Активистка российской оппозиции и известная телеведущая Ксения Собчак объяснила причины спада протестного движения в России. В интервью DW Собчак подвела итоги уходящего года, сравнила ситуацию в России и Латинской Америке, а также поделилась прогнозами. При этом она предостерегла систему, для которой, по словам Собчак, смертельным может оказаться насморк.
За год, прошедший после выборов в Госдуму и многотысячных акций протеста, Ксения Собчак проделала путь от персонажа гламурной тусовки и ведущей развлекательных телешоу до общественного деятеля и активистки оппозиции.
"Признание можно заслужить только одним — умением говорить правду. Я надеюсь, что за год смогла убедить большую часть людей в том, что мои намерения искренни и чисты", — заявила Собчак, для этого надо "сделать так, чтобы протест был массовым, чтобы в нашей стране были свободные СМИ и независимые суды, чтобы мы шли к глобальной перестройке".
"В декабре 2011-го у людей была надежда на то, что их услышат и курс будет изменен, что наш президент, тогда еще будущий, увидев, что на самом деле происходит в стране, начнет процесс постепенной эволюции и перестройки. Потом стало очевидно, что никто никого не услышал.
Наоборот, начали закручивать гайки. Выходить на акции протеста без надежды готово гораздо меньше людей. Сейчас мы находимся в ситуации, когда надежды на то, что изменения произойдут эволюционным путем, нет. Революции я лично не хочу, и мало кто хочет. Люди понимают, что надо ждать шесть лет, соответственно они не выходят на улицы", — подчеркнула она.
"Многие смирились, но многие — нет. Ведь в митингах участвуют не три или четыре тысячи человек. Это десятки тысяч людей, которые по-прежнему готовы выходить, и я — среди этих людей. Но помимо митингов мы должны заниматься просвещением, реальными программами, показывать, что люди, которые критикуют власть, готовы предложить альтернативу.
Координационный совет должен выработать большую политическую реформу, судебную реформу, какие-то основополагающие вещи, связанные с Конституцией. Но людей никто не допускает в медиапространство. Это иезуитство — постоянно обвинять оппозицию в бездействии. Потому что где она, собственно, может произвести это действие? Каналы больших федеральных СМИ и все возможные площадки для обсуждения закрыты.
Но элита раскалывается сама. В тот момент, когда часть бизнеса поймет, что, исходя из бизнес-интересов, выгоднее не поддерживать Путина, произойдет раскол.
У нас большой бизнес неразрывно связан с политикой, в этом и есть олигархическая структура, против которой многие выступают. Это отчасти бизнес, а в большей степени сегодня это чиновники. Ведь государство, прикрывшись идеей госрегулирования и отказавшись от передачи в частные руки большого бизнеса, нефтедобывающих отраслей и так далее, все это сделало своей частью. Соответственно, чиновники стали новыми олигархами", — полагает Собчак.
То, что люди выходят на улицы, это единственное, чего боится сейчас власть. Власть не боится постов в интернете, власть не боится выборов. Власть боится только того, что на улицы выйдут 500 тысяч человек и не уйдут.
Мы помним события "арабской весны", которую спровоцировало самосожжение на площади. Пусть это и плохое сравнение, но когда система больная, то ее может постичь та же судьба, что и больного раком или ВИЧ-инфицированного. Они умирают не от рака или ВИЧ-инфекции, а могут умереть от насморка. Просто в какой-то момент насморк падает на настолько изничтоженный организм, что человек умирает.
Так же и с этой системой: когда-то какая-то капля, какой-то молоточек станут последними. Но, чтобы он стал последним, мы должны бить во все свои молоточки", — добавила она.
