В марте прошлого года министр иностранных дел Эдгар Ринкевич призвал укреплять и продвигать концепцию единой политической нации, вместо устаревшей и неработающей "социальной интеграции". С тех пор политики забыли о новой цели. Почему? Об этом Ринкевич рассказал в интервью Delfi накануне годовщины с начала войны России в Украине.
"Во-первых, 30 лет в Латвии много говорилось про интеграцию, на это тратились большие деньги, но мало чего достигли. Думаю, лучше меньше говорить и больше на это работать, — пояснил Ринкевич. — Будем честны, мы в острой фазе. Те, кто находился в российском информационном пространстве, очень может быть, надеются на победу России. Поэтому они не могут принять основу, которую я имел в виду, говоря о создании политической нации".
Основой единой политической нации глава МИД называет три важных момента. Соблюдение принципов Сатверсме. Видение Латвии, как неотъемлемой части европейского мира и культурного пространства, "а не русского мира, который мы уже видели в Украине и никому не пожелаем". И единый государственный язык — латышский.
"Думаю, многие до этого не дозрели, — считает Ринкевич. — Надо договориться: если ты согласен с этими принципами — двигаемся вперед. Тогда Латвия — наше государство. Мы не хотим тут войны, хотим работать на развитие. Но грустно слышать пустословие про создание политической нации для освоения какого-то проектика, а через какое-то время прийти к тому же результату, что и с довольно избитым понятием "социальная интеграция".
Еще одним важным условиям для включения в единую нацию Ринкевич называет однозначное отношение к событиям в Украине: "Когда началась война, высветилось много проблем, ранее заметенных под ковер. Сегодня очень важен четкий ответ на вопросы, поддерживает ли человек Украину, осуждает ли российскую агрессию. Не секрет, что на демонстрации против войны вышло не очень много русскоязычных людей".
Министр отмечает, что никаких уступок не может быть и по языку: "Многие молодые люди, и в нашем министерстве тоже, уже не знают русского языка. Требование русского языка на рабочем месте вызвало полностью обоснованную досаду: ты в Латвии, русский язык на референдуме 2012 года четко отклонен в качестве второго государственного, раз его просят — что-то не в порядке… Так что меньше говорим о единой нации, больше спокойно работаем. Хотя многое будет зависеть и от внешних обстоятельств".
На вопрос, присутствует ли этнический аспект в условиях единой политической нации, министр отвечает отрицательно: "В Латвии веками жили нацменьшинства. Правда, одно в 1939 году уехало (речь о балтийских немцах — Ред.)… И нельзя забывать, что нацменьшинств здесь много — украинцы, литовцы, белорусы, поляки, евреи, эстонцы…"
Летом во время обсуждения концепции единой политической нации на фестивале общения Lampa эксперты выразили сомнение в отсутствии этнической компоненты. Так философ и предприниматель Игорс Губенко назвал вредным и даже опасным невключающий этнический концепт нации в Латвии. По его мнению, даже совершенное владение латышским языком, знание культуры и традиций все же не делают Игорса частью нации в сегодняшнем понимании главного документа государства — Сатверсме.
Губенко считает, что создатель преамбулы Эгилс Левитс пытается этнизировать понятие "государственной нации" (valsts nācija), которое, на самом деле, является прямым переводом на латышский язык немецкого термина staatsnation, в оригинале означающего политическую, гражданскую нацию. "Но Левитс в своих текстах, как юрист, утверждает, что государственная нация в Латвии — латыши. То есть этническая община. Мне это кажется интересным, но не самым веселым образом".
Полностью интервью с Эдгаром Ринкевичем — здесь.
Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!
