От школьной реформы до Стамбульской конвенции. Интервью с комиссаром Совета Европы Нилом Муйжниексом  (41)

Справка:

Нил Муйжниекс. Политолог. Родился в семье латышей, эмигрировавших из Латвии в США. Образование получил в Принстонском университете и Калифорнийском университете в Беркли. В Латвии возглавлял неправительственный Латвийский центр по правам человека и этническим исследованиям. Был министром по особым поручениям по делам общественной интеграции. Руководил Институтом социальных и политических исследований ЛУ. Представлял Латвию в Европейской комиссии по борьбе с расизмом и нетерпимостью. В 2012 году избран комиссаром Совета Европы по правам человека.

Я бы не стал делить страны только по географическому принципу. Здесь все сложнее. Возьмем, к примеру, Мальту. Эта страна очень консервативна в вопросах прав женщин и репродуктивного здоровья, но при этом очень либеральна в отношении прав ЛГБТ — ее законодательство здесь самое прогрессивное в Европе. То же самое, если говорить о программе размещения беженцев. Балтийские страны позитивно выделяются на общем фоне ЕС, особенно по сравнению с Польшей, Чехией, Словакией или Венгрией. А если говорить о легализации однополых партнерств, то внутри региона Балтии тоже есть отличия - между Эстонией с одной стороны и Литвой и Латвией с другой. К сожалению, в отдельных сферах [в Евросоюзе] консенсус образуется, а по другим вопросам, например, права ЛГБТ, миграция, беженцы, — дискуссии проходят сложнее. Те, кто не готов присоединиться к мнению большинства, до сих пор молчали, но сейчас они стали выступать намного активнее. Возьмем ту же Стамбульскую конвенцию. Громче всех сегодня слышны голоса тех, кто против конвенции — так происходит и в Латвии, и в Словакии, и в Болгарии, и в России, и в Азербайджане.

В Евросоюзе достаточно мало стандартов в сфере права человека: нет общего законодательства о свободе СМИ, борьбе с пытками или недостойном обращении в тюрьмах… Я всегда призывал, чтобы Евросоюз стал лидером в сфере прав человека. Но мы видим, что ЕС не хочет даже обеспечить, чтобы страны соблюдали уже имеющиеся стандарты.

Почему? В Евросоюзе же действуют очень жесткие обязательные стандарты в сфере экономики, например, лимит дефицита бюджета или допустимой инфляции.

Сфера прав человека — слишком политизированная и непрозрачная. Мы видели, как во время кризиса беженцев Еврокомиссия неожиданно начала 40 процедур о нарушениях против 19 стран. Почему они не делали это раньше? Против пары стран были начаты также процедуры о нарушениях по вопросу о сегрегации ромов в школах. И опять-таки, почему только сейчас? Получить информацию, какие процедуры о нарушениях начаты, очень трудно. К этой информации нет свободного доступа, поскольку такие вопросы слишком деликатные и политизированные. Но я считаю, что эти вопросы надо решать, как и любые другие.

Вы видите, как можно заставить страны ЕС соблюдать хотя бы те немногие стандарты, которые прописаны в основных международных соглашениях?

Страны ведут себя по-разному. Многие пытаются перенимать лучшие практики, готовы прислушиваться к рекомендациям экспертов. Другие все отрицают и считают, что они все сами знают лучше. Большое противостояние в последнее время было с правительствами Польши и Венгрии. Моя задача — продолжать диалог и способствовать улучшению ситуации.

Это стопроцентно миф. Эта конвенция о недопущении насилия против женщин, недопущении насилия в семье — она не имеет ничего общего с правами геев. Нельзя искать в документе тайный смысл только потому, что в одной статье указан запрет на дискриминацию по признаку сексуальной ориентации. Я думаю, нужно спросить противников Конвенции, почему они не хотят принять самый лучший из имеющихся документов по борьбе с насилием в семье.

Что случится, если Латвия не ратифицирует Конвенцию?

Конвенцию не ратифицировали еще 11 стран. Латвия была последней, которая подписала, и уже это не выглядит хорошо. Я надеюсь, что Латвия не станет последней страной, которая ратифицирует. Возникает естественный вопрос, почему Латвия демонстрирует такое отношение? Неужели проблема насилия в семье не является для страны важной, неужели ее не нужно решать?

В 2013 году, только вступив в должность комиссара, вы написали статью, в которой призвали две балтийские страны — Эстонию и Латвию — предоставить автоматически гражданство всем рождающимся детям-негражданам. Как вы оцениваете прогресс в законодательстве Эстонии и Латвии за прошедшие 5 лет?

Эстония этот вопрос в значительной степени решила (новая редакция эстонского Закона о гражданстве вступила в силу 1 января 2016 года — прим. DELFI). В Латвии этот вопрос не решен: каждый год рождается порядка 100 детей без гражданства. Отсутствие гражданства не отвечает наилучшему обеспечению интересов ребенка. Государство должно обеспечить права этих детей. Я очень поддерживал инициативу президента. Мне жаль, что она не получила поддержки большинства парламента. Я надеюсь, что Сейм вернется к этому вопросу. Нам нужно заботиться об обеспечении интересов детей. Государство вмешивается в дела семьи, если родители применяют к ребенку насилие или если ребенок не ходит в школу. Точно так же государство должно вмешиваться, если родители не хотят оформлять ребенку гражданство.

В 1990-е годы был действительно бум в сфере прав нацменьшинств. Было принято много важных документов, в том числе Рамочная конвенция о защите национальных меньшинств. Последние годы эта тема отошла на второй план, поскольку больший вызов для стабильности создают не нацменьшинства, а мигранты. Эксперты Консультативного комитета по выполнению Рамочной конвенции, тем не менее, сейчас работают над тем, чтобы превратить Конвенцию в эффективный инструмент решения проблем многообразия в любом обществе, не важно, традиционные это меньшинства или новые. Конвенция - хороший инструмент, позволяющий обеспечить баланс между правами меньшинств и задачами интеграции общества.

Латвия собирается сократить гарантии для меньшинств в сфере образования, что, возможно, вступает в противоречие с Рамочной конвенцией. Вы следите за ситуацией в Латвии?

Мы следим за ситуацией очень внимательно. Консультативный комитет по выполнению Рамочной конвенции недавно был в Латвии. Я с нетерпением жду публикации его Мнения. Оно станет итоговой оценкой, в какой степени запланированные изменения отвечают требованиям конвенции. Если почитать поясняющий меморандум к Рамочной конвенции, то там указано, что нельзя ограничивать образование на языках нацменьшинств только для тех предметов, которые затрагивают идентичность меньшинств. Поэтому здесь нужно внимательно изучить ситуацию.

Еще один интересный вопрос — в каком виде самоуправления будут осуществлять эту реформу. Рижская дума, как я понимаю, собирается выделять дополнительные средства школам. Функции [обеспечения права на образование] сейчас осуществляются не только на государственном, но и местном уровне. Если говорить в целом, то я не до конца понимаю, почему начата эта реформа. 10-15 лет назад было действительно много исследований, которые доказывали, что уровень владения языком среди молодежи был недостаточным. Но у меня нет сведений, объясняющих необходимость запуска нынешней реформы именно сейчас.

Вы будете как-то реагировать, если парламент утвердит реформу в нынешнем виде?

Я стараюсь не дублировать работу Консультативного комитета по выполнению Рамочной конвенции. Я полностью признаю их первенство по данному вопросу, поэтому нужно дождаться публикации Мнения. Я всегда стараюсь поддерживать выводы Комитета и делать то, что приносит дополнительную пользу.

Весной истекает ваш срок полномочий на посту комиссара. Какие у вас планы на будущее?

Вернуться с женой в Латвию. У нас в Латвии дом, много друзей. Очень надеюсь, что после отдыха смогу продолжить работу в сфере прав человека. Пока зондирую почву.

Мы сможем увидеть вас в латвийской политике?

Я очень сомневаюсь. Никогда не говори "никогда", но у меня сейчас нет таких планов.