Согласно квоте, Латвии предложено разместить у себя 737 человек. Чиновники уверяют, что мы, дескать, способны принять не более 50 беженцев: на большее число у государства нет ресурсов. Но даже это мизерное число вскрывает всевозможные недостатки и недочеты в системе приема и интеграции беженцев. Выясняется, что в стране до сих пор (прошло уже более 10 лет после присоединения Латвии к Евросоюзу!) не выработан механизм, как поступать с беженцами после их размещения в латвийском центре пребывания лиц, ищущих убежища, "Муцениеки". В государстве отсутствует не только политика социальной адаптации представителей других культур — в нем до сих пор даже не разработана правовая основа, которая регулировала бы, что делать с беженцами после получения ими соответствующего статуса. Нет инструментов для их трудоустройства, для приобретения ими новых профессий и необходимых для местного рынка труда навыков и т.д.
На самом деле Латвия действительно не способна решить вышеупомянутые проблемы в одиночку и без значительных финансовых влияний со стороны Евросоюза. Но проблема кроется не только в нехватке финансовых средств. Несмотря на разработку и принятие всевозможных программ по развитию гражданского общества, латвийские власти, к сожалению, так и не осознали, что многие социальные проблемы могут быть решены путем активизации и задействования ресурсов негосударственных структур.
До сих пор проблемами беженцев у нас занималось общество "Убежище "Надежный дом"" (Patvērums "Drošā māja"). К сожалению, только что (30 июня) закончился проект Европейского фонда беженцев, который позволял обществу осуществлять свою деятельность, и что будет c этой деятельностью дальше, пока не ясно.
Я, как человек, связанный с социальным предпринимательством, знаю, что у нас в Латвии есть немало активистов, компаний и организаций, способных и готовых решать насущные социальные вопросы, включая вопрос размещения беженцев и вовлечения их в экономическую и культурную жизнь Латвии. Государству надо просто найти способ как привлечь этот ресурс, как направить его на решение этой конкретной социальной проблемы.
Сам я, с двумя единомышленниками, в течение последних лет занимаюсь включением пожилых людей в экономические и социально-политические процессы. Не являясь представителями власти, мы не имеем прямой возможности повлиять на размер пенсий в нашей стране, на цены медицинских услуг или реабилитационных процедур для представителей старшего поколения. Поэтому делаем, что можем: помогаем пожилым латвийцам найти возможности дополнительного дохода, особый упор делая на их самоорганизацию, предоставляя для этого необходимую платформу и ресурсы, а также обучая их практикам и методам общественного и экономического участия. Втроем нам удалось вернуть к активной жизни приблизительно 40-50 человек.
Занимаясь данной деятельностью, вижу, что в Латвии таких как мы — далеко не единицы. И если команде из трех активистов удается облегчить жизнь нескольким десяткам человек, что такое 737 беженцев на весь негосударственный сектор Латвии?
Все вышеупомянутые проблемы с беженцами достаточно легко преодолимы. Однако для успешного прорыва в этой и схожих областях латвийское государство должно изменить подход к взаимодействию и сотрудничеству как с активистами гражданского общества, так и с зарождающимся сектором социального предпринимательства. Сейчас в данной сфере существует множество тормозящих факторов, некоторые из которых я затрону в оставшейся части своей статьи.
Во-первых, общая тенденция такова, что государство у нас больше ориентировано на организацию нескончаемых дискуссий, семинаров и круглых столов, а не на поддержку практических действий, направленных на решение ежедневных реальных проблем конкретных людей. Предпочтение отдается всевозможным абстрактным "публичным обсуждениям" и "коммуникациям с общественностью", а не четко определенным шагам по улучшению благосостояния и облегчению ситуации людей, по той или иной причине выпавшим из активной жизни или не включившимся в нее.
Во-вторых, в дискуссиях и исследованиях, организованных или поддержанных государством, явно доминирует акцент на помощь в интеграции в местную культурную и языковую среду, игнорируя многие другие важнейшие аспекты социальной адаптации. И это несмотря на очевидный факт, что наиболее уязвимым группам, включая иммигрантов и беженцев из т.н. "третьих стран", по началу прежде всего необходимы поддержка и посредничество в решении каждодневных бытовых вопросов. Трудно представить что-либо более наивное и абсурдное, чем требовать от человека думать о культурных и языковых идентичностях в ситуации, когда ему завтра, возможно, нечего будет есть.
К сожалению, я не слышал, чтобы в латвийских дискуссиях по интеграции иммигрантов из третьих стран, уделяли бы хоть малейшее внимание насущным потребностям этих людей в начале их интеграционного пути. Все рассуждают о культуре, знании истории, идентичности и языке, словно предполагая, что повседневные трудности, связанные с личной безопасностью, медицинскими услугами или необходимой юридической помощью, иммигрант способен преодолеть, просто позвонив по телефону 112 или 113. А ведь вовсе не лекции по истории Латвии, а именно первая практическая помощь является залогом формирования позитивного отношения к государству. Это давно проверено опытом других стран.
В-третьих, я убедился, что государство никак не взаимодействует с теми структурами общества, которые сегодня на разных уровнях и в разных областях сталкиваются с представителями тех самых третьих стран. Яркий пример — латвийские вузы и колледжи, в которых сейчас наблюдается прирост иностранных студентов: например, согласно статистике, в прошлом году он составил 18%. Число таких студентов на данный момент, кстати, превышает пять тысяч человек. Государство не только никогда полноценно не задействовало потенциал вузов и колледжей в экспорте образования и продвижении интересов Латвии за рубежом, прежде всего на постсоветском пространстве, но и не использовало их как стратегических партнеров в адаптации иностранцев к местным условиям.
Это только некоторые мысли, которые меня посетили в связи с последними многочисленными статьями и дискуссиями касательно проблемы беженцев. Еще раз подчеркну, что все эти вопросы могли бы быть достаточно легко решены, если правительство действительно хотело бы перейти от слов к делу. Создать структуру всесторонней поддержки беженцев и иммигрантов, состоящую из широкой сети социальных предприятий и негосударственных организаций, довольно просто. Такая поддержка могла бы включать в себя не только одностороннюю помощь, но и целенаправленные действия по превращению дезориентированного иммигранта в экономически активного члена общества. Для этого к делу нужно было бы подключить социальные предприятия, экспериментирующие в сфере трудоустройства, смены профессий и повышения квалификации, помогающие в запуске собственного бизнеса, способствующие самоорганизации людей для коллективного решения проблем и т.д.
Наше правительство, к сожалению, даже не думает в таких категориях. Об этом свидетельствует и тот факт, что законопроект, который будет определять критерии социального предпринимательства в Латвии, отложен до 1 июня 2018 года.
