Беларусь уже месяц живет в условиях острого политического кризиса, подобного которому еще никогда не было в ее новейшей истории. Обнародование первых официальных итогов президентских выборов вечером 9 августа вызвало взрыв возмущения значительной части общества. Сотни тысяч белорусов по всей стране с тех пор не прекращают беспрецедентные по размаху акции протеста, требуя отставки Александра Лукашенко, который руководит Беларусью с 1994 года, и проведения новых президентских выборов. Чего добились протестующие, а чего — нет?
Подрыв легитимности выборов при сохранении единства элиты
Значительная часть граждан Беларуси не признала переизбрания Лукашенко на шестой срок — для них он уже не президент. Об этом говорят многочисленность и длительность протестов. Негодование из-за фальсификаций при голосовании и применения насилия в ходе подавления протестов столь велико, что любой минимальный повод, например начало занятий в вузах 1 сентября, выливается в стихийное проявление недовольства.
Масштаб этого недовольства не оставили без внимания и внешние игроки. За последние три-четыре года власти Беларуси заметно улучшили отношения с Западом: они заключили с ЕС соглашение об облегчении визового режима, Лукашенко съездил с визитом в Вену, а США заявили, что возвращают в Минск своего посла. Но после "трех дней террора", как называют в Минске события 9-12 августа, выбора у Запада не осталось: Евросоюз сообщил, что не признает результаты выборов, чего ранее никогда не делал.
С другой стороны, жесткая реакция Запада и анонсирование санкций ЕС не повлияли на монолитность правящего класса. До сих пор чиновники в центре и на местах демонстрируют завидную сплоченность. Лишь несколько дипломатов, пара десятков журналистов госСМИ, знаменитые спортсмены и артисты выступили с поддержкой протестующих либо перешли на их сторону. Никто из руководителей областей или районов (либо их заместителей) этого не сделал.
Протесты не стали радикальными и не выдвинули нового лидера
У любого протеста есть внутренняя логика. При отсутствии видимых успехов через какое-то время неизбежно наступает психологическая усталость: зачем мы продолжаем ходить по улицам, если ничего не меняется? И нередко за этим происходит радикализация настроений и действий части протестующих.
В данном случае таких тенденций не видно. Белорусы не жгут покрышек, не бьют витрины, не грабят магазины и не захватывают административные здания. Все, в чем власти могут их обвинить, — сопротивление ОМОНу. Однако это сопротивление — реакция на аресты почти 10 тысяч человек, многие из которых подверглись в СИЗО и тюрьмах издевательствам и пыткам; а те, кто за это в ответе, не понесли никакого наказания. Реакция на то, что неизвестные в гражданском, не представляясь и не предъявляя претензий, хватают мирных граждан на улицах средь бела дня и тянут в машины с тонированными стеклами и без номеров.
Власти попробовали было внушить обществу, что протестовать выходят сплошь маргиналы и экстремисты, но попытка эта оказалась крайне неубедительной. Достаточно посмотреть на участников акций — молодежь, студентов, креативный класс. Однако эти акции еще не дали ответа на главный вопрос: если не Лукашенко, то кто?
В первую очередь, на эту роль вроде бы подходит претендент по формальному признаку (высокой легитимности) — экс-кандидат в президенты Светлана Тихановская, выехавшая из-за угроз за границу. Но она честно признавалась, что не собирается быть настоящим политиком и хочет вернуться в семью.
Кроме того, эмиграция, как свидетельствуют истории оппонентов Лукашенко, вынужденных покинуть Беларусь, ведет к уменьшению их влияния на политический процесс. Тихановская — яркий символ сопротивления общества режиму Лукашенко. Тем не менее протестующим нужен авторитетный политик-вожак, способный быстро и самостоятельно принимать важные решения и находящийся внутри страны.
Без геополитики, но и без работоспособной структуры
Несмотря на то, что в рядах протестующих люди разных взглядов, они — как рядовые, так и претендующие на лидерство — аккуратно, но твердо избегают каких-либо высказываний по поводу геополитических ориентаций их движения. Похожего рода бурные события в других государствах обычно носили четкий отпечаток внешнеполитического выбора — с Евросоюзом или с Россией.
На митингах и шествиях в белорусских городах почти нет ни флагов ЕС, ни российского триколора. Посыл однозначен: наш протест вызван сугубо внутриполитическими причинами и имеет единственную цель — положить конец правлению Александра Лукашенко. И такой настрой пока сохраняется, несмотря на то, что Москва считает Лукашенко победителем выборов и мягко встала на его сторону.
Кто сейчас представляет белорусский протест? Кто мог бы вести возможные переговоры с властями и контактировать с внешними игроками? Координационный совет по передаче власти — первый шаг на пути создания такой структуры. Четыре тысячи членов совета отобрали второпях и по непонятным критериям. Он официально не признан ни в стране, ни за ее пределами. Работа его президиума фактически парализована: большинство его членов либо заставили выехать за границу, либо отправили за решетку. На оставшихся оказывают давление.
Общественная солидарность выросла, всеобщая стачка не удалась
Борьба за новые честные выборы сопровождается многочисленными и разнообразными проявлениями солидарности белорусов — от сбора средств уволенным с работы за их гражданскую позицию до цепочек солидарности и помощи пострадавшим от действий ОМОНа.
На сегодня большинство "разгневанных" белорусов — молодежь, средний класс, жители крупных городов. При этом социальную базу протеста не удалось заметно расширить за счет других слоев населения. Призывы начать всеобщую забастовку, привлекая на свою сторону рабочих, ожидаемого результата не дали. То, как такой забастовки боится Лукашенко, демонстрирует целенаправленная изоляция властями потенциальных лидеров стачкомов. Им угрожают уголовными делами, отправляют под административный арест и вынуждают покидать страну.
Демонстранты не сдаются, Лукашенко не уходит
Главный вопрос любой революции (а многие именно так называют события в Беларуси) — вопрос о власти — до сих пор не решен. Несомненно, нынешний режим получил серьезную пробоину, но продолжает держаться на плаву. Судя по высказываниям и действиям как рядовых протестующих, так и тех, кого принято называть их ядром, они не совсем понимают, что делать дальше.
На протяжении четверти века в лагере оппозиции бесспорным считался тезис: "Если на улицы выйдут 100 тысяч — в них стрелять не посмеют". Что подразумевало — при такой массовости вопрос смены власти решится как-то сам собой. На улицы Минска уже не раз выходили около 200 тысяч демонстрантов. И они заверяют, что собираются выходить и впредь. Власти отвечают насилием, не выказывая никакого намерения уступать. И пока такое противостояние сохраняется.
