Упор лежа. Как выглядит служба по призыву в современной литовской и эстонской армии  (78)

После вступления в НАТО Латвия отказалась от призыва в армию и приняла концепцию немногочисленной (порядка 5000 человек) профессиональной армии, которая во многом была ориентирована на выполнение международных миссий в Ираке и Афганистане. Для усиления в состав Национальных вооруженных сил включено и добровольное ополчение (Земессардзе). Таким образом, официальный размер военного резерва на бумаге равняется 13 тысячам человек.

Некоторое время назад в Латвии начались публичные дискуссии о возможном возвращении призыва, однако реакция Министерства обороны была крайне резкой. "Уместен вопрос, кто заинтересован уничтожить функционирующую систему обороны государства, которая после стольких лет сокращения финансирования вновь восстанавливается и становится реальной силой, и заменить ее солдатами обязательного призыва или "пушечным мясом"", — говорилось в распространенном заявлении Минобороны. Дискуссии быстро закончились.

Литва и Эстония с такой постановкой вопроса не согласны.

До 2015 года литовская армия, как и латвийская, была профессиональной. Но после событий на Украине Литва решила вернуться к призывной системе, и перешла на нее без долгих дискуссий. На данный момент воинскую службу в Литве прошли уже более 5300 призывников.

В первую очередь на службу принимают добровольцев — молодых людей и девушек в возрасте 18—38 лет. Призыву на общих основаниях подлежат молодые люди в возрасте 19—26 лет, которые не прошли альтернативную службу и не имеют начальной военной подготовки. Женщины под призыв не попадают.

Тем не менее, призывают не всех. Так, по данным министерства обороны, в январе 2017 года в списки призывников вошли 25 000 военнообязанных. Но на службу в армию в 2017 году будут призваны 3537 молодых людей. Предполагается, что в этом году, как и ранее, добровольцев будет достаточно для того, чтобы покрыть весь призыв текущего года.

Кроме призывников и добровольцев, в литовской армии есть и профессиональные военные, служащие по контракту. Подлежащие призыву молодые люди, согласно закону, увольняются с места работы. Закон гарантирует призывникам, работающим по трудовому договору, а также госслужащим, сохранение рабочего места и должности. Работодатели получают специальные субсидии, а военнослужащие — социальные гарантии и другие меры поощрения.

Летом Сейм одобрил законопроект, который предусматривает повышение предельной численности военнослужащих. С 2018 года он составит от 18 890 до 21 950 человек (в 2017 году — от 18 340 до 21 790). К 2023 году предельная численность армии составит 24 390 — 26 250 человек. Увеличится количество профессиональных военных, добровольцев и солдат активного резерва.

В следующем году Литва на оборону выделит 2% ВВП. В этом году расходы на оборону составляют 1,8% ВВП.

Решение пойти в армию для Кирилла не было связано с обострением геополитической ситуации. "Главная причина моего выбора в том, что я почувствовал, что мне это надо. Хотелось перемен", — говорит он. По его словам, добровольцем стать несложно, попасть в разведку труднее, потому что требования выше.

Служить в Литве нужно девять месяцев. Добровольцы, в отличие от обычных призывников, могут выбрать для себя приоритетное место, где они хотят служить. Работодатель пошел навстречу — в армию Кирилла отпустили, не уволили, рабочий стаж не прерывали: "С этой стороны я очень доволен, как все получилось. Все очень цивилизованно и демократично".

"Косят" ли в Литве от армии? "Я бы не сказал, что тут подходит слово "косить". Но я встречал людей, которые действительно не хотели идти в армию, потому что опасались потерять уже имеющиеся позиции на работе. У кого—то было свое дело, а это требует большого личного участия. Бросить все нельзя. Вот этого боятся, а не какой—то "дедовщины", которой в армии нет", — говорит Чаховский. С "дедовщиной" в армии он не сталкивался, но бывали случаи непослушания и наплевательского отношения со стороны солдат. "Им в армии было сложнее. Я бы не назвал это (дисциплинарные взыскания — Ред.) "дедовщиной". Это мера воспитания. Но ничего такого, о чем я слышал в историях о советской армии, не было", — говорит он.

В случае невыполнения задания солдатам давали дополнительную физическую нагрузку. Кирилла это не смущает: он уверен, что такие меры помогут достигнуть результата. Ни режим, ни зарядки, ни погодные условия его не смущали — правда, но носить рюкзак "было тяжело". "Боль снижает мотивацию, падает дух", — говорит Кирилл, добавляя, что у него есть проблемы с позвоночником.

"Если человек принимает условия, в которых оказался — выполняет приказы, соблюдает субординацию, прикладывает усилия, то рано или поздно у инструкторов к нему появится доверие и уважение. И отношение к солдатам нормальное, цивилизованное, человеческое. Профессиональные военные в течение недели выполняют свою работу. Выходные у них свободные, если не нужно дежурить. Они уходят на выходные, и тебя тоже отпускают", — рассказывает Чаховский.

"Денег, которые ежемесячно выплачивают, достаточно лишь на самое необходимое — билет домой и обратно. Плюс можно поесть. Но на личные потребности или снаряжение (которое можно покупать самому) не хватит", — говорит Чаховский. Во время службы он получал чуть более 100 евро в месяц, а по окончании срока — выплату в 1500 евро. Через пять лет после демобилизации должны пройти сборы, но Кирилл не уверен, что примет в них участие: "Все это происходит до 38 лет, а мне уже будет больше".

В армии, по словам Кирилла, нет индивидуальности. Очень важно работать в команде: "Поэтому ты зависишь от тех людей, которые с тобой работают в звене, подразделении. Если кто—то "косячит", то ответственность несут все. Хотя бывали и личные конфликты, конечно". В армии служат не только литовцы, но и представители национальных меньшинств: "Не скажу, что очень много, но было несколько человек. Национальных вопросов в армии нет. Я сам по происхождению русский, но разницы в отношении ко мне не было".

Сейчас Кирилл уверен, что служба в армии стала для него непростым, но интересным и полезным опытом: "Приключение — раз. Второе — это испытание. Служба в армии помогла мне понять или хотя бы сделать шаг к пониманию, кто я вообще, что я из себя представляю. А научится новому — всегда хорошо, это подталкивает тебя к развитию". Не менее важным был и гражданский долг: "Это все шло параллельно, потому что я себя не отделяю от своей страны".

"Я не считаю, что я к чему—то подготовился, — говорит Кирилл. — Подготовиться к защите страны до конца невозможно. Те, кто посвятил свою жизнь армии, тренируются постоянно, и этим тренировкам не будет конца. Да, я научился многому, но решил не продолжать. Из—за спины я не мог служить в разведке, а в других подразделениях служить не видел смысла. Кроме того, у меня была работа, я хотел создать семью. Дисциплина и прочее — это очень хорошо, но решающий момент здесь — финансовый. В армии зарплаты не очень высокие, на моей работе платили больше. Поэтому я решил, что я, наверное, свое отслужил".

Фундаментом обороноспособности были и остаются Силы обороны Эстонии, которые комплектуются на смешанной основе. В отличие от других стран Балтии, после восстановления независимости вопрос отказа от воинского призыва никогда всерьез не обсуждался. Ежегодно срочную службу в Силах обороны проходит около 3000 молодых людей, а с 2013 года к ним могут присоединиться и добровольцы—девушки в возрасте 18—27 лет.

До 2014 года территория Эстонии была поделена между оборонительными округами, на каждый из который возлагался полный спектр мер по обеспечению территориальной обороны. Затем округа упразднили, а на их основе сформировали две пехотные бригады. Оборону территории доверили добровольческим формированиям — Кайтселийту.

Предполагается, что в случае кризиса Силы обороны Эстонии успеют провести мобилизацию. По разным оценкам, не считая добровольческих сил, республика может выставить на поле боя от 30 до 60 тысяч штыков. Наличие такого внушительного резерва считается сильной стороной, и некоторые эстонские офицеры критикуют Латвию и Литву за отсутствие системы резервистов.

Самым боеспособным подразделением 1—й пехотной бригады принято считать Скаутский батальон. Он является единственным полностью укомплектованным по штату кадровыми военными механизированном подразделением. Оставшиеся подразделения в мирное время укомплектованы на треть или на четверть солдатами—срочниками.

Срок обязательной службы в Силах обороны составляет 8 или 11 месяцев. Цикл подготовки молодых бойцов практически ничем не отличается, но те, кто по решению Департамента оборонных ресурсов будет служить дольше, отправляются на трехмесячные курсы военных водителей или младших унтер-офицеров. Большинство призывников заканчивают службу одновременно, сразу же после окончания ежегодных учений "Весенний шторм". Их принято считать экзаменом для свежеиспеченных взводов и рот.

В резерв отправляются полностью укомплектованные подразделения, которые располагают как техникой, так и командным составом из числа солдат—срочников до ротного уровня включительно. Цикл подготовки резервного батальона занимает три—четыре года. После окончания службы подразделения могут быть вызваны на учения, которые обычно длятся от одной до двух недель. С 2015 года Силы обороны проводят мобилизационные учения "Еж". Участие в учениях проигнорировало менее десяти процентов получивших повестки резервистов. Очередные учения "Еж" состоятся уже в следующем году.

Эстония довольно давно входит в число пяти стран НАТО, которые тратят на оборону составляют не менее 2% от ВВП. Принятая программа развития вооруженных сил предполагает ставку на развитие механизированных подразделений и противотанковой обороны. Эстония закупила достаточно современные БМП CV—9035NL и противотанковые комплексы Javelin, достигла соглашения с Южной Кореей на поставку самоходных гаубиц K9 Thunder и объявила тендер стоимостью в 75 млн евро на закупку стрелкового вооружения.

Слабые стороны Сил обороны — это ВМС, фактическое отсутствие ВВС и систем ПВО средней дальности. Эстония стремится компенсировать эти компоненты за счет союзников, в частности, развитием авиабазы Эмари. Кроме того, озвучивалось желание увидеть на территории страны американские комплексы ПВО Patriot.

"Я не был добровольцем, меня нашла повестка. И не сказать, что я испытывал жгучий приступ энтузиазма по этому поводу. Я дважды пропускал медкомиссию и дважды требовал отсрочки. В армию меня забрали со второго курса университета, — говорит Захаров. — В то время я не знал об армии практически ничего. Перед погрузкой на автобус мы распили с будущими русскоязычными сослуживцами бутылку шампанского и договорились держаться вместе. В части нам предоставили выбор из двух батальонов: инженерного и артиллерийского. На комиссии я сказал, что не испытываю интереса к строительству и рытью окопов. Меня, как и моих новых знакомых, распределили в артиллерийский батальон. Правда, всех нас разбросали по разным учебным взводам. Потом выяснилось, что таков принцип".

"Первый день проходил спокойно. Мы практически ничего не делали и слонялись по казарме, — вспоминает Артур. — Мобильные телефоны у нас отобрали. Сейчас такое уже не практикуется, солдаты срочники могут принести в часть даже ноутбук. Я хорошо запомнил первый подъем в армии. Я хорошо помню первый подъем в армии. Он начался с нечеловеческого крика, который принадлежал одному из наших инструкторов, младшему лейтенанту Роозе, — миловидной блондинке. Мы достаточно быстро познакомились с ее суровым нравом, коллективной ответственностью и тем, что в армии старательно называли "тренировками", а не наказаниями. Упор лежа — этими двумя словами можно описать весь курс молодого бойца. Нерасторопный сослуживец не успел в строй — упор лежа. Упала деталь от автомата при чистке — двадцать пять самостоятельно. Солдат потерял магазин — весь взвод отжимается, пока его не найдут".

К концу курса молодого бойца все стало гораздо проще. "Мы привыкли к физическим нагрузкам и специфическому армейскому методу воспитания. Свой 21-й день рождения я отметил во время финального марш-броска, который был последним экзаменом курса базовой подготовки. 50 километров, большая часть из которых проходила по пересеченной местности. Потом нас ждала присяга, недельный отпуск и два варианта продолжения службы: курсы водителей и школа младших унтер-офицеров. Я хотел получить категорию, поскольку водительских прав у меня не было, но командир взвода решил иначе", — говорит Артур.

"Больше всего я опасался того, что не справлюсь с физической нагрузкой и эстонским языком. До армии я думал, что знаю его на хорошем уровне, но выяснилось, что разговорный эстонский — это совсем другое дело. В принципе, поэтому русскоязычные ребята кучковались в одной из комнат нашего этажа казармы. Ее назвали "русской"", — рассказывает Захаров.

"На моей памяти за все время службы было лишь две потасовки, которые были обусловлены национальным вопросом. Во время курса молодого бойца один из эстоноязычных солдат заявил, что по—русски нужно говорить в другой комнате. Драку пересекли в зародыше. Второй инцидент — сержант получил кулаком в лицо после того, как заявил, что от солдата после увольнительной пахнет алкоголем, потому что тот принадлежит к определенной национальности. Командира отправили в недельный отпуск, а рядовой получил выговор. В целом, ребята из нашего взвода сошлись на том, что сержант получил по заслугам. Из-за языкового барьера в школу унтер-офицеров попало не так много русскоязычных. А вообще национальный соответствовал общей демографической обстановке — примерно треть солдат в армии — русскоязычные".

После получения звания Захаров получил в подчинение девять человек, трое из них — русскоязычные. "Честно говоря, было непросто, потому что зачастую общаться приходилось скорее при помощи междометий, жестов и английского языка", — вспоминает он.

"К слову, в этом случае можно говорить о некоторой "дедовщине". Если нашей подготовкой занимались кадровые военные, то воспитывать и учить солдат срочной службы, которые только что закончили свой курс молодого бойца должны были мы. И мы перекладывали весь наш полученный опыт армейского воспитания и юмора на своих подчиненных. Пробежки, отжимания, "толкание танка" — бессмысленная деятельность вроде подметания травы. Все это — наш педагогический арсенал за оплошности, нерасторопность и отсутствие мотивации у бойцов.

В целом, во время курса младших унтер-офицеров у нам дали больше свободы. Фактически, на выходные в увольнение уходила половина взвода. То есть, каждую вторую неделю ты мог рассчитывать на поездку домой. Но это только при условии, если ты не совершил проступка. Примерно такая же система сохранилась уже после того, как мы получили своих подчиненных. Мы же решали, кто из наших солдат заслужил увольнение, а кто его не достоин.

К концу службы формальные взаимоотношения ушли на второй план и можно сказать, что между мной и моими подчиненными установились товарищеские отношения. Последние полтора месяца было тяжело осознавать свою бесполезность, так как расчет действовал самостоятельно без каких-либо указаний.

Современные реалии срочной службы примерно соответствуют тем условиям, в которых были мы. Тем не менее, тех, кто хлебнул солдатской каши десять лет назад, легко вывести из себя рассказами о том, что с этого года солдат—срочников отпускают в увольнение уже после первых недель службы, что в армии пытаются искоренить коллективную ответственность, разрешают пользоваться мобильными телефонами и прочей техникой".

"Спустя три года после окончания службы меня призвали для участия в сборах резервистов. Наши подразделения перетасовали, так что я получил в свое подчинение новых людей. Никаких трудностей не возникло, резервисты достаточно быстро втянулись в процесс.

Стоит отметить, что если во время срочной службы приходилось применять санкции к подчиненным, то резервисты в своем большинстве люди рациональные и понимающие. Они быстро вспоминали правила игры и редко когда пререкались или пытались оспорить приказ. "Ну, раз надо, значит надо", — наиболее честный ответ, на вопрос, как резервисты относятся к сборам. С одной стороны это возможность отвлечься от повседневной рутины, с другой — возможность увидеться со старыми товарищами.

Я участвовал в сборах резервистов еще три раза, в последний раз — в 2016 году. Нельзя сказать, что это норма. Во-первых, младших командиров призывают чаще, во-вторых, это объясняется желанием командования батальона держать резервное подразделение в тонусе.

Ежегодно артиллерийский батальон проводит двухдневные соревнования для резервистов—командиров "Основное направление". А с недавних пор проводятся и однодневные встречи с резервистами на добровольной основе. Приманка — бесплатная возможность пострелять.

Если говорить о личном отношении к срочной службе, то я сравниваю ее со школой. Порой было тягостно и скучно, хотелось поскорее домой. Но спустя десять лет вспоминаются, скорее, хорошие моменты, которые связаны с теплыми товарищескими отношениями. С некоторыми из сослуживцев мы собираемся до сих пор.

Был ли этот опыт необходим? Не знаю. Тем не менее, он оказал большое влияние на мою жизнь. Пожалуй, для некоторых служба в армии была совершенно лишней. Проще всего молодым людям, которые идут служить сразу после окончания школы или университета. Куда сложнее людям, у которых имеются семейные и долговые обязательства. Солдатская зарплата и социальные гарантии попросту не перекрывают затраты среднего жителя Эстонии на купленную в кредит квартиру и содержание семьи".