Что происходит с русской прессой в Латвии? Портал Delfi задал этот вопрос бывшим главным редакторам крупнейших латвийских газет на русском языке.
Куда движется русский печатный медиа-рынок Латвии?
А какие-такие "печатные СМИ" имеются в виду? Еженедельники, которые никто не знает и чей тираж измеряется хорошо если тысячами? Или единственная ежедневная газета, которая, на мой взгляд, нужна лишь тем, у кого нет интернета (а их с каждым днем меньше)?
Единственное благополучное исключение — "МК-Латвия", единственный проект, успешный в коммерческом смысле — но, по-моему, только благодаря связке с Первым Балтийским каналом. "МК" профессионально отрабатывает свою бытовую нишу, в отличие от изданий, которые лезли в политику и экономику. Одним профессионализма не хватило, другим — ресурсов… Нельзя заниматься нормальной политической журналистикой, перепечатывая новостные агентства (которые, кстати, тоже не столько журналистикой занимаются, а в основном пресс-релизы распространяют). Надо жить в Сейме, в правительстве, на партийных сходках и землю рыть носом.
Думаю, в ближайшем будущем в русско-печатном сегменте останется в лучшем случае не особо прибыльная диаспоральная газетка с местной информацией. Направлять туда новостной поток из России коммерческих причин не вижу — за это местная публика платить не будет: включаешь любой экран, ТВ, компьютер или планшет, и оттуда все льется в любом количестве. В отличие от интернета, у бумажных изданий дорогой технологический процесс, и его надо компенсировать.
Теоретически мог бы быть интересным умный, но не заумный, еженедельник или даже ежемесячник с жесткой позицией: не брать вторичных материалов. Только свои, и каждый — бомба. И после каждого — прямой эффект: увольнение, посадка, поправка в законе… Только кто за это заплатит? Это же дорогой продукт: во имя каждой такой бомбы высококвалифицированный репортер должен днями и неделями лежать на одной теме, говорить с людьми, копаться в базах данных и т.п.
Местный партийно-политический заказ? Не верю. Нынешний печатный продукт — для тех, кто по каким-то причинам не пользуется Интернетом. Это в основном пенсионеры. В случае с Latvijas avīze, бабульки на селе — золотая аудитория, они самые дисциплинированные избиратели, к открытию участков голосовать приходят. Из русскочитающей аудитории в возрастной категории "60 плюс" аномально высокий вес неграждан или российских граждан. Там почти некому голосовать. И вряд ли гражданин-сын или гражданин-внук послушается совета любимой бабушки, за кого голосовать. Так что партиям не особо эффективно там рекламироваться.
Вопреки испуганным воплям в публичном пространстве — в определенном его сегменте — я пока не вижу особого интереса и со стороны России к использованию русской печатной прессы в качестве некоего дестабилизирующего инструмента. Дешевле и эффективнее вливать свои нефтедоллары в интернет или эфирные СМИ. В Кремле может, и параноики сидят, но точно не идиоты.
Куда исчезают русскоязычные читатели?
Число читателей сокращается в принципе. Молодое поколение идеально билингвально: совершенно свободно не читает ни на каком языке. Старшее поколение, которое еще в 80-90-х утренний чай без газетки не представляло, сокращается по естественным причинам, к тому же это в массе своей небогатые люди, для которых газета — дорогое удовольствие. Подписка оказывается дороже, чем добавить интернет к пакету кабельного ТВ (за него-то все равно уже платят). Ну да, на простенький планшет надо потратить 40-50 евро, но ведь это один раз и всего 40-50 евро.
Почему закрываются русские издания?
Никакой политической составляющей я тут не вижу, это чистая экономика, включающая в себя в том числе и человеческий фактор. К человеческому фактору приходится отнести и то обстоятельство, что русскоязычный печатный рынок сегодня в большой мере связан с капиталом российского происхождения.
Сам я дважды работал под российскими инвесторами — главредом ""Телеграфа"" во времена Владимира Антонова (экс-владельца обанкротившегося Latvijas Krajbanka — прим. Ред.) и замглавного в "Бизнес&Балтии" при Эдуарде Янакове (российский бизнесмен-промышленник, бывший депутат Госдумы от "Единой России" — прим. Ред.). В обоих случаях могу положить руку на что угодно — никаких политических указаний — любить такую-то партию или там Путина — я не получал.
В антоновском "Телеграфе", правда, был списочек друзей самых разных партийных цветов, которыми не надо было даже интересоваться, а не то что тявкать на них. В итоге меня оттуда выперли. Но, в общем, я бы сказал, что присутствие издателей — нормальное, коммерческое присутствие — в ежедневной работе редакции было скорее недостаточным, чем избыточным.
А в "Бизнес&Балтии" ощущение было такое, что весь набор печатных продуктов издателю достался чуть ли не случайно (подчеркиваю — это моя гипотеза, никакой такой секретной инсайдерской информацией я не располагаю). Но очевидно, что это не его профильный бизнес, с совершенно новой спецификой, что советники-менеджеры менялись часто…
Когда человеку каждый месяц подносят платежки, по которым он должен еще сколько-то тысяч или десятков тысяч влить в неродной ему проект, рано или поздно у него возникает резонный вопрос: доколе? Ответа нет, динамики нет, объяснений нет. Раз управленцев сменил, два сменил… А платежки все несут. Однажды терпение лопается, платежка не подписывается, издание закрывается.
Я не особо верю в эффектные теории заговора, что условный Путин вызвал некоего российского олигарха и дал задание поддержать русскую прессу Латвии в обмен на некую трубу, скважину или, допустим, амнистию. Теоретически, конечно, возможно — все бывает, да и башен у Кремля много. Но даже если предположить, что это так, никто бы не стал вешать такую обязанность на человека пожизненно. Ну не идиоты в Кремле, никак не идиоты. А потому — ну, отстегнул раз, скрежеща зубами, мошну, отрапортовал. Галочку поставили и забыли.
Как назначаются главные редактора?
Российский капитал принес с собой и определенные кадровые традиции: в назначениях очень силен личностный фактор. На CV смотрят во вторую очередь, если вообще смотрят. Понравился человек хозяину или его наместнику чем-то? Хороший парень или девочка? Надо приставить к делу…
Мне не хотелось бы говорить детально о последних переменах — я, к счастью, о них почти ничего не знаю. Но от хихиканья я бы предостерег: не исключено, что новый главред "Вести Сегодня" Игорь Мейден — гениальное кадровое решение. Может, газета рванет с ним вверх ракетой? Беда в том, что успех иди неудачу в этом бизнесе можно ждать не так скоро, как того хотелось бы: газета — продукт с огромной инерцией. Первых поводов для надежды на перемены раньше, чем через полгода, не увидеть, даже если очень хотеть. А уж реальных перемен ждать надо подписной цикл, два цикла. То есть год-два.
Эту особенность печатного рынка очень трудно понять людям из других отраслей. В других сферах все быстрее: да, потратил крупную сумму, поменял плохие старые станки на новые хорошие, нажал кнопку "пуск" и они с первой секунды начали отбивать вложенное. А завоевать читателя, тем более на рынке, который загажен непохороненными издохшими ранее проектами — это о-о-очень долгий процесс.
Куда делась качественная русскоязычная журналистика?
Иссякла. К счастью, не вся. Люди, которые умеют что-то хорошо делать на русском, в латвийской природе есть, но они размазаны под большое количество вывесок. Сегодня кажется нереальным и сюрреальным 25-летней давности феномен "Молодежки": команда людей, стоивших 95% всей русскоязычной журналистики Латвии. Там была критическая масса, и эта атомная бомба взрывалась раз за разом. А сейчас есть много ресурсов (в первую очередь, интернет) совсем паршивого, плохого и среднего качества, почти в каждом есть толковые люди, но критическая масса не собирается, и атомной бомбы нет ни одной.
Насколько объективна русскоязычная пресса?
Она отвечает на давление аудитории, совпадающее со внутренними убеждениями того, кто эту прессу делает (если не совпадает — несчастные они люди).
Объективность — тоже большой вопрос. Например, при освещении конфликта (я сейчас даже не о войнах каких-то говорю, а о, скажем, бытовых или коммерческих разборах здесь же, в Латвии) не всегда по вполне технологическим причинам получается сразу дать и противоположную точку зрения тоже. Ресурсов нет, вот и ставят пресс-релизы сторон по мере поступления. В итоге получаются две отдельные необъективные публикации с перерывом. Да еще и обе стороны могут врать, и среднее арифметическое одного вранья и второго вранья почти наверняка не даст правду. А уж если в конфликте больше двух сторон…
Как повлияли на русскоязычные СМИ события на Украине?
Известный факт: люди верят тому нарративу, которому они хотят верить, пока логика фактов не убедит их в обратном. Самый брутальный пример такого убеждения — американская и британская оккупационные зоны в Германии 1945-46-го годов. Местных бюргеров, которые, возможно, и в вермахте не служили, и лично сами "ничего такого" не сделали, но действительно тяжело пострадали от союзнических бомбардировок, заставили раскапывать братские могилы при концлагерях. После этого у них сильно поубавилось желания считать себя безвинными жертвами. Это был психологический слом. Об колено.
По Крыму и Донбассу факты такой убеждающей силы до Латвии, как правило, не доходят. Открываешь интернет и находишь факты — подчеркиваю, не фейки, реальные факты — на любой вкус.
Это дает публикатору возможность фильтровать и выбирать то, что по душе его читателю. Тем более, что латвийские СМИ, в большинстве своем, освещают события на Украине через вторые-третьи руки. Ну не сидят ни у кого спецкоры по обе стороны донбасского фронта. Ресурс такой, какой есть…
В итоге аудитория и определилась в соответствии с имевшимися до всякой Украины предпочтениями. А следом быстренько определилась и пресса: перекормить нарративом, которому люди верить не хотят, означает этих людей оттолкнуть.
Другие мнения: Что думают о настоящем и будущем русской прессы в Латвии Татьяна Фаст (""Бизнес&Балтия", "Телеграф"), Ольга Авдевич ("Суббота"), Юрий Алексеев ("Бизнес&Балтия" и "Коммерсант Baltic") и Павел Кириллов ("Час").
