Наш путь на встречу с украинскими бойцами сопротивления пролегает через раскинувшиеся под голубым небом желтые поля подсолнечника. Едем в Николаев, ближайший к Херсону крупный город на территории, контролируемой Украиной.
Николаев стал фактически штабом движения сопротивления на южном фронте.
Проезжая блокпосты, мы видим огромные билборды с изображением фигуры в капюшоне со скрытым лицом и надписью: "Херсон. Рух опору [Движение сопротивления]: партизаны все видят".
Плакат призван заставить нервничать российских оккупантов и, с другой стороны, морально поддержать тех, кто оказался под их властью.
"Рух опору" — это не одна группа… Это масштабное… Тотальное сопротивление", — настаивает мужчина, стоящий передо мной. Его голос слегка приглушен черной маской, которую он подтянул с шеи, чтобы я не могла видеть его лица, пока мы снимаем его, в комнате, которую я не могу описать, чтобы ни один из моих собеседников не был найден.
Назовем мужчину Сашей.
Незадолго до этой войны Украина усилила свои силы специального назначения отчасти для создания и управления движением сопротивления. Власти даже опубликовали инструкцию для будущих партизан в формате PDF: как резать шины на машинах оккупантов, сыпать сахар им в бензобаки или как не выполнять приказы на работе.
"Будь сварливым", — гласит, к примеру, один из пунктов инструкции.
Но Сашина команда информаторов занимается другим: они отслеживают передвижения российских войск внутри Херсона.
"Допустим, вчера мы заметили новую цель, отправили военным. Через день-два этой цели больше нет… Вот так мы и живем", — рассказывает Саша, показывая нам разные видео, которые он ежедневно получает из соседней области.
"Едет колонна… Смотрите… Кто-то едет по дороге и знает, что там есть база, которую, возможно, заняли оккупанты. Вот он едет и снимает это все, чтобы мы понимали, какая там техника", — комментирует он.
Это видео от человека, который проезжал мимо военной базы и снимал российские машины, в другом ролике — кадры российских грузовиков с гигантскими буквами Z, проезжающие мимо.
Своих агентов Саша описывает как украинцев, которые "не теряют надежды на победу и хотят, чтобы страна была освобождена".
"Конечно, есть страх, — признается Саша. — Но служба родине его перевешивает".
Вместе с Сашей работает другая группа, которая запускает дроны через линию фронта в Херсон, чтобы отследить цели для военных. Все участники — добровольцы, не солдаты. Деньги на свое дорогостоящее оборудование они собирают по соцсетям.
Сергей, командир этой группы, до войны выращивал декоративные растения, но решил присоединиться к борьбе на южном фронте после того, как увидел тела мирных жителей, убитых в Буче во время российской оккупации.
"Мое психологическое состояние просто не позволило мне остаться дома — по той причине, что я не понимал, о чем я могу думать или что еще могу делать, пока происходит война", — объясняет Сергей.
Путь, который он выбрал, чрезвычайно опасен. Его группу из четырех человек российские войска обстреливают каждый раз, когда они выходят на задание, но жертв пока удается избежать.
"Порой получается отработать нормально и не попасть под обстрел — так на отходе нас обстреляют, — Сергей пожимает плечами и расплывается в мягкой улыбке. — Я понимаю, что в какой-то степени это случай, и рано или поздно это может произойти. Но что я могу с этим сделать? Ничего, лучше об этом просто не думать. Лучше выполнять свою работу, так спокойнее. Если это произойдет со мной, я по крайней мере буду понимать, что это произошло не зря, а во имя чего-то".
Партизаны сражаются за то, чтобы оккупация российскими войсками Херсона не превратилась в постоянную — чтобы помешать референдуму, который Москва, судя по всему, готовится там провести.
Россия уже ввела на этой территории рубли и запустила свою мобильную связь, одновременно накачивая украинцев пропагандой с российских государственных телеканалов. Местные журналисты либо бежали, либо затаились.
Исполняющий обязанности главы Херсонской областной администрации Дмитрий Бутрий теперь работает в Николаеве в небольшом офисе, обложенном мешками с песком.
"Могу сказать одно: это в любом случае будет фейк, никто голосовать за Россию не будет, поверьте, — уверяет Бутрий. — Да, они пытаются провести референдум насилием, пытками, угрозами, введением рублевой зоны. Открыли какой-то псевдобанк, который работает только внутри оккупированной территории. Но это фейковое, постановка. Я думаю, что у них ничего не получится".
Вряд ли, впрочем, это волнует Москву в нынешнее время.
Херсонская область для России — стратегический регион, источник воды для Крыма, который она незаконно аннексировала в 2014 году. Кроме того, по Херсонщине проходит сухопутный коридор из России на полуостров.
Некоторые херсонцы перешли на сторону России и помогают ей. Поэтому команда Саши ведет базу данных "коллабораторов" на основе инсайдерской информации.
"Чтобы никто из них потом не мог сказать, что был вместе с сопротивлением", — объясняет Саша.
Но эта информация также и для запугивания — партизан призывают расклеивать на домах перебежчиков листовки с угрозами, к примеру, портрет человека на фоне гроба или подпись "Разыскивается" с предложением вознаграждения за голову.
Активисты фотографируют эти листовки и присылают Саше.
"На стенах появляются граффити вроде "Хрен вам, а не референдум", — Саша рассказывает о сообщениях, которые ему приходят. — Большое количество листовок появляется. Это говорит о том, насколько там много людей, которые не боятся. Вы понимаете? В городе, где камеры и патрули на каждом шагу, человек должен найти принтер — а некоторые даже цветной находят — ходить по улице и расклеивать. Любой патруль остановит, и все может закончиться для человека печально. Мало того, что наклеить, люди это еще снимают и отправляют нам".
На тех, кто перешел на сторону России, случилась череда покушений — застрелен блогер, убит чиновник установленной Россией администрации, некоторые другие ранены в результате взрывов заминированных автомобилей.
Наиболее высокопоставленные перебежчики теперь носят бронежилеты в общественных местах.
Партизаны, с которыми я встречалась, уверяют, что не имеют к этому отношения, но, впрочем, и сочувствия не испытывают.
"Кроме слов "предатель" и "мерзавец" у меня ничего в голове не возникает. Почему-то мы все оставили свои дома и поехали воевать, а они выбрали другую сторону просто. Это наши враги на сегодняшний день", — говорит Саша.
"Они выбрали свою жизнь. Покушение? Ну а что делать? — пожимает плечами другой партизан, не пожелавший назвать свое имя. — Значит, судьба у них такая, что на них покушаются. Они сами ее выбрали и знали, к чему они идут, надо ж с ними как-то бороться. Так что пускай боятся. Коллаборанты. Все равно мы победим, и Украина вернется в свои границы".
Владимир Путин говорит, что Россия вторглась в Украину, чтобы освободить ее, но в Херсоне россияне правят при помощи насилия и страха.
С тех пор как в марте Россия оккупировала область, сотни людей были задержаны, многих пытали, некоторые исчезли и не выходят на связь уже несколько недель.
Кого-то нашли мертвым или вернули родственникам в мешках для трупов.
Источники внутри города сообщают, что военные патрулируют улицы и останавливают автобусы, чтобы обыскать пассажиров. Малейший намек на поддержку украинских сил вроде сообщения в мессенджере или фото в телефоне может привести к аресту.
Каждый раз, когда Олег улыбается перед зеркалом, щербины во рту напоминают об избиениях во время допросов российских дознавателей. Олег рассказывает, что ему не только выбили зубы, но и сломали семь ребер, три из них до сих пор не срослись.
На самом деле, зовут его не Олег, но он попросил меня не раскрывать его личность.
Олег стал свидетелем пыток другого заключенного, Дениса Миронова. Он погиб, находясь под арестом.
(Фото предоставлено семьей Дениса Миронова)
Олег рассказывает подробности, от которых холодеет внутри. 27 марта его с Денисом схватили на улице и беспрерывно избивали, в первые часы с использованием элетрошока.
Их душили и угрожали смертью. Олег уверен, что допрос вели сотрудники ФСБ.
В какой-то момент он был настолько раздавлен, что хотел покончить с собой — думал даже напасть на охранника, чтобы его застрелили.
"Они искали нацистов и избивали меня за то, что у меня лысая голова. Типа лысый, значит, нацист. Вот, говорят, нацик, проклятый, ну лови. — рассказывает Олег. — Издевались. Раздели, а у меня трусы были с принтом Симпсонов. Они: "Ты американский агент!" И все это на полном серьезе, тебя в этом обвиняют и за это "наказывают".
За месяц до ареста, когда Россия вторглась в Украину, Денис и Олег вступили в добровольческий отряд территориальной обороны.
Но многие военные сбежали с первыми взрывами, а оставшихся в Херсоне быстро разбили. Так оба стали партизанами, воюющими с российскими силами изнутри оккупированной территории.
"Мы собирали информацию про их позиции, их местоположение. Где они находятся, в каком количестве, куда двигаются — мы передавали это все дальше", — рассказывает Олег.
Другой партизан рассказал мне, как помог украинским военным спастись на лодках по Днепру, когда их окружили, и как украл оружие у россиян.
На мои просьбы рассказать побольше он рассмеялся: "Не могу вам сказать, каким образом! Лучше мы встретимся потом, когда победим, и я расскажу!"
У 43-летнего Дениса остались жена и сын. До войны он торговал фруктами и овощами. Став партизаном, он развозил по Херсону продовольствие в фургоне с надписью "Хлеб" и заодно по дороге собирал информацию.
Вместе с Олегом они также собирали оружие на случай контрнаступления украинской армии для освобождения Херсона, которого все ждали.
Однако их арестовали и пытали.
Я направила запрос в ФСБ с просьбой объяснить, что случилось, но там не ответили.
После ареста Олег увидел Дениса только уже к середине ночи, и к тому времени тот уже еле держался на ногах и с трудом мог дышать. Несмотря на это, дознаватели продолжили его избивать.
"Они нанесли ему удар в пах, несколько ударов по лицу, он упал. Сняли с него штаны и двое человек начали его избивать дубинками. Били по области почек, задницы, ног, бедер, в общем превратили это в одну большую гематому очень быстро. Как бы за это время все и так уже было избито, но вот это то, что было непосредственно на моих глазах", — вспоминает Олег.
И добавляет: "Но это не смертельные травмы, если бы вовремя оказали медицинскую помощь, его гибели можно было избежать… Человек еще месяц промучался".
18 апреля мужчин перевезли в Крым, и Дениса, наконец, отправили в военный госпиталь, где, как был уверен Олег, тот поправится.
Месяц спустя семья Дениса Миронова узнала о его смерти — его тело вернули в Украину в результате обмена телами погибших.
Многие жители покинули Херсон вскоре после того, как его захватили россияне. Украинские власти недавно призвали оставшихся эвакуироваться, предупредив о готовящемся контрнаступлении. Но уехать отсюда не так-то просто.
Российские войска ограничивают количество транспортных средств, пересекающих линию фронта, и оставляют только один маршрут в контролируемые Украиной районы — по дороге, ведущей на север в Запорожье.
Множество блокпостов на этом пути делает невозможным выезд украинских мужчин боеспособного возраста.
Даже женщины и дети неделями ждут места в эвакуационных автобусах или вынуждены платить заоблачные деньги за место в личном авто.
Тем не менее, сотни бегут каждый день. Мы наблюдаем, как люди вечером почти вываливаются из автобусов или с трудом выбираются из душных переполненных машин на парковку супермаркета, которая по совместительству служит пунктом распределения для тех, кто оказался беженцем в собственной стране.
Взрослые выглядят изможденными, дети робко улыбаются, словно не веря, что они уже в безопасности. Из-под капота синей "Лады" хлещет пар, словно она вот-вот взорвется.
После проверки полиции волонтеры предлагают еду и одежду, а некоторых в слезах встречают родственники.
Мы не можем попасть в Херсон, поскольку он оккупирован, но настроения переселенцев довольно ярко показывают жизнь там. Даже уже находясь на территории под контролем Украины, люди боятся сказать что-нибудь не то.
"Русские будут это смотреть?" — спрашивают меня одни перед тем, как согласиться сниматься на камеру или просто записывать разговор. Другие мотают головой, завидев меня, и отворачиваются от микрофона.
"Тяжело. Они [российские войска] повсюду, они везде…" — говорит мне Александра, качая на коленях маленькую Настю на заднем сиденье машины.
Женщина с двумя сумками у ног стоит с потерянным видом посреди палатки. Еле сдерживая слезы, Светлана рассказывает, что бежала из Херсона, потому что нервы больше не выдерживали, но муж ехать отказался.
"Он сказал, что ВСУ придут и освободят нас", — говорит Светлана.
Дело движется к ночи, а машины продолжают прибывать.
Один из мужчин признается, что его семья бежит не только от ракет: "То, что люди пропадают… Это правда. В Херсоне вечером на улицу не выходят".
Опасность обстрелов с обеих сторон на южном фронте в последние дни выросла.
Утро в Николаеве обычно начинается со взрывов около 4 утра: оккупированная территория к югу отсюда настолько близко, что сирены воздушной тревоги срабатывают уже после первого удара ракеты.
Одним утром, укрываясь в подвале своего отеля, я насчитала минимум 20 взрывов в городе, некоторые так близко, что здание ходило ходуном. Когда закончился комендантский час, мы обнаружили школу неподалеку в руинах, с качелями на детской площадке, покрытыми слоем серой пыли от разрушенного спортзала.
Разрушенное здание областной администрации в Николаеве
Атаки с украинской стороны также увеличились — и по количеству, и по мощности. Западное вооружение, поставляемое в регион, меняет ситуацию.
Жители Херсона зафиксировали уже несколько попаданий по российским складам боеприпасов. Бьют и по мостам через Днепр, в том числе Антоновскому, чтобы перекрыть каналы снабжения россиян.
Возможно, близится контрнаступление на Херсон.
Многие, кто остался в городе, уверен Саша, готовы сражаться. Те, с кем мне удалось поговорить, утверждают, что российских военных в городе поддерживают очень немногие, а после обысков, арестов и избиений в последние месяцы таких стало и того меньше.
"Когда украинская армия начнет контрнаступление, люди будут готовы и будут помогать", — резюмирует он.
Олег после всего пережитого в плену вернулся на южный фронт сражаться за свой родной город вместе с армией партизан.
"Можно захватить территорию, но нельзя захватить народ, — говорит он. — Русские не будут там в безопасности никогда. Потому что народ их не ждет, народ их не хочет. Народ их не любит, и не будет с этим мириться".
Фотографии: Сара Рейнсфорд
