждый человек уверен, что он достоин нормальной жизни, что она ему просто полагается — выньте да положьте!

- Как вы объясните появление таких высоких запросов?

- Думаю, тут несколько причин. Во-первых, в обществе потребителей чем больше запросов удовлетворяется, тем больше хочется. Наши люди, судя по статистике, все же становятся чуть богаче — вот и больше хотят. В США проводили эксперимент. Некая корпорация платила своим работникам зарплату каждую неделю, а когда работники просили заслуженной прибавки — им шли навстречу, но уже через три недели работники снова были не удовлетворены и просили еще надбавить. Такова уж психология потребления.

Другой фактор — то, что понятие "нормальной жизни" все время меняется. К примеру, в "жирные годы" (2006-2007) жители центральных районов Риги считали нормой дважды за год съездить на отдых за границу — летом в теплые страны, зимой на лыжах. Пришел кризис, кому-то зарплату урезали, кто-то потерял работу, нормы поменялись — заграничные поездки были причислены к роскоши. Последние четыре года "нормы" снова стали расти.

Рост пропасти между реальными доходами человека и "нормальной жизнью" — веский повод для неудовлетворенности и напряженности. Люди понимают, что мы идем куда-то не туда, раз лучше не становится.

- Людей сильно беспокоит отсутствие национальной идеи, которая показала бы — куда идти?

- Мы ежегодно проводим исследование Latvijas Barometrs для Baltic International Bank, спрашиваем людей: "Ситуация в Латвии на данный момент развивается в правильном или неправильном направлении?" В этом году лишь 29% считают, что все правильно, а 50% — что направление неверное. Остальные вообще затрудняются ответить. И такая ситуация — с 2015 года.

- Если сейчас возникнет из кустов некий активист, который убедительно скажет: я знаю, как и куда идти — у него есть шанс?

- Именно! Если смотреть на рейтинги политических партий, одна такая путеводная звезда уже взошла — это господин Кайминьш. В сентябре его партия набрала практически с нуля 5,8%, обогнав "Единство". Тут есть потенциал для недовольного избирателя.

- И куда же этот господин хороший поведет народ? В бар?

- Дело даже не в том, куда он нас позовет, а в том, что уровень недовольства не может вечно оставаться таким высоким — все должно куда-то вылиться. Вопрос лишь в том, когда, при каких обстоятельствах и под чьим руководством что-то рухнет и кардинально поменяется.

- Может, очередной поход с камнями к Сейму?

- В ближайшем будущем — скорее, нет. Два года назад мы запустили интересный индикатор, демонстрирующий уровень внутренней агрессии — спрашивали, как часто у вас возникает желание застрелить всех, из-за кого жизнь в стране такая, какая она есть? С 2014 года этот показатель снизился с 14 до 10 процентов. Думаю, с большей вероятностью перемены могут быть связаны с выборами и чреваты каким-нибудь неожиданным результатом. В ситуации нестабильности люди часто мыслят нерационально и эмоционально — устраивают протестное голосование: долой бывших!

- Ситуация напоминает США с их великолепным Трампом. Большинство из тех, кто его поддерживает, голосуют не столько за него, сколько против некой стагнации, которую задали правители старого толка. А Трамп обещает ровно то, что сегодня хотят от политика услышать.

- Это чистый популизм, игра на недовольстве. Мы участвовали в международном опросе, в котором один из вопросов звучал так: если бы в вашей стране кандидатами были Трамп и Хиллари — вы кого бы выбрали? Из 45 стран мира Россия была единственной, где "выбрали" Трампа. В Латвии разница между "за Трампа" и "за Хиллари" — 22% в пользу г-жи Клинтон. Русскоязычные латвийцы — больше "за Трампа", а для латышей он практически исключен.

- При этом, если у нас появится свой Трампс и наобещает с три короба — не уверена, что за него бы не проголосовали.

- Абсолютно проголосовали бы! В этом и есть наши риски. Степень недовольства такая, что появись латвийский Трамп — он вполне может победить на выборах. У Латвии уже был практический опыт на эту тему, когда в 90-х годах на сцену из ниоткуда вышел господин Йоахим Зигерист. Тогда тоже был определенный уровень недовольства и жажда перемен, и тут из тумана вышел Зигерист, который очень много и складно обещал и вел грамотную для того времени рекламную кампанию — бананы людям раздавал, мощами старого Карлиса Улманиса тряс, землю из его могилы в мешочках раздавал, людей между избирательными округами на автобусах перемещал…

Любопытно, что наши опросы не показывали, что у Зигериста может быть такой хороший результат. Похоже, люди стеснялись даже говорить, что отдадут голос за этого странного чувака — СМИ ведь утверждали, что только идиоты голосуют за Зигериста. Люди лгали в опросах, а на выборах проголосовали, как велело сердце. Мол, пусть он ЭТИМ покажет! И сегодня есть все предпосылки для повторения такого рода непрогнозируемого сценария.

- С другой стороны, народ могут убедить, что если он будет выбирать "странных чуваков", то это чревато проблемами с безопасностью страны. Мол, придет злой Путин, а у нас тут пересменка!

- Вот вы говорите это иронично, а наши опросы показывают, что латышская аудитория считает эту угрозу вполне реальной. Тут сказывается фактор очень глубокой и болезненной исторической травмы, которая затронула практически каждую латышскую семью. А история нас учит тому, что все повторяется — пусть не буквально (нюансы меняются), но в прошлом можно "прочесть" все будущее.

- Получается, эта историческая травма — прекрасный повод для нынешних правителей остаться на своих теплых местах?!

- К несчастью, да. Это один из факторов, который сильно затрудняет политические перемены. У нашей разобщенности ноги растут оттуда. И обстоятельства складываются не в пользу Латвии. Сегодня я с трудом представляю, что латышские партии пойдут в коалицию с "Согласием". Хотя, до того как Путин напал на Украину, мне казалось, что еще один избирательный цикл, и мы придем к этому. После Украины все затормозилось.

Те, кто сегодня у власти, будут этот фактор использовать на полную катушку. Так сделали и на последних выборах, когда г-жа Судраба стартовала со своей новой партией. Ее легко отбросили назад. И хотя там сработало несколько факторов, один звучал так: появилась информация, что у Судрабы, похоже, есть какие-то связи с Россией, на самом высшем уровне. Кто знает, а вдруг она продаст нас Кремлю? Я особо не сомневаюсь, что это повлияло на ее результаты на выборах. Ведь до этого она была очень популярной — фактически играла ту же роль, которую сейчас пытается разыграть Кайминьш.

- То есть даже Трампа для разнообразия и встряски у нас не будет. Как же вылезать из кризиса? На что надеяться?

- Это причина, по которой я последнее время не люблю давать интервью. Хочется сказать что-то оптимистичное, но нечего. Впрочем, если заглянуть в историю, она учит тому, что никогда не бывает развития только вверх или только вниз. Народы, общества, страны — все развивается по некой волновой синусоиде, которая состоит из волн помельче: за спадом обязательно идет подъем, а за подъемом — спад. Трудно угадать, в какой момент и при каких обстоятельствах произойдет кризис, а потом опять начнется подъем по какой-то немного другой траектории. В данный момент, похоже на то, что мы находимся на нисходящей фазе. Но точно можно сказать, что это рано или поздно закончится… И скорее, рано: в наше время все так спрессовалось и ускорилось.

Закончу философской фразой: в каждой победе уже заложены зерна следующего поражения, а в каждом поражении — зерна будущей победы. А значит, не нужно отчаиваться из-за наших сегодняшних проблем.