"Красная линия" в Сирии спустя пять лет: несостоявшийся ответ Обамы и его последствия  (5)

По данным ООН, это было первое после курдской Халабджи в 1988 году значительное применение боевых отравляющих веществпротив мирного населения.

Количество жертв до сих пор точно неизвестно, разные организации называют цифры от 300 до 1700 человек.

Точно так же достоверно неизвестно, кто стоит за химической атакой: режим Башара Асада категорически отвергает какую-либо причастность к произошедшему, в этом его поддерживают немногочисленные сторонники — Россия и Ирак. Однако в большинстве западных стран причастность сирийского правительства к этой атаке (как и к ряду последующих) практически не подвергается сомнению.

Применение химического оружия было той "красной линией", пресечение которой, по словам действовавшего президента США Барака Обамы, обещало Асаду серьезные последствия с применением военной силы.

Его, однако, не последовало. В Соединенных Штатах разгорелись дебаты о том, нужно ли посылать в Сирию солдат или хотя бы авиацию. Поставив аналогичный вопрос перед британским парламентом, бывший в то время премьер-министром Дэвид Кэмерон получил отрицательный ответ (хотя и с неубедительным перевесом).

Решение, предложенное Россией, казалось лучше. Кремлю удалось убедить режим Асада присоединиться к Организации по запрещению химического оружия и уничтожить его запасы.

Во всяком случае, именно об этом было объявлено год спустя, 18 августа 2014 года, когда на борту американского судна "Кейп Рэй" были уничтожены последние запасы химического оружия, задекларированного Сирией.

Но использование отравляющих веществ в сирийском конфликте продолжилось — на сегодняшний день таких случаев насчитывается более полусотни. Ответственными за их применение считаются и правительство Асада, и другие группировки, в частности запрещенное почти везде в мире, в том числе и в России, "Исламское государство". Несколько раз в применении боевых отравляющих веществ обвиняли и турецкую армию.

Однако если с джихадистов, пытающихся воссоздать средневековый халифат, много не спросишь, то сирийское государство — член международных соглашений, в частности, Женевского протокола 1925 года о запрещении применения на войне удушающих, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств. После событий в Гуте Сирия вступила в ОЗХО и формально подчиняется всем требованиям организации.

Тем не менее, 4 апреля 2017 года в Хан-Шейхуне в провинции Идлиб в результате использования, по версии ОЗХО, "зарина или его аналога" погибли 89 человек.

Версии произошедшего расходятся до сих пор, однако США не стали дожидаться результатов расследования и спустя три дня нанесли массированный ракетный удар по авиабазе Шайрат, контролируемой сирийскими правительственными войсками.

Это было первое прямое военное вмешательство США в сирийский конфликт. Чуть позже президент Трамп заявил, что "предотвращение и предупреждение применения смертельно опасного химического оружия находится в сфере жизненно важных интересов национальной безопасности США".

Последний крупный инцидент с применением химического оружия в Думе в апреле этого года тоже повлек за собой военный удар американских, британских и французских ВВС.

Однако отравляющие вещества (главным образом, хлор, который сравнительно легко получить) по-прежнему применяются в Сирии с пугающей регулярностью. И некоторые аналитики полагают, что легкость, с которой применяется оружие массового поражения (и устрашения) — это прямое следствие тех самых "красных линий", пересекать которые президент Обама собирался не разрешить никому. И слова своего не сдержал.

Собственно, эту мысль можно развивать и дальше: уверенность в своей безнаказанности развивается у отдельных руководителей в результате отсутствия внятной, координированной и не подлежащей двойному толкованию позиции собирательного Запада.

Если бы Запад активно воспротивился действиям России в Грузии 10 лет назад, не было бы и Крыма, и Донбасса, да и в Сирии события развивались бы по-другому, говорят многие политологи.

"Посмотрите на Казахстан, — предлагает член научного совета Московского центра Карнеги Алексей Малашенко. — Можно ли представить там сценарий, подобный украинскому? Нет, потому что сразу вмешается Китай".

Речь, разумеется, не идет о прямом военном вмешательстве — но оно и не требуется. Хватило бы и угрозы экономического давления.

Западные демократии до сих пор переваривают наследие вторжения в Ирак в 2003 году и не готовы ввязываться даже в ограниченные военные действия в далекой стране, что показало, например, голосование в британском парламенте по вопросу об отправке воинского контингента в Сирию после химической атаки в Гуте.

Та же Грузия на словах пользовалась полной поддержкой и в США, и в Европе, напоминает Алексей Малашенко. Однако в НАТО ее до сих пор не приняли и более того, в ближайшее время не примут.

"Чувство безнаказанности рождается, когда на Западе начинают долго-долго выяснять истину", — говорит военный обозреватель Александр Гольц. Запад под любым предлогом пытался избежать конфронтации с Россией, но в какой-то момент делать это дальше стало невозможно.

Однако, поскольку конфликт по-прежнему никому не нужен, ответная реакция на Грузию, на Крым и Донбасс, на Сирию оказалась весьма скупой.

И Сирия, и Грузия — это символы былого советского могущества, продолжает Алексей Малашенко. Собственно, распад Советского Союза не завершился и продолжается до сих пор, считает он, идет процесс уточнения границ и сфер влияния.

Другое дело, что этот процесс необязательно должен сопровождаться военными действиями — удержать Украину (Молдавию, Среднюю Азию) в российской орбите можно было другими средствами. В Кремле, однако, предпочли действовать более прямолинейно.

И эффективно, во всяком случае, в краткосрочной перспективе: коллективный Запад по-прежнему не нашелся с ответом.

Эксперт Королевского института международных отношений Джон Лаф полагает, что в послевоенные годы Запад утратил способность к стратегическому пониманию международных отношений, волю к борьбе и решимость отстаивать свои интересы.

Уже выросло целое поколение политиков, не знающих, что такое война. Достижения европейских "государств всеобщего благоденствия" (во многом ставшие возможными благодаря Соединенным Штатам, взявшим на себя основную нагрузку по поддержанию НАТО) плохо сочетаются с большими оборонными бюджетами — в ущерб социальным программам или экономическому росту.

Современная политика западных стран выглядит как приглашение России вести себя все более агрессивно, полагает аналитик. Кремль этим пользуется, тем более, что у него есть ряд преимуществ, главное из которых — он не должен ни перед кем отчитываться.

Москва может без долгих обсуждений в парламенте отправить своих военных в Сирию или значительно увеличить военный бюджет. В аналогичном положении, кстати, находится и Пекин — новый крупный соперник Запада на геополитическом поле.

Пререкаться с Китаем тем сложнее, что экономические меры на вторую (а по некоторым меркам уже и первую) экономику мира будут действовать слабо. Да и в мировую экономику Поднебесная завязана очень крепко — собственно, западный консюмеризм без китайских фабрик не состоялся бы.

"Запад до сих пор находится в состоянии похмелья после выигранной холодной войны", — говорит Джон Лаф. После распада Советского Союза возобладало мнение, что теперь на протяжение долгих лет Россия будет пусть и разочарованным и не всегда добросовестным, но партнером Запада, в том числе и в вопросах безопасности.

Именно тогда стали появляться планы включения России в европейские оборонные структуры, в частности проект общеевропейской системы противоракетной обороны. В начале века будущее членство России в НАТО не казалось чем-то несбыточным — об этом, кстати, говорили и в Москве.

Но по целому ряду причин интеграции России в западные структуры безопасности не произошло. Более того, сегодня российская внешняя политика (которую во многом диктует политика внутренняя) стала дестабилизирующим фактором для западного мира.

Кажется, западные политики начинают это понимать. С 2014 года медленно, но неуклонно растет военная составляющая НАТО, долгие годы перед этим остававшаяся почти без внимания.

Одна из причин, по которой ни Грузии, ни Украине не грозит в ближайшее время членство в Североатлантическом альянсе, в том, что в его руководстве начинают понимать: такое расширение несет большой конфликтный потенциал. Во времена, когда в НАТО принимали страны Балтии или Польшу, на Западе об этом не задумывались. Да и сам альянс в то время был скорее политической организацией с военным крылом.

Интересно, что в самих странах-новых членах НАТО как раз никаких иллюзий по поводу причин своего членства не испытывали: вступление в НАТО гарантировало, как казалось, защиту от российской агрессии.

Сегодня, если верить опросам, немалая часть европейцев не готова поддерживать восточных союзников по НАТО в случае возможного военного конфликта. И это один из симптомов того, как сытая послевоенная жизнь заставляет жителей Европы забывать о том, какой ценой было куплено это благополучие.

Эта забывчивость нашла отражение и на политическом поле. Крупный военный конфликт в непосредственной близости от границ западного мира мог бы заставить Запад действовать более решительно, полагает Джон Лаф, а заодно дал бы возможность политикам объяснить электорату, что за все, и в первую очередь, за мирную сытую жизнь, надо платить.

Потенциал для подобного конфликта в мире присутствует: достаточно посмотреть на Тайвань. Уже через несколько лет Пекин может посчитать, что готов к серьезной конфронтации с Западом.

Более того, по мнению многих специалистов, эта подготовка сегодня идет полным ходом: это и реформа армии, и огромные инвестиции в новые технологии, и строительство искусственных островов в Южно-Китайском море. Даже проект "Пояс и путь" может стать механизмом не только экономической, но и силовой экспансии.

Если Запад проявит решимость в отношении России сегодня, возможно, в Пекине это возьмут на заметку. Идеальный сценарий вообще предусматривает значительную интеграцию России в западные политические и оборонные структуры, которые, к тому же, должны сделаться более монолитными и скорыми на подъем.

К сожалению, по состоянию на сегодня этот сценарий вряд ли реализуем в обозримом будущем.