Ливан на пороге перемен. Позволят ли выборы покончить с хаосом?

Страна, которую некогда называли "ближневосточной Швейцарией", последние три года переживает жесточайший кризис. В воскресенье ей предоставится новый шанс притормозить сползание в хаос — парламентские выборы.

Воспользуются ли им ливанцы и пошатнутся ли позиции проиранской "Хезболлы", которая фактически правит страной более десятилетия, разбиралась Би-би-си.

Выборы 15 мая — первые после массовых протестов 2019 года. Тогда уставшие от одних и тех же лиц во власти люди требовали пересмотра сложившейся политической системы, основанной на конфессиональности, и ухода старых лидеров.

Революция, как протесты называли сами участники и наблюдатели, ушла с улиц из-за пандемии коронавируса, но некоторые из вчерашних активистов сейчас поборются за 128 кресел ливанского парламента. От исхода выборов зависит помощь стран-доноров, а также избрание президента осенью этого года.

Ситуация накалилась еще больше после прогремевшего в порту Бейрута взрыва селитры, унесшего жизни более 200 человек. Виновных в одном из мощнейших неядерных взрывов в истории человечества с тех пор так и не призвали к ответу.

Люди винят в проблемах правящий класс, погрязший в коррупции и безнаказанности, и требуют покончить с клановостью и клиентелизмом — традиционной основой ливанской политики.

С ними согласна ООН, на этой неделе прямо заявившая, что острый кризис и обнищание ливанского населения — дело рук ливанских властей и в особенности местного Центробанка.

"Ливанское правительство несет полную ответственность за нарушения прав человека, в том числе за неоправданное обнищание населения, ставшее результатом этого рукотворного кризиса, которого можно было избежать".

Усугубляет положение дел то, что последние годы Ливаном фактически руководит шиитская группировка "Хезболла". Эта проиранская радикальная группировка контролирует теневую экономику, обладает собственной армией и ракетным арсеналом. Она постоянно твердит о "Сопротивлении" — в случае войны с Израилем — и именно на этом пытается зарабатывать очки у населения.

По итогам этих парламентских выборов "Хезболла" хочет, как и четыре года назад, выйти победителем.

Говоря о Ливане, экономисты не скупятся на красноречивые сравнения и суперлативы.

Ливанский кризис — в тройке тяжелейших в мире с середины XIX века.

Обнищание ливанцев назвали нарушением прав человека. А уникальность ливанскому кризису придает еще и массовый исход из страны — диаспора вдвое или втрое превышает число ливанцев внутри государства.

За последние три-четыре года средний класс исчез, бедные стали нищими, все больше людей зависят от родственников за границей.

"Без диаспоры, без того, что 15 миллионов ливанцев отправляют деньги домой, Ливан давно перестал бы существовать", — говорит эксперт Иерусалимского центра публичной политики Жак Нериа.

Ливанская финансовая система рухнула под тяжестью огромного госдолга. В марте 2020 года Ливан не смог выплатить платеж по евробондам в 1,2 млрд долларов и объявил дефолт.

Экономисты и даже генсек ООН сравнивали ливанскую модель с государственной финансовой пирамидой. Схема устойчива лишь до тех пор, пока не заканчиваются свежие кредиты.

После двух мировых кризисов, а также на фоне усиления "Хезболлы" традиционные спонсоры Ливана — страны Персидского залива — сократили поддержку. Приток иностранной валюты иссяк, курс обвалился, и банки ввели жесткие ограничения на снятие наличных в долларах.

С тех пор все только ухудшилось. Реальные доходы упали почти на 90%, больше половины населения живет за чертой бедности, молодежь или уже уехала, или мечтает это сделать.

В магазинах не хватает продуктов, в аптеках — лекарств, на заправках нет бензина. В обменных пунктах нет валюты, улицы по ночам не освещаются, а свет дома есть всего по несколько часов в день.

"Электричества нет с 10 до 13, с 15 до 17 и ночью с часа до семи", — описывает в разговоре с Би-би-си жительница Бейрута Лина Бубесс ситуацию со светом в ее доме.

Люди платят дополнительные деньги за генераторы, но и их мощности хватает далеко не на весь день. "Этим летом кондиционера у меня не будет", — добавляет Лина.

"На этой неделе дают свет на два часа больше, — шутит учительница арабского Рания. — Видимо, это связано с выборами, хотят нам подсластить пилюлю".

Размер экономики в расчете на душу населения ужался вчетверо: с 8 тысяч долларов в среднем в 2018 году до 2 тысяч долларов в конце 2021 года, по оценке профессора экономики парижского Sciences Po Бассема Снейжа.

"Мы раньше всегда куда-то ездили. Сейчас мы не можем снять деньги из банков. Они нас обокрали", — говорит Лина Бубесс.

Она принимала активное участие в уличных протестах 2019 года, вспыхнувших после того, как власти решили ввести плату за звонки через мессенджеры, в первую очередь, WhatsApp.

"Многие семьи с детьми уехали, здесь нет надежды", — продолжает Лина.

О неминуемой утечке мозгов предупреждал еще два года назад Всемирный банк, сейчас опросы фиксируют желание уехать у половины ливанцев.

По данным последнего опроса Арабского барометра, 48% ливанцев (63% молодежи) хотят уехать. По другим данным, до 77% молодежи пакует чемоданы или собирается это сделать. Для сравнения, в Сирии, где все еще идет война, лишь 54% молодежи думает об отъезде.

В первую очередь уезжают квалифицированные работники, учителя, айтишники, дизайнеры врачи, медсестры. Едут в страны Персидского залива, Кипр и Европу.

"Необратимый ущерб человеческому капиталу будет очень трудно возместить", — писали экономисты Всемирного банка в 2020 году.

С начала российского вторжения в Украину многие учившиеся там ливанские студенты были вынуждены ехать домой или пытаться перевестись в вузы других стран. "Даже война лучше, чем быть здесь", — цитировало агентство Франс пресс уехавшего из Киева 25-летнего студента Яссера Харба.

Записаться в частные университеты в середине года дорого, учиться онлайн почти невозможно с постоянными перебоями с электричеством.

Воодушевление, злость, апатия — настроения ливанцев и то, что они думают по поводу выборов, меняются в зависимости от возраста, достатка и привычек.

10 дней назад свой голос на выборах уже отдали ливанцы, проживающие за рубежом. Многие надеются, что уехавшие предпочтут новые лица старым представителям кланов и конфессий.

"Молодежь, особенно те, кто уехал недавно, как я, хочет перемен. Но я не верю властям и боюсь фальсификаций", — говорит недавно проголосовавшая во Франции ливанка Катрин Отайек.

Покупка голосов — одна из манипуляций, к которым прибегают многие традиционные политики. Запугивание и выдавливание независимых кандидатов — любимый инструмент "Хезболлы".

В условиях, когда не хватает всего, на выгодные предложения кандидатов, стремящихся подкупить в прямом и переносном смысле избирателя, клюнут многие, опасаются эксперты и активисты.

"Полно кандидатов, готовых, как обычно, заплатить за голос или раздать какие-либо плюшки в обмен на поддержку. И есть многие, кто до сих пор считает, что тот, кто заплатит или окажет какую-либо услугу, достоин моего голоса", — описывает в беседе с Би-би-си давнюю традицию клиентелизма в политике студентка-активистка Энигма Саккар.

Так действует "Хезболла", да и многие другие политики. Политические партии предлагают от 100 до 1000 долларов. Немалые суммы — при официальной минимальной зарплате около 70 долларов по курсу черного рынка.

"Сейчас избиратели в гораздо более уязвимом положении. Им не хватает всего — еды, света, воды, топлива. Многие соглашаются продать свой голос, это воспринимается просто как материальная помощь", — сказала Сендрелла Азар из неправительственной организации за наблюдением за выборами Lade французскому изданию L'Express.

Независимые кандидаты жалуются на запугивание со стороны "Хезболлы" и сообщают о проблемах с набором работников на избирательных участках.

Одним из требований протестующих в 2019 году был отказ от старой конфессиональной системы распределения власти, которую Ливан унаследовал после ухода Франции в 1943 году и которая лишь упрочилась после гражданской войны 90-х.

С тех пор по традиции президент избирается из христиан-маронитов, премьер-министр — суннит, а спикер парламента — шиит.

Критики постоянно воспроизводящей себя системы видят в ней лишь упрочение позиций посредственных политиков, поддерживающих друг друга и статус-кво.

"Конфессиональная система распределения власти позволяет лидерам общин монополизировать политическое влияние своих конфессий. Они также монополизируют их доступ к тому, что изначально должно быть общими для всех госуслугами, что позволяет относиться к своим гражданам неравноправно и отдавать предпочтение только тем, кто имеет тесные связи с конфессиональными лидерами", — говорит Диана Менхем из неправительственной организации Kulluna Irada.

"Многие до сих пор думают, что надо голосовать с оглядкой на то, как голосовали твои родственники, и потому что кто-то когда-то оказал тебе какую-то услугу", — сокрушается студентка Энигма.

"В отсутствие работающего госаппарата такие практики, как выдача разрешений на строительство, талоны на бензин и газ, рабочие места, школьные гранты и тому подобное, стали частью конфессиональной системы", — добавляет сотрудница неправительственной организации по наблюдению за выборами Lade.

И активисты, и эксперты говорят: радикальных перемен после этих выборов ждать не стоит.

Виной тому — как сложный избирательный закон, так и сильные позиции старых традиционных партий и разобщенность оппозиции.

Партия бывшего премьера, суннита Саада Харири призвала бойкотировать выборы, и эксперты видят в этом шанс для "Хезболлы" сохранить большинство в парламенте.

Образовавшийся вакуум захочет заполнить "Хезболла", чьи фанаты давно поделили мир на своих и чужих. "Мы не голосуем чернилами. Мы голосуем кровью", — говорит участник демонстрации за шиитскую группировку.

"Нам не нужны вещи. Будет холодно, оденемся потеплее. Не будет света, зажжем свечку. Самое главное — это сохранить принципы и честь", — описывает ближневосточной газете The National стремления последователей "Хезболлы" митингующий по имени Ибрагим.

"У шиитской общины, обычно голосующей за "Хезболлу", до сих пор нет ясной альтернативы, "Хезболла" об этом знает и всячески этим пользуется, — цитирует FT Лину Хатиб, директора ближневосточной программы Chatham House. — Они также не раз давали понять, что у них есть доступ к деньгам, когда у других этого нет".

Но по итогам выборов в новом парламенте появятся новые лица и будет новый блок, который не станет представлять только одну конфессию, как раньше. Что уже само по себе следует считать победой, говорит Диана Менхем.

Активистка Лина Бубесс верит, что систему удастся сломать, но понимает, что это вряд ли случится на ее веку.

"Перемены не произойдут в одночасье. Но надо с чего-то начинать. Процесс перемен уже запущен. Новое поколение хочет изменений. Проблема ливанцев в том, что они привыкают, адаптируются. А я не хочу к этому привыкать".

От исхода выборов зависит и дальнейшая помощь Ливану. Международные доноры не раз давали понять ливанским властям, что без давно назревших реформ денег не будет.

В начале апреля МВФ подписал предварительное соглашение, предполагающее выделение Ливану 3 млрд долларов кредита.

Взамен Ливан должен реструктурировать банки, принять закон о контроле за движением капитала и пересмотреть положения о банковской тайне.

"Те, кто уехал, полны энтузиазма. Они хотят участвовать в выборах и подгоняют других. Некоторые потеряли надежду. Но сейчас происходит что-то интересное. Когда люди очень рассержены, может произойти все что угодно. Злость многих ливанцев должна вылиться в протестное голосование, — считает Филипп Нассиф, программный директор по Ближнему Востоку из Национального демократического института. — Впереди у Ливана важная веха, и будущее будет в том числе зависеть от того, как проголосует страна".

"Сначала я хотела бойкотировать выборы, потому что не хочу поддерживать ни одну из политических партий. Но я знаю, что лучше отдать свой голос наименее ужасной партии, чем оставить все как есть", — обрисовывает в беседе с Би-би-си настроения многих протестующих активистка Нур Нашеф.