Возле "поляны". Адвокат Павел Ивлев о бегстве из России, деле ЮКОСа, доме и школе в Латвии  (163)

Крес — дохристианский языческий символ, обозначающий священный огонь. По легенде, если человек носит на себе крес, он одет в священную "кольчугу", которая закрывает его и спасает в реальной жизни. Не менее крепкой кольчугой, по мнению Павла Ивлева, может стать знание. Поэтому задача KRES Poliskola — просвещение.

Летом он открыл в Риге отделение KRES Poliskola, пригласив авторов созданного на деньги Ходорковского учебника "Новая имперская история Северной Евразии" (история России без рамок современной Российской Федерации, — прим. Ред.) читать курс на русском языке (подробности) Осенью Павел намерен провести уже в бруклинском отделении курс по базовым знаниям жизни за границей для представителей самой большой русской зарубежной диаспоры. Подобные курсы он собирается организовать не только в США. Опыт у него немалый — 13 лет назад в силу известных обстоятельств он покинул Россию и поселился в Америке.

Сам Павел родом из подмосковных Химок. В конце 80-х для поступления на юридический факультет по известным причинам ему пришлось сменить фамилию любимого отца Файн на фамилию любимого отчима Ивлев. Продолжал образование в Лондоне, на грант Британского Совета. С 1996 года практиковал в крупной и одной из первых в России юридических компаний ALM Feldmans, открытой известным бизнесменом (юристом по образованию) Александром Леонидовичем Мамутом (ALM). Среди его непосредственных клиентов Ивлева были Борис Березовский, компании Менатеп, ЮКОС, Сибнефть…

Это был наш и мой личный выбор. Именно я отвечал в Feldmans за данного клиента, был связующим звеном и общался там на самом высоком уровне топ-менеджеров. В том числе — с начальником правового управления ЮКОСа и моим однокурсником, ныне покойным Василием Алексаняном. Правда, с самим Ходорковским на тот момент разговаривал лишь раз. Когда ЮКОС купил литовскую компанию "Мажейкяй нафта", я был там членом Наблюдательного совета. Были большие планы по развитию в Прибалтике, но они не состоялись: ЮКОС грохнули, а вместе с ним и нас. Мне пришлось буквально бежать из России.

- Вы политический беженец?

- По факту — да, формально — нет. На момент побега у меня уже была green card. Хотя, если бы обратился сейчас, скорей всего, получил бы политическое убежище.

- Почему вы заранее обзавелись грин-картой? Сразу были мысли насчет отъезда?

- Для моей семьи это было нечто вроде "страхового полиса". Дело в том, что в 88-м году мой папа эмигрировал в США по "еврейской линии" — все как положено: с лишением гражданства, портфельчиком и серебряными ложками. И когда в Америке проводилась лотерея green card, он каждый год посылал конвертики на меня и мою жену. Конвертик жены "сработал" в 1995 году, а поскольку все ждали, что Зюганов победит Ельцина, и страна развернется назад, мы подали документы, получили "эмиграционные пакеты" и под выборы въехали в США через Латвию. Кстати, чтобы не сдавать внутренние паспорта России и не рубить концы.

Тревога оказалась ложной: Ельцин победил — мы вернулись. Потом ездили в США лишь время от времени: платили налоги и рожали там детей, которые автоматически становились гражданами США. Пережили кризис 1998 года, а в 2002 году приняли окончательное решение, что жить хотим в России — строить и развивать свою родину.

- Приход Путина убедил вас, что все будет хорошо?

- Нет, Путин меня никогда не вдохновлял. Фактически тогда, в 2002 году, был период двоевластия: Путин с "питерскими" зашел, но у руля — ставленники Семьи. Волошин возглавлял администрацию, лучший премьер России за последние 20 лет Касьянов — правительство… Путинские поначалу были замами завов. В те времена приняли много важных законов — налоговый кодекс, об адвокатуре, существенно переработали уголовное законодательство… Страна начинала жить нормальной рыночной экономикой в правовом поле. Увы, как потом оказалось, демократия уже начала рушиться: в 93-м — стрельбой по Белому дому, в 96-м — нечестными выборами Ельцина, хотя, тогда результатами я был доволен.

Летом 2003 года с ареста Платона Лебедева понеслось дело ЮКОСа. Предвестником было знаменитое совещание у Путина в феврале 2003, на котором Ходорковский выступил с докладом о коррупции и привел в качестве примера историю с компанией "Северная нефть", которая стоила максимум 250 миллионов долларов, а "Роснефть" купила ее за 600 миллионов. А это был проект, где если не сам Путин, то его ближайшие друзья обогатились, выпиливая деньги из госбюджета.

- Не был ли сам Ходорковский подписан на те же правила игры — он ведь тоже на каких-то условиях получил свой "кусок трубы"?

- Никто ничего так просто не получал. Тут я мог бы прочесть лекцию про залоговые аукционы, в которых участвовал. На мой взгляд, там все было корректно, с точки зрения законов того времени. Если же вы имеете в виду знаменитые "шашлычные правила игры" — никакие это не правила и не законы, а легенда, по большому счету. Мол, Путин сказал олигархам: вы не вмешивайтесь в политику, а я вам даю карт-бланш на бизнес. Подозреваю, что Ходорковского и не было на тех шашлыках.

- Он вегетарианец?

- Нет, но уж очень удобна эта версия Кремлю… Мое мнение, что нынешний режим лишил страну очень способных и сильных личностей. Те, кто сейчас за рубежом — они зарабатывают в других странах и платят налоги там. Менатеп еще и выиграл спор с Россией за ЮКОС на 50 миллиардов. Если они эти деньги когда-то получат, то восполнят потери. А вот страна потеряла нормально развивавшийся частный бизнес и репутацию.

- На чем многочисленные российские олигархи за рубежом сегодня зарабатывают?

- Кто на чем. Многие успешно вложились в недвижимость, в частности, в американскую. Кто-то активен в бизнесе сам, кто-то — меньше. Ходорковский объявил, что бизнес ему неинтересен — он хочет заниматься политикой. Ему не нужны яхты и дворцы — это не Абрамович и не Усманов. Хотя, конечно, и он не бедствует.

- То есть вовремя вывел из страны деньги?

- Их все и всегда выводили. Еще в 90-е я говорил всем своим клиентам, что надо быть абсолютным идиотом, чтобы держать сбережения в российских банках — это все равно что запихать под матрас, дом не застраховать, а вокруг — пожар.

Для серьезного бизнеса правовая база в России всегда была менее надежной, чем даже офшорная, не говоря уж про английскую или американскую. В итоге все стали создавать холдинги и уходить туда, где их права защищены и где им проще контактировать с западными инвесторами. Сейчас российские законы стали более совершенными но нет гарантии их соблюдения властями. В итоге крупнейшие частные российские компании принадлежат международным холдингам на Кипре и прочих островах.

- Как отразилось на вас дело ЮКОСа?

- Примерно год с его начала нас никто не трогал — мы продолжали обслуживать ЮКОС. Конкретно против нас все развернулось с августа 2004 года. К тому моменту власти уже забрали акции добывающей компании Юганскнефтегаз (это 60% добычи ЮКОСа) в обеспечение выдуманных налоговых долгов. Из Кремля всем рулил Сечин. Возбудили десяток уголовных дел, в рамках которых стали таскать на допросы всех подряд…

Однажды они пришли к нам и заявили: отдайте все, что у вас есть по ЮКОСу. Мы ответили: не можем, у нас адвокатская тайна. Нам тут же включили сплошную налоговую проверку, а это значит, что все документы надо представить налоговой. Когда дело шло к аукциону по ЮганскнефтеГазу, Кремль дал карт-бланш следственным органам арестовывать в ЮКОСе и рядом всех, кого захотят, чтоб не мешали. Доверенный генерал КГБ (в отставке, естественно, но бывших же там не бывает) сообщил: все, "ваше еврейское гнездо приказано уничтожить" — советую вам самим сдать все документы и просить прощения.

В середине ноября у нас был обыск с "маски-шоу". Сотрудников стали дергать на допросы. Следователь генпрокуратуры Хатыпов так напрямую меня и спросил: расскажи, как Ходорковский и Ко нарушали закон. Я ответил: вы что хотите, чтобы я вам рассказал, как мы деньги в мешках из ЮКОСа выносили? Но такого же не было. От меня требовали конкретного лжесвидетельства, чтобы на основании моих показаний можно было предъявлять обвинения… После такого общения я сразу рванул в "Шереметьево" и улетел в Киев, переждать и собраться с мыслями — там, кстати, вовсю шел первый Майдан.

- Были юристы, связанные с ЮКОСом, которые пошли на сделку со следствием?

- Большинство… Те же, кто не сотрудничал и остался в России, получил по полной. Когда я уже был в Юрмале, арестовали Свету Бахмину, Малаховского, Перверзина. Мне звонил следователь Хатыпов: ты что-то задержался на курорте — приезжай в Москву, вопросы накопились. Я ему ответил: у меня трое детей — никуда не поеду. Он пообещал: тогда люди могут пострадать. Через три дня арестовали нашего управляющего партнера Лену Аграновскую, которая вообще была не при делах, но они не стеснялись брать заложников. Глава юридического управления ЮКОСа уехал — его зама Свету Бахмину прихватим.

- Ваша семья не сразу уехала с вами — вы не видели для нее физической угрозы?

- Физической — нет. Все же не 37-й год на дворе. Когда через три недели моих друзей посадили, а мне предъявили заочное обвинение в хищении всей нефти ЮКОСа и отмывании ее же, наш семейный совет постановил уезжать в Америку. Когда 8 февраля 2005 года жена с детьми приехала в Шереметьево, их не пустили через границу. Это была конкретная провокация. Задержали на регистрации, отвели в отделение милиции "Шереметьево", где сообщили: на вас поступила анонимная информация, что вы везете крупную партию наркотиков и валюты. На что жена отвечает: вы же только что провели ручной досмотр всей клади?! А они: ну да, тогда подумайте, кто бы мог такое на вас написать? Их сняли с рейса.

Когда жена вышла из отделения и стала мне звонить, я сказал ей немедленно покупать билеты и садиться на любой рейс. Ей повезло, что сильно задержался самолет, летевший в Торонто. На тот момент радио "Эхо Москвы" подняло сильный шум. Жену снова пытались задержать, но оснований не было, а дело было поздно вечером и звонки пограничников в прокуратуру натыкались на автоответчик. В этот момент какой-то погранначальник дал команду выпустить. Повезло. Кстати, спустя какое-то время жена ездила в Россию — проблем уже не было.

- А вы?

- Я не могу. На мне обвинения и заочный арест — мне только в тюрьму можно ехать. Почти десять лет висел в розыске Интерпола — я и из Америки не мог выехать.

- А в США Интерпол не работает?

- Да он нигде не работает — это сливной бачок, база данных. Захотели бы, американцы могли бы меня выдать. Не захотели. Я же не скрывался — интервью давал повсюду. Между Америкой и Россией еще с 90-х годов есть договор о правовой помощи, который предусматривает помощь по уголовным делам, но исключает экстрадицию. Правда, американцы часто используют вместо экстрадиции другую процедуру — депортацию. Например, если человек получил рабочую визу, но при заполнении анкеты не указал, что Россия предъявила ему обвинения — все, ты наврал Америке, и твоя виза аннулирована, депортация.

Я не врал. Как-то, в рамках правовой помощи, мне вручили повестку о вызове в Следственный комитет России, с интересом выслушали мою историю и под конец спросили: но вы же туда не поедете? Говорю: нет. Они: ну и хорошо, будем дружить.

- Конечно. Но срок действия паспорта истек — я не могу больше, например, голосовать. Когда паспорт был, голосовал и других призывал, даже наблюдателем на выборах был. В последний раз — за Прохорова. В Америке он, кстати, победил с большим отрывом. Так что он — американский президент России. С учетом, что на всю Америку голосуют хорошо если пять тысяч российских граждан. В Латвии — и то больше. Но в отличие от большинства российских граждан Латвии, я за Путина не голосовал ни разу.

- Чем занимаетесь в Америке?

- По-прежнему работаю юридическим консультантом экс-россиян — помогаю им в ведении международного бизнеса и, в меньшей степени, бизнеса в России. Конечно, мой бизнес был гораздо успешнее, когда у меня был большой офис в Москве, филиал в Риге, филиал в Никосии и филиал в Лондоне. Сейчас бизнес давно не растет. По счастью, за 25 лет работы я скопил какие-никакие сбережения и вывел их из России. В общем, на жизнь хватает, но работать надо — я не Ходорковский.

Плюс, занимаюсь политической деятельностью. В 2010 году мы с сыном Ходорковского Павлом (сын Михаила Ходорковского от первого брака) основали Институт современной России. Он там был президентом, я — исполнительным директором. Когда папу Павла арестовали, сын учился в Америке, и меня попросили помочь ему и его маме с иммиграционными документами по инвестиционной схеме, что я и сделал. Павел в России не жил с 13-ти лет, и был уже тогда гораздо больше американцем, чем я. Очень приятный молодой человек и талантливый бизнесмен. Конечно, он хотел сделать все возможное, чтобы папу освободили.

Институт этот — то, что называется think tank (аналитический центр) — некоммерческое предприятие, которое вело проекты, связанные с анализом ситуации и оппозиционных настроений в современной России, плюс какие-то проекты для русскоязычных в США.

- Сам Ходорковский какое отношение к этому Институту имел?

- Он существовал на выделенные им деньги, не самые большие. В 2013 году Ходорковский, слава богу, освободился и через какое-то время приехал в Америку — мы встретились второй раз в жизни, обсудили наш проект и планы. Через какое-то время Михаил Борисович передал через сына, что нет у него для меня работы. В причины вдаваться не буду.

Институт я покинул, продолжил заниматься своей юридической практикой и созрел для собственного проекта некоммерческой направленности. Год назад я на свои средства открыл KRES Poliskola. Сейчас работаем в нескольких направлениях: будем популяризировать курс истории Северной Евразии (в том числе — онлайн), также есть проект по работе с диаспорой — курс по базовым знаниям жизни за границей для русской диаспоры. Начнем с самой большой — бруклинской.

- Тут как-то сразу вспоминается "не учите меня жить, лучше помогите материально…" Что это за аудитория и чему вы их научить хотите?

- Это те самые новые эмигранты — люди разного возраста, положения, достатка, по разным причинам недавно въехавшие в США. Им надо знать азы, начиная с американского языка — он совсем не тот, которому учили в российских школах. Эмигранты толком еду в ресторане заказать не могут — их может поставить впросак элементарный вопрос, принести ли tap water? А это вода из-под крана, которая всегда подается бесплатно, со льдом. Ну и куча других неясностей: как открыть счет в банке, как снять жилье, как оформить страховку, иммиграционные вопросы…

Иммиграционные адвокаты Бруклина — это же жулик на жулике. Люди отдают последнее, их обманывают и обкрадывают. Как понять, что ты имеешь дело именно с таким? Как его отшить? Люди не знают, что одно неправильное или нечестное слово в анкете может разом "убить" их "иммиграционное дело". Очень важен этический пласт вопросов — как себя вести в США, чтобы не нажить неприятностей? Чего нельзя сказать американцу? Ведь россияне и украинцы зачастую ведут себя, как закоренелые расисты…

- Ваш президент тоже не похож на самого толерантного человека на свете…

- Да уж, наш президент порвал все шаблоны. До Трампа я верил, что большинство американцев — люди с устоявшимися понятиями о демократии, равенстве и толерантности. И тут человек с непонятой конструкцией на голове, который врет, не останавливаясь, и не стесняется этого, становится президентом. И выясняется, что ни фига, что у большинства американцев тоже есть "свои", "чужие", "кругом козлы". Это большая беда. Надеюсь, что мы от этого товарища избавимся рано или поздно. Законным путем.

- Госструктуры США обращаются к вам, как к эксперту по России?

- Редко. Чаще меня привлекают писать экспертные заключения для судов, иммиграционной службы… Госструктуры скорее обращаются к услугам ученых-профессоров, которые диссертации по России защитили, или видных деятелей, которые чем-то прославились — к Ходорковскому, Каспарову, Алексашенко… Их знают.

- Насчет массовости — сомневаюсь, где нас ждут? Абсолютное большинство населения России в жизни никуда не выезжало и не намерено это делать. Хотя, ездили бы больше — знали бы, что американец, ненавидящий Россию, это нонсенс, что подавляющему большинству жителей США до России, как до лампочки, а воевать с россиянами они уж точно не хотят…

Конечно, процесс отъезда некоторого количества россиян идет. И после Крыма уезжающих стало больше. Благодаря инвестиционной программе, в Латвию приезжает образованная и состоятельная публика, которая, надеюсь, внесет достойный вклад в экономику и развитие интеллектуальной среды страны, если Латвия их будет принимать. Потому что у вас тут беда — в одной стране живут два совершенно отдельных народа. Так не должно быть в современном государстве.

Я считаю, что ваши русские школы — это полное безобразие! Жители одной страны должны учиться в одних школах, где в достаточном количестве преподаются иностранные языки, в том числе — русский и английский. Потому что страна — слишком маленькая, чтобы позволить себе не знать никакого другого языка, кроме латышского. Но сегрегация с детства — совершенно недопустимая вещь. Русские дети все равно доберут свой русский дома, если захотят…

Мне не хотелось бы никого обидеть. Понимаю, что язык, особенно маленький, в глобальном мире — это самое сложное явление. Говорю из собственного опыта: мои дети выросли в Штатах — там пошли в садик, потом в школу. Им было очень сложно сначала, но сейчас все они свободно говорят по-английски, а нам удалось в семье сохранить и свободный русский, в том числе и читать-писать — все это им только в плюс. Младшему был год, когда он покинул Россию.

- Как давно вы связаны с Латвией?

- Давно. Началось с того, что старший сын был достаточно простудным — врачи посоветовали ему курорт в Прибалтике. Отправляли с бабушками в Юрмалу, приезжали сами. Одно время тут был филиал нашей фирмы Feldmans — как раз в 2003-м мы его торжественно открыли, незадолго до того, как все посыпалось. Помню, директор вашей "Бальзамки" Юрис Гулбис водку принес. Мы сотрудничали с местными адвокатами, все выглядело многообещающе, но…

- Жилье у вас тут давно?

- С начала 2000-х, когда мы еще жили в России. Как-то засиделись у друзей в Юрмале допоздна, заночевали, утром встали — напротив рядный дом хороший продается. Недорого. Не устояли. Жена тут каждое лето проводит, я приезжаю время от времени в течение года. Мне в Латвии нравится — я бы тут с удовольствием жил.

- Что нравится?

- Есть понимание ситуации и того, как тут можно было бы жить и вести бизнес. Подкупает русская среда, относительная дешевизна жизни, близость всех точек Европы, в том числе — России, которая продолжает интересовать и волновать. Конечно, мне хотелось бы быть поближе к "поляне". Хотя, никакой ностальгии по березкам. Но в данный момент мы как-то больше вросли в Америку, дети там ходят в школы, климат в Нью-Йорке в целом лучше… В общем, пока мы там, но я не исключаю, что в каком-то ближайшем будущем мы переберемся сюда.

- Какой вы видите ситуацию в России и ее возможное развитие?

- Пока вижу массу проблем, которые только нарастают. Но это происходит уже с 2000-го года. Думаю, меньшинство будет уезжать, еще меньше — пытаться изменить ситуацию, большинство будут жить, как есть, с мыслью: ну ладно, кору не едим, хлеб — не по карточкам…

- Думаете, до коры не дойдет?

- Скорее, нет. Хотя, глядя на Венесуэлу, я бы ничего не исключал. Это отличный пример того, как одну из богатейших по нефтяным запасам страну буквально за несколько лет разрушили безумные социалисты и одурманенный ими народ. Думаю, и Россию можно довести до изумления, но Путин не такой уж глупый человек — у него в правительстве есть достаточное число здравомыслящих людей, которые пока балансируют…

Да, последнее время Россия показала небольшой рост, но он вызван скорее глобальными факторами. Застой, кризис и разрушение частного сектора это не отменяет. Ситуацию усугубляет оголтелая риторика, которая пугает всех нормальный партнеров и инвесторов. Острота будет нарастать и идти волнами — была Болотная, была весна-2017…

- На кого уповаете?

- Я очень поддерживаю Навального. Хотя бы потому что, если он будет президентом — я смогу вернуться в Россию.

- Это реально?

- Конечно. Только для этого власть должна смениться. Я верю, что Навальный — способен. Он серьезный политик. Кто еще год назад верил в то, что Трамп станет президентом? Да он сам в это не верил, а стал! Вот и Навальный поставил целью президентство и идет к ней. Конечно, ему могут не дать это сделать, его же к выборам президентским, скорее всего, не допустят… Но когда начинается революция, грань между правовым и неправовым сильно стирается и смещается.

- То есть без крови — никак?

- Такой вариант нельзя исключить, но революция и госпереворот бывают и без крови. Та же февральская революция в России: царь отказался от престола и власть перешла Временному правительству. Если бы не большевики, Учредительное собрание мирным путем назначило бы правительство… Кстати, и Путин пришел к власти как приемник, не сказать, чтобы очень демократично. Президенты должны меняться, и избираться на всеобщих выборах.

У народа есть право сменить власть, если существующая его не устраивает — это в Конституцию заложено. По закону может быть запущена процедура референдума, в результате которого могут должность президента ликвидировать или существенно ограничить его полномочия. Понятно, что нынешние власти уйти не готовы, но стоит поменяться первому лицу или просто исчезнуть (нырнул за щукой и не вынырнул) — пойдут процессы. С одной стороны, дружки начнут бороться за первое место. С другой — Навальный, чья популярность выше чем у того же Медведева, не говоря уж о малопопулярных прочих. Ну и кто кого.

- Если Путин все же не нырнет или вынырнет, то что ждет его без президентской должности?

- Для меня нет сомнений, что Путин должен быть привлечен к уголовной ответственности. Вместе со всей камарильей — Сечиным, Тимченко и прочими товарищами-соратниками.

- Скажите, как юрист, какие могут быть юридические претензии к Путину?

- О-о, тут длинный список, начиная с геноцида чеченского народа. Надо также тщательно расследовать взрывы домов в Москве и Волгодонске, которые сильно помогли ему закрепиться во власти в 99-м. А также — отъемы собственности, системная, всепроникающая коррупция, дело ЮКОСа, дворцы, спрятанные и непонятно как обогащающиеся дети-жены — все это происходит, как минимум, с его ведома и согласия. А что-то и по прямым приказам.

- Про Америку вы сказали "нас". Так вы кто, американец или россиянин?

- Я и то, и другое. Прекрасно это совмещаю и не вижу тут проблемы. Конечно, меня бы гораздо больше устраивала дружба между этими странами, а нынешнее состояние мешает мне и там, и там. Я против захвата Крыма, но с Россией себя ассоциирую вполне и уверен, что туда вернусь — жить и пользу приносить.