Режиссер Влад Наставшев: "Не хочу жить для правительства или тети Маши с третьего этажа!"

В Рижском русском театре — музыкальный спектакль "Пять песен по памяти", результат сотрудничества Влада Наставшева с творческим объединением "Орбита". На сцене материализуется память четырех рижских поэтов в сопровождении детского хора Accolada и его бывшего солиста, а ныне артиста театра Максима Бусела, ставшего воплощением самого режиссера.

В Театре улицы Гертрудес набирает обороты постановка "Здесь начинается ночь" по книге Алена Гироди — про необъяснимые чувства мужчины среднего возраста к 98-летнему Дедуле. Табуированных даже в Западной Европе тем хватит на строчку. Билетов не достать.

Не раз номинированный на премию лучшего театрального режиссера Латвии и России Владислав Наставшев умеет озадачить публику, поставив ее в непривычную ситуацию. Если общество что-то не понимает или не принимает, для него это повод поставить вопросительный знак, а никак не точку. Так, к примеру, пять лет назад на сцене Нового Рижского театра один за другим появились два спектакля, отражающие жизнь русскоязычного мира — "Озеро надежды" и "Озеро надежды замерзло". А на сцене Театра улицы Гертрудес — комедия "Черная молофья" — полная пубертатных вызовов взрослому миру…

При этом никаких заискиваний и желаний понравиться любой из сторон от Наставшева ждать не приходится. Он идет каким-то своим, одному ему известным путем, полным терзаний и метаний. Несомненно для него лишь одно — выбор в каждой поворотной точке должен сделать он сам, а не кто другой за него…

"По сравнению с Пушкиным все мы — мертвецы"

- Спектакль "Пять песен" поднял важную для Латвии тему памяти. Одни люди хотели бы вернуться назад в прошлое, другие тянут оттуда всю боль в настоящее, а третьи цинично этим всем пользуются… Вы не в первый раз обращаетесь к теме памяти. Почему?

- Вы правы, вне темы памяти я, в принципе, не очень представляю, как размышлять и творить. Каждый человек — ходячая память. Убери ее из нас — что останется? Иногда кажется, что мы не проживаем что-то новое, а вспоминаем и переосмысляем то, что уже было когда-то… Никто ведь, по большому счету, не может точно ответить на вопрос, что такое жизнь и смерть — все очень относительно. Есть столько мертвых людей, которые в миллион раз живее нас с вами. По сравнению с Пушкиным, мы с вами, Кристина, просто мертвецы.

- Не получается ли, что, живя памятью и прошлым, мы отрезаем себе настоящее и не движемся в будущее?

- Тут вопрос в том, что мы готовы с этим прошлым делать. Нам никуда не деться от того, что мы прожили много лет в Советском союзе. Этого не стереть. Если мы начнем это делать, это будет очень неправильно. Когда обсуждали, убирать Мавзолей или нет, очень разумные люди выступали против: стирание памяти опасно.

- У нас и свой "мавзолей" есть — памятник воинам-освободителям Риги, вокруг которого бурные споры идут три десятилетия.

- Да! И тут очень важна способность дистанцироваться и посмотреть на прошлое со стороны рассудочным взглядом, но с сантиментом и ностальгией, которая, как ни крути, составляет огромную долю чувств русскоязычного населения Латвии.

Именно этим мы занимаемся на спектакле "Пять песен по памяти". Кто-то видит в этом стеб и издевку, а кто-то чувства и ностальгию. Это объяснимо. С одной стороны, я не могу на полном серьезе доказывать, что тогда было лучше, а сейчас хуже и сожалеть, что все кончилось — понятно, что так дальше не могло продолжаться. С другой стороны, в советское время прошло мое детство, там случилась моя первая любовь — эти времена для меня навсегда окутаны неким романтическим флером. Кто-то считает, что все тогда было ужасно, а кто-то помнит девушку на два класса старше…