Исследование: на консервацию ЧАЭС уйдет 50 лет, а последствия аварии признавать невыгодно  (14)

30 лет назад, 26 апреля 1986 года, взорвался четвертый реактор Чернобыльской атомной электростанции (ЧАЭС). Сейчас, спустя 30 лет после трагедии, внимание политиков, экологов и инженеров приковано к беспрецедентному по своим масштабам строительному проекту — возведению вместо объекта "Укрытия" Нового безопасного конфайнмента (НБК), который на следующие сто лет должен решить проблему радиационной безопасности вокруг разрушенного 4-го реактора. Средства на этот проект, который должен завершиться в 2017 году, собирали всем миром.

Тем временем в тени остается другая труднейшая задача, с которой Украина оказалась один на один. Вывод ЧАЭС из эксплуатации — сложный и затратный процесс. Его общая стоимость оценивается в четыре миллиарда долларов. Впрочем, из-за недостаточного финансирования процесс затягивается.

"Мы получили в прошлом году из госбюджета более 700 миллионов гривен (27,5 миллионов евро в пересчете). Ежегодно нам дают примерно 60 процентов средств, которые мы просим для того, чтобы в соответствии с графиком проводить работы по выводу из эксплуатации", — сообщил руководитель службы стратегического планирования Чернобыльской АЭС Виктор Кучинский в интервью Deutsche Welle.

Он, как один из самых опытных специалистов на станции, руководит процессом вывода ее из эксплуатации. В условиях хронической нехватки средств удается выполнять график работ на более чем на 80 процентов и полностью обеспечивать безопасность для населения, уверяет Кучинский.

Последний — третий — энергоблок ЧАЭС перестал производить электроэнергию еще в декабре 2000 года. Прошло более 15 лет, прежде чем специалисты завершили изъятие отработанного ядерного топлива из всех энергоблоков станции. "Остались только несколько десятков сборок, мы выгрузим их в первой половине этого года", — рассказывает Кучинский. По его словам, речь идет о поврежденных сборках, для извлечения которых пришлось искать особое техническое решение и разрабатывать отдельную технологию.

Теперь атомная станция, наконец, переходит к основной стадии выводы ее из эксплуатации. С завершением извлечения топлива энергоблоки потеряют статус ядерных установок и будут признаны объектами, предназначенными для обращения с радиоактивными отходами.

"В прошлом году мы получили от государственных регулирующих органов разрешение на начало основного этапа вывода станции из эксплуатации. Он называется "этап окончательного закрытия и консервации", — объясняет Кучинский.

Главная задача этого этапа — надежно законсервировать первый, второй и третий реакторы с самым загрязненным оборудованием. Этот этап, однако, затянется на более чем на десять лет. Тому есть ряд причин, недостаток средств — не единственная. Есть еще немало технических проблем.

Одна из них характерна именно для реакторов типа РБМК: это обращение с графитовой кладкой активной зоны реактора. Ученые до сих пор не нашли способ безопасного извлечения графита из реактора. "Мы надеемся, что до 2045 года, когда планируется начать демонтаж реакторов, будет найдена технология обращения с графитом", — сообщил заместитель генерального директора ЧАЭС Валерий Сейда.

Виктор Кучинский добавляет, что еще одной ключевой проблемой, которая значительно влияет на продолжительность процесса вывода из эксплуатации, является отсутствие необходимой инфраструктуры, в частности, безопасных временных и постоянных хранилищ для ядерного топлива и радиоактивных отходов.

Отработанное топливо из реакторов ЧАЭС было доставлено в построенное еще в советское время хранилище "мокрого" типа. Здесь хранятся несколько десятков тысяч тепловыделяющих сборок.

"Вода, в которой находятся топливные сборки, является замедлителем нейтронов. Сборки расположены на безопасном расстоянии друг от друга. Но в случае, например, землетрясения, могут быть проблемы. Поэтому во всем мире переходят на "сухое" хранение отработанного топлива", — пояснил Валерий Сейда.

"Сухое" хранилище возле ЧАЭС планировалось построить еще в 2004 году. Однако контракт с французской компанией-подрядчиком был расторгнут из-за невыполнения ею условий и несоответствия предлагаемой технологии требованиям безопасности. Достраивать объект поручено американской компании Holtek.

Львиную долю затрат на строительство финансируют международные доноры. Работы ранее обещали завершить к 2015 году. Однако недавно дату ввода в эксплуатацию снова перенесли — на конец 2016 года. По оптимистическому сценарию, все топливо из "мокрого" в более надежное "сухое" хранилище будет перевезено не ранее, чем через десять лет.

Завершать процесс вывода станции из эксплуатации будут уже следующие поколения специалистов. Согласно графику, это должно произойти в 2064 году. До тех пор реакторы будут находиться в законсервированном виде, пока не снизится их радиоактивность. Таким образом, закрытие станции займет втрое больше времени, чем она была в эксплуатации.

На ЧАЭС до сих пор работает более двух тысяч человек. Это в три раза меньше, чем двадцать лет назад. Но это все равно немало для станции, которая уже более 15 лет не производит электроэнергию. Резкого сокращения персонала в ближайшие годы не ожидается — работы впереди еще очень много.

Через 10-12 лет, когда, как планируется, ЧАЭС будет переведена в режим длительной консервации, нужно будет начинать параллельно другие работы. А именно: создание безопасных хранилищ, в которых впоследствии будет размещено использованное оборудование станции.

Но все эти работы можно будет произвести только при одном условии: если за период консервации удастся аккумулировать достаточные средства на затратный процесс демонтажа блоков.

Власти Беларуси и Украины постепенно увеличивают площадь территорий, где после аварии на Чернобыльской атомной станции разрешается проживание и некоторые виды хозяйственной деятельности.

Так, согласно январскому постановлению Совмина Беларуси, с 2016 года из числа территорий, загрязненных радиацией, исключены еще 203 населенных пункта. Теперь пострадавшими считаются 2193 населенных пункта, где проживает около 1,1 миллиона белорусов.

По данным Минэкологии Украины, зона отчуждения с запретом на проживание также будет ограничена 10-километровым радиусом, а за пределами 30-километровой зоны ЧАЭС — во 2-й и 3-й зонах, где ранее допускалось только вынужденное и добровольное переселение, будет разрешено жить.

В интервью DW глава киевского Координационного аналитического центра "Экология и здоровье", доктор медицинских наук Юрий Бандажевский оценил ситуацию в регионе через 30 лет после взрыва реактора на Чернобыльской

"Считаю, что и через три десятка лет после аварии на ЧАЭС ситуация не изменилась настолько, чтобы можно было беспечно проживать и вести сельскохозяйственную деятельность на этих территориях. Да, радиационный фон цезия-137 и стронция-90, обладающих периодом полураспада около 30 лет, действительно уменьшился. Но продуктом полураспада цезия является барий, который практически не выводится из клеток", — сказал ученый.

По его словам, "опасность же заключается в том, что для нанесения вреда здоровью достаточно постоянного воздействия радиоактивных элементов, как это и было на протяжении многих лет. Можно сколько угодно говорить, что радиоактивный фон уменьшился, и если с дозиметром по поверхности пройтись, можно сказать — все хорошо.

Но радионуклиды мигрировали в толщу почвы, они попадают по биологическим цепочкам в растения, организмы животных и человека, поражают клетки жизненно важных органов. Это стараются не учитывать те, кто говорит о безопасном проживании на территориях, пострадавших от аварии на АЭС".

На вопрос, какие заболевания наиболее характерны в регионах, близких к Чернобылю, Юрий Бандажевский ответил так: "изменения, происходящие в организме человека под влиянием радиоактивных элементов, вместе с коллегами я начал изучать на пятом году после взрыва на ЧАЭС, когда работал в Беларуси и организовал медицинский университет в Гомеле".

"Тогда мы фиксировали серьезные патологии внутренних органов — головного мозга, сердца, эндокринной системы, которые можно было оценивать как результат прямого радиотоксического воздействия. Но официальные структуры не хотели связывать причину и последствия. А между тем в Ветковском районе Беларуси умерли многие из детей, которых мы наблюдали в 1993-1995 годах.

Радионуклиды провоцируют нарушения генетического аппарата клеток, который обеспечивает нормальный рост тканей. Например, в Иванковском районе, расположенном рядом с Чернобыльской станцией, и на белорусском Полесье у обследуемых центром "Экология и здоровье" детей отмечен очень высокий уровень метаболических процессов, свидетельствующих о наличии различных патологий. А у проживающих там взрослых регистрируется высокий уровень онкологии", — сказал Юрий Бандажевский.

"Надо учитывать, что жертвами воздействия могут быть и те, кто проживает на значительных расстояниях от ЧАЭС, но получает оттуда продукты питания. В Беларуси после аварии в Чернобыле какие-то умники придумали перемешивать "чистые" продукты с "грязными".

В Гомельской области для получения сельхозпродукции сначала тайно, а потом открыто использовались загрязненные земли, зерном оттуда кормили скот. Продукты из региона и сейчас доставляются по всей республике. Теперь же дело дошло до того, что сами эти территории переводят в разряд "чистых" и экономят на социальных выплатах, — добавил он.

"Чем больше я изучаю последствия Чернобыльской катастрофы, тем больше понимаю беспомощность ученых, которые могут только констатировать наличие проблем через 30 лет после взрыва на ЧАЭС.

Да, мы пытаемся помочь онкобольным детям в рамках программ, которые финансирует Евросоюз. Но мы не можем оказывать эффективную помощь всем жертвам аварии и предупреждать возникновение заболеваний. Для этого нужен другой подход, а власти совершенно не реагируют на призывы защищать здоровье людей", — полагает Юрий Бандажевский.

Он отметил, что "чтобы генетические нарушения не проявлялись, нужно отселять огромное количество людей, кормить их идеально чистой продукцией, не только не содержащей радиоактивных элементов, но и продуктов их распада.

Это практически невозможно на территориях бедных коррумпированных стран. Власти же не заинтересованы в том, чтобы устанавливалась какая-либо связь между заболеваниями и радиационным фактором, хотя он есть и будет существовать".

"Признавать это невыгодно, нет денег. Тем более в Беларуси, где в Островце строится атомная электростанция. Думаю, что эта затея может принести много горя. Такой вывод я делаю из ситуации на украинском и белорусском Полесье, где люди пострадали и будут еще десятки лет страдать от последствий катастрофы на ЧАЭС", — пришел к выводу Бандажевский.