Все утро 25 июня я не мог избавиться от дежавю. По мере того, как референдум об участии Великобритании в ЕС принимал все более явные черты Brexit'а, я раз за разом возвращался в сентябрь 2003-го. Латвийский плебисцит о вступлении в ЕС я встретил в родной Краславе, на избирательном участке в школе, которую только недавно закончил. Я проголосовал "за". И оказался в меньшинстве.
Победа евроскептиков в южной Латгалии мне, восемнадцатилетнему, казалась непостижимым, иррациональным явлением. С тех пор прошло тринадцать лет, из которых последние восемь я живу в Лондоне. Пусть символический, но все же отказ 40 000 краславчан и даугавпилчан от благ евроинтеграции меня по-прежнему тревожит больше, чем аналогичная реакция 17 000 000 британцев с реальными последствиями.
Путешествуя по Великобритании, невольно провожу параллели между настроениями тут и там. Что я вижу? Что исход британского референдума был предопределен тремя факторами: бессилием правительства перед "изнанкой" глобализации; самоуверенностью элит; и махровым популизмом Leave, лишенным традиционной классовой окраски. Апеллируя к основным тревогам народа (утрата суверенитета, бессилие перед иммиграцией, шаткое финансовое положение системы здравоохранения и т.д.) при помощи понятных, если не всегда правдивых фактов, за пределами Лондона и Шотландии сторонники Leave одержали уверенную победу.
