€500 000 и желание. Максим Егоров о том, как переделать школьный предмет в Латвии  (2)

О том, какие изменения ждут школьную программу информатики и надо ли родителям и детям переживать, мы говорим подробнее тут. Главное, что надо знать — три года назад Accenture затеяла проект Start(IT), который задумывался как открытое и неформальное партнерство с учителями в Латвии с целью дать им материалы для обучения детей "другой" информатике. А переросло это в сотрудничество с Центром по контролю качества образования (VISC) и создание вполне официального нового курса школьного предмета. Между прочим — обязательного, то есть касающегося абсолютно каждого ребенка в стране!

У Accenture в этом, конечно же, есть свой интерес. На днях компания наняла тысячного сотрудника, что в масштабах маленькой Латвии является очень внушительной цифрой. Сотрудников — и не только "айтишников" — компании нужно все больше. Пока система образования за нуждами индустрии не поспевает.

Но дело совсем не только и не столько в личной выгоде одной или нескольких компаний. В целом юношам и девушкам, обдумывающим житье, а также родителям тех, кто еще слишком мал для того, чтобы его обдумывать, важно понять: вернулось время, когда хорошее образование снова в цене. Причем не только высшее, но и основное, то есть — школьное. А качественные "цифровые" навыки — это "второй иностранный" или, если хотите, "новая грамотность". Почему?

— Где-то три года назад в Латвийском университете было совещание, на которое пригласили представителей нескольких IT-фирм, чтобы поговорить с методистами школьной программы Datorika. В один момент речь зашла о статистике, о том, в каком количестве школ в Латвии преподается программирование. И у меня в этот момент случилось "буддистское" открытие!

Ведь я все это время жил с уверенностью, что в Латвии каждый ребенок либо учится программировать, либо в его школе есть такой предмет хотя бы по выбору. А оказалось, что это утверждение было правильное в отношении 10-20% школ. И тогда я понял, что стучусь не в ту дверь. Мы в Accenture пытаемся нанимать сотни новых сотрудников ежегодно, строим планы по росту, а оказывается, что в стране нет основы!

— Но ведь информатика является обязательным предметом в Латвии?

— Да, и Латвия — уникальная страна в этом отношении. Однако программирование все равно остается предметом по выбору и не влияет на общую "корзину". Чистый факультатив.

При этом нынешняя обязательная программа информатики была создана более 10 лет назад и решала актуальные для того времени проблемы. Тогда компьютеров было мало, их многие боялись и не знали базовых вещей. Время прошло, но текущая программа информатики по-прежнему решает задачи того времени.

Сегодняшние пятиклассники меняют далеко не первый в своей жизни смартфон — чему их научит эта программа? Сегодня совершенно иной мир, в нем не надо учить писать электронное письмо и сохранять файлы.

Соответственно, эту программу надо бы обновить, чем мы сейчас и занимаемся. Программировать в ее рамках тоже учат, но немного, только чтобы дети получили представление об этом. Программирование как отдельный предмет тоже остается, мы его тоже доводим до соответствия современным реалиям.

— Зачем каждому ребенку "получать представление" о программировании?

— Сегодня программирование — это "второй иностранный язык", но не в смысле общения, а в плане увеличения своих карьерных перспектив. Если посмотреть исследования по зарплатному рынку, мы видим, что программисты, знающие английский язык, получают экономический премиум порядка 20-30%.

Так же очень скоро будет с программированием. Каждый человек, работающий в практически любой области, должен иметь какое-то хотя бы приблизительное представление о "языке машин".

Например, я врач. У меня есть прибор, который измеряет какие-то параметры и выдает какие-то рекомендации. Как только мне кажется, что эти рекомендации — "какая-то мистика", "черный ящик", все, я автоматически как специалист становлюсь хуже коллеги с пониманием принципов работы аппарата.

При этом машины не забирают у нас работу, скорее наоборот! Чтобы понять, как это может быть, нужно помнить уроки истории. Вспомним революцию в производстве одежды, когда ткацкие станки "обещали" лишить работы огромное количество швей. Но оказалось, что, когда одежда стала доступней, люди начали покупать ее в разы больше и работы для всех в отрасли стало гораздо больше.

— Но работы другой!

— Да, потребовались новые знания и умения. Сегодня мы это ярко наблюдаем в музыкальной индустрии. Например, сервис Spotify. С одной стороны, звезды борются с ним и его конкурентами за доходы. С другой — музыка освобождается для огромной массы людей. Если раньше я не имел никакого шанса услышать что-то от малоизвестного автора, то сейчас малоизвестных авторов, которые делают обалденную музыку — их множество! Их можно услышать, не покупая диски и не отправляясь в другую страну. Но это требует и других умений от музыканта, ведь музыку надо донести до платформы, у которой свои технические требования.

Соответственно Start(IT) — это не только и не столько программирование и новая программа информатики, это еще и маркетинг технически знаний, как таковых. Нам важны те дети, которые станут программистами, но не только. Скажем честно: запускать такую масштабную и дорогую программу в расчете на то, что мы через 12 лет найдем 300 новых программистов в год — стрелять из пушки по воробьям. Мы просто пытаемся объяснить обществу, что знания информатики, которые будут получать их дети — в принципе нужны им для жизни и работы в современно мире, какую бы карьеру они ни выбрали. Нам показалось важным этим заниматься.

— Вернемся к Start(IT).

— Да, когда я узнал статистику по бедственному положению современной информатики в школах, то начал думать: что с этим делать? Делать что-то было нужно, а иначе — просто смириться с тем, что любые наши планы по росту в Латвии будут упираться в несовершенство даже не университетского, а школьного образования.

Это было время начала реформы по образцу "шведской модели" министра образования Роберта Килиса. В системе образования был серьезный конфликт, и я понял для себя, что попытка влияния извне на нее не пройдет. Надо было делать что-то параллельно с этой конфликтующей, раздираемой реформами средой.

Соответственно, мы выбрали модель, которая могла существовать вместе со школой, а не вместо нее — государственно-частного партнерства. И пошли по пути open-source, когда созданные с нашей помощью материалы выкладываются в интернет и доступны бесплатно для всех.

— Даже мысли не было сделать платный курс?

— Латвия — страна небольшая. Тут можно сделать курс программирования, вложить в него деньги, но на пересчете на одного пользователя он окажется "золотым". Западный опыт нам не указ — даже в Польше за аналогичный курс можно назначить цену условно в один злотый за урок, но благодаря большому количеству жителей это позволит и детей дешево обучить, и окупить курс. В Латвии такой подход работает против этой системы, он ее душит.

— Кто разрабатывал курс?

— Учителя. Мы, конечно, активно обучаем взрослых людей, но не детей. Это не наша специальность, мы не знаем, как это делать. Соответственно мы вышли на большое количество школьных преподавателей, группа которых два года работала над созданием новой программы в рамках Start(IT). Сначала — над программированием, а полтора года назад в сотрудничестве с VISC началась работа и над школьным предметом Datorika, то есть информатикой.

— Преподаватели работают за деньги или потому, что увидели шанс изменить систему?

— Мы испробовали несколько разных подходов. В итоге пришли к тому, что если мы хотим качественный контент, то нам нужно вовлекать лучших преподавателей. У них, с одной стороны, сравнительно большой доход — в рамках существующей системы оплаты труда. С другой же стороны они все равно не находятся в ситуации, когда могут просто так отдавать свой труд, свои уникальные знания.

Да и с точки зрения обычной социальной честности кардинально неверно ожидать от них бесплатной работы. Ведь мы, как общество, не можем довести эту систему до ума и сделать так, чтобы преподаватель в школе зарабатывал столько сколько зарабатывает сотрудник какого-нибудь офиса, тоже занимающийся интеллектуальным трудом.

Поэтому я решил, что не стоит ожидать, что система будет работать на бесплатном вкладе преподавателей, так что за созданные уроки они получают определенные деньги.

— Кто платит? И кто кроме Accenture вовлечен в проект?

— Когда мы запускали программу, я очень хотел, чтобы коалиция была минимально возможной. Было неизвестно, что из этого получится и получится ли что-то вообще. Чем меньше участников, тем меньше дискуссий и тем быстрее делается дело.

Изначально я для себя понял, что было бы хорошо привлечь 1-ю государственную гимназию, флагмана этого общего образования в целом и точного образования в частности. Тогда мы могли бы полагаться на их опыт и быть уверенными в том, что те программы, которые мы делаем, совпадают с безусловно лучшим в стране опытом.

Так же вопрос стоял и про университеты — они ведь будут получать "наших" школьников. Поэтому пошли и в вузы. Изначально нас поддержал РТУ, потом присоединился Латвийский университет. А еще мы хотели создать портал, и нас поддерживало предприятие MakIT.

Через полтора года стало ясно, что таким образом работать можно и, более того, можно многого добиться, поэтому мы начали очень активно общаться с другими предприятиями. Первые, кто нас поддержал был Exigen Services. Следующий шаг — этим летом был создан Фонд Start(IT). С помощью фонда - некой нейтральной территории проще привлекать новых участников. Сегодня мы открыты для сотрудничества со всеми.

— До сих пор Accenture вкладывал в эту программу 50-100 тыс. евро в год. Другие организации вложили меньше, но, с другой стороны, нам их поддержка, выражавшаяся в выделении других ресурсов, была очень важна. Но расходы сильно уменьшатся в конце следующего учебного года, когда мы закончим создавать учебную программу. Потом проект надо будет лишь обновлять и поддерживать, это гораздо меньшие деньги. А эффект почувствуют все.

— Получается, что новый школьный предмет в Латвии можно ввести за полмиллиона евро?

— Это все же не новый предмет, а пусть и кардинальная, но переделка существующего. И она необходима. Нужно, чтобы дети изучали информатику тогда, когда сталкиваются с технологиями — в начальной школе. Нужно, чтобы в программе появилась этика — кибернасилие в социальных сетях сегодня очень распространено. Нужно, чтобы дети знали нормы безопасности, чтобы мы могли не бояться за них в интернете.

И мы не меняем все по своему усмотрению и кардинально. Мы для стандарта, опубликованного государством, делаем "содержимое". Любая школа может так делать, любой учитель может предложить свой набор уроков и, если VISC его одобрит — учить по нему детей. Только мы делаем такой набор уроков сразу для всей страны.

— Это стандартная процедура?

— Да, потому что у учителя в определенных пределах должно быть право учить детей всему новому — при условии, что он укладывается в нормы стандарта.

— То есть, если какая-то инженерная фирма решит заручиться поддержкой преподавателей и изменить школьную физику…

— Или химию. Возьмем, скажем, наши фармакологические предприятия, трех лидеров отрасли. Им нужны химики, им нужен очень хороший общий уровень химии, потому что иначе неоткуда взяться тем нескольким гениям в год, которые им жизненно необходимы.

Возьмем химию и увидим, что современная система позволяет господину [главе Olainfarm Валерию] Малыгину и его коллегам, объединившись и вложившись, что называется "по минимуму", сделать новую интересную школьную программу химии. Подключить лучших преподавателей, подключить своих специалистов, сделать какие-то интересные для детей штуки — чтобы заинтересовать их химией. Существующая в стране система никак не мешает им сделать это.

— Выходит, что обеспеченные люди и бизнес в Латвии могут оказывать огромное влияние на школу?

— Вы подняли очень интересный вопрос. Ведь та система образования, которая у нас есть на сегодняшний день и в рамках которой мы передали право на образование своих детей государству — она появилась сравнительно недавно, лишь в середине XIX века. А до этого все зависело от решения родителей. Дети получали либо то, что им давали родители, либо учились у тех, кому их отдавали родители.

Даже если ты передавал ребенка на обучения в церковную школу — это все равно предполагало огромный уровень участия, потому что для того, чтобы эта школа существовала, нужно было отдавать десятину. Это была в прямом смысле твоя школа. А если отдавал чадо в подмастерья, то судьба ребенка тоже была определена, обычно на всю жизнь.

Сегодня это в какой-то степени возвращается — функцию образования не нужно забирать у государства, но надо помочь выполнять ее лучше. Нужно помочь школам, чтобы они давали хорошее абстрактное образование, основу. Нужно помочь университетам перевести это абстрактное образование в конкретные специальности.

— Для одних это прозвучит, как революция. Кто-то скажет — ага, используют деньги, чтобы зомбировать детей и забрать их себе...

— Прежде всего — наш опыт не уникален. Например, в Германии предприятия и не прекращали никогда активно участвовать в образовании подрастающего поколения.

(Смеется) А вообще известно, что все являются большими специалистами в трех вещах: в хоккее, в политике и в образовании. Я думаю так: возможно, не надо лезть в политику; будем надеяться, что в хоккее произойдут позитивные изменения в правильном направлении; а в области образования для больших предприятий пришло время отдать обществу долг в совершенно другом виде.

Обществу от большого бизнеса нужны уже не только налоги — это некая нулевая точка, нечто само собой разумеющееся. Наша новая задача — показать людям, куда идти, потому что структура занятости в обозримом будущем изменится кардинально! Более того, мы — каждый в своей индустрии — видим, что люди делают карьерный выбор сами, поэтому не стоит излишне беспокоиться о том, что кто-то на кого-то слишком сильно влияет, у нас свободное общество и каждый в итоге выберет сам. Но мы можем людям сказать: вот в этом направлении может быть то, а вот в том — так.

— Я планировал задать вопрос о том, нужно ли сегодня образование, в принципе — у всех на устах истории об успешных людях с "тремя классами сельско-приходской школы" — но как-то передумал.

— В 1990-х, когда все изменилось, хорошее образование стало камнем на шее. Среда была настолько брутальной, что чем больше ты на эту тему рефлексировал, тем только хуже становилось. Всем внезапно стали нужны менеджеры и мы в итоге наняли кучу молодых менеджеров, которым сейчас 40-50 лет. И они уйдут на пенсию еще не скоро — занятость этих людей тоже является проблемой, требующей решения.

А сейчас нам нужно гораздо меньше менеджеров и опять пришло понимание, что в этой жизни надо, наверное, что-то знать.

Портал TechLife всерьез и надолго углубился в тему IT-образования в Латвии — на всех уровнях, от школ и курсов до высшего и "взрослого" образования. Делаете что-то в этой сфере и хотите публичности? Думаете об учебе в IT и есть вопросы? Готовы поделиться личным опытом? Просто есть комментарии, возражения или пожелания? С автором можно связаться: vitalijs.hlapkovskis@delfi.lv.