"Ее партия не фашистская". Как ультраправый политик Джорджа Мелони стала фаворитом перед выборами в Италии

Рынок, где торгует Анна Мария, расположен в рабочем районе Гарбателла на юге Рима — традиционно это бастион левых. Довольно странное место происхождения для ультраправого политика, который после выборов в сентябре может стать первым крайне правым премьер-министром Италии после Бенито Муссолини.

"Она не типичный представитель этого исторически красного района", — недоумевает Марта, толкая свою сумку на колесах вдоль рыночных прилавков с овощами. Ее пожилая мать Лючиана говорит мне, что ее пугает перспектива: "Я убежденная антифашистка. Если она [Джорджа Мелони] придет к власти, нас ждут скверные времена".

Сама Мелони фашистский ярлык яростно отвергает.

Ее партия Fratelli d'Italia ("Братья Италии") лидирует в опросах общественного мнения, и в недавнем видео, записанном на английском, испанском и французском языках, Мелони настаивает, что идеология партии учитывает историю.

Но как раз история тут — и есть камень преткновения. Италия не прошла процесс денацификации после войны, какой был в Германии, что подтолкнуло фашистские партии к реформированию.

Fratelli d'Italia, основанная в 2012 году, берет свои корни из Итальянского общественного движения (MSI), которое в свою очередь выросло на остатках от фашизма Муссолини.

Партия Мелони сохраняет логотип послевоенных крайне правых партий — трехцветное пламя, которое часто воспринимается в Италии как огонь, горящий на могиле Муссолини.

"Джорджа Мелони не хочет отказываться от этого символа, потому что это часть ее личности, от которой она не может убежать, это ее молодость", — считает профессор политологии римского университета Сапиенца Джанлука Пассарелли.

"Ее партия не фашистская, — уверен профессор. — Фашизм означает получить власть и разрушить систему. Она этого не сделает и не сможет. Но в партии есть крылья, связанные с неофашистским движением. Она всегда держалась где-то посередине".

Юность Мелони действительно связана с крайне правыми. И в тех скромных начинаниях кроется ключ к ее образу женщины из народа.

Она родилась в Риме, и ей был всего год, когда ее отец Франческо бросил семью и переехал на Канарские острова. Франческо был левым, а ее мать Анна — правой, это дало повод предполагать, что политический выбор Мелони частично объясняется желанием отомстить отцу.

Семья переехала в Гарбателлу, поближе к бабушке с дедушкой. Там в возрасте 15 лет Джорджиана вступила в "Молодежный фронт" — крыло неофашистской MSI, а позже она стала президентом студенческого отделения Национального альянса — преемника MSI.

Марко Марсилио проводил совещание в офисе MSI в Гарбателле, когда Мелони постучала в его дверь в 1992 году. На десять лет старше ее, он стал ее близким другом и политическим союзником и сегодня является президентом региона Абруццо.

"Вот эта стройная девушка, но всегда очень серьезная и решительная, — говорит он. — Она была заметной и на студенческих собраниях никому не давала отбирать у нее микрофон".

Много лет они вместе отмечали семейные праздники, ходили на дебаты и вечеринки. Марсилио наблюдал рост ее уверенности в себе.

"Тогда была она неуверенной, но, возможно, это было ее силой, поскольку она читала скорее больше, чем меньше, по теме, прежде чем приступить к решению проблемы", — вспоминает Марсилио.

В 2008 году Мелони, когда ей был 31 год, она стала самым молодым министром — Сильвио Берлускони назначил ее руководить министерством молодежи и спорта.

В 2012 она создала свою партию, которая на выборах в 2018-м набрала всего 4% голосов.

Сейчас, будучи единственной крупной партией, оставшейся вне коалиции единства правительства Марио Драги, Fratelli d'Italia лидирует в опросах общественного мнения, набирая около 25%, а ее союз с правым Берлускони и ультраправой партией "Лига" бывшего министра внутренних дел Маттео Сальвини имеет все шансы на победу в сентябре.

Но даже несмотря на стремление Мелони успокоить западных союзников Италии (например, решительно поддерживая проукраинскую линию правительства Драги), ее жесткая консервативная социальная политика беспокоит многих.

"Да естественной семье, нет ЛГБТ-лобби!" — заявила она на недавнем митинге ультраправой испанской партии Vox. И призвала к морской блокаде Ливии, чтобы остановить суда с мигрантами.

"Мелони представляет опасность не для демократии, а для ЕС", — говорит профессор Пассарелли, который ставит ее в один ряд с националистическими лидерами Венгрии и Франции.

"Она на той же позиции, что и Марин Ле Пен во Франции или Виктор Орбан в Венгрии. И она хочет "Европу наций", где каждый фактически сам по себе. Италия может стать троянским конем Путина, чтобы подорвать солидарность европейцев, и она таким образом позволит ему продолжить ослаблять Евросоюз", — полагает профессор Псарелли.

Теперь в надежде стать первой женщиной-премьером Италии она упирает на свой пол. Рассуждая в мачо-политической манере, профессор Пассарелли говорит: "В итальянской семье главенствует мама. Она — мачо-фигура, которая контролирует кухню. Мелони использует это с умом, поскольку это напрямую затрагивает самое ядро системы".

Для союзников Мелони, уже почуявших победу, 45-летний лидер представляет радикальный политический сдвиг, в котором нуждается Италия, учитывая ее многолетнюю стагнацию и стареющее общество.

"Я чувствую себя великолепно, как отец, ведущий дочь к алтарю, — говорит Марсилио. — Мы бы не основали партию, если бы не считали, что у нее есть потенциал".

Я спросил Марсилио, что он скажет Мелони во время первого телефонного звонка, если она выиграет выборы. И он ответил: "Действуй! Мы так этого ждали. Теперь пора отвечать".