Исчезли с радаров. Как рижский путешественник Александр Вовний стал уральским королем цукатов  (45)

Александр Вовний — рижанин в третьем поколении. В столицу Латвии его бабушка с дедушкой переехали из Белоруссии сразу после войны. В свое время паспорт негражданина его сильно обескуражил, зато позже он осознал все преимущества нового статуса для своего любимого занятия — путешествий.

Страсть к дальним странствиям Саше передалась на генетическом уровне от отца — сейсмолога и страстного путешественника. И хотя родители расстались, когда сыну был всего год — от судьбы не уйдешь. В конце 80-х Саша неожиданно стал участником распродажи профсоюзной библиотеки — купил серию увлекательнейших книг про путешествия Певцова, Стенли, Миклухо-Маклая…

"Их искренние и очень живые рассказы вдохновили меня на поиск своей "терра инкогнита". Я записался в секцию горного туризма при РКИИГА, а когда сообщил свою фамилию, выяснилось, что соучредителем этого кружка был мой отец, который к тому времени в Риге бывал редко. Эта секция, которая и сегодня существует под названием Travers, стала моим вторым домом. В 13 лет я оказался в своем первом восхождении по горам Западного Кавказа".

Впоследствии испытания на прочность стали для Вовния привычным делом. Вместе с другом он за месяц пересек пустыню Каракумы на подножном корму: "В основном грибы, змеи и черепахи. Труднее всего было найти воду, но нам это удалось". С тем же партнером совершил голодное восхождение на Эльбрус: "Хотелось посмотреть, как себя будет вести организм в так называемой зоне смерти, где он уже не восстанавливается. Я испытал мощнейший выплеск адреналина и сильнее прочувствовал связь с Богом".

Конечно, наибольшую известность получило поэтапное кругосветное путешествие Вовния на велосипеде — 80 000 км, 60 стран за 15 лет. На велосипед Саша сел по воле случая. В 1993 году уже известному путешественнику предложили организовать велопаломничество. Через какое-то время выяснилось, что Сашу использовали в качестве приманки, чтобы собрать людей и деньги. Когда группа распалась, путешественник решил не отступать — в одиночку направился на велосипеде в Турцию.

Это путешествие и стало первым этапом большого тура вокруг света, во время которого Вовний снимал сюжеты, писал для интернета и газет, делал прямые выходы в эфир радиостанций. Вернувшись в Ригу после очередного этапа, Саша продолжал работать оператором, чтобы скопить на новую вылазку, которую начинал в пункте завершения предыдущего марш-броска. Некоторым историям рижского путешественника мог бы позавидовать сам Миклухо-Маклай. Например, съемкам настоящей ведьмы, которая в рамках передачи решила показать один из своих черных обрядов…

В какой-то момент Вовний объявил, что переселяется в Эквадор, где планирует создать базу для собственного бизнеса в области экстремального туризма — принимать путешественников из стран бывшего Советского союза и водить их по диковинным и труднодоступным местам. А еще через несколько лет он практически исчез с рижских радаров.

- Хочется обратиться к тебе словами Ленского: "Куда, куда вы удалились?!" Из Facebook ясно, что ты живешь в Екатеринбурге — как ты там оказался?

- Очень просто — женился. В начале 2000-х я перебрался в Эквадор, где организовывал экстремальные маршруты в том числе и для клиентов крупной российской туристической компании. В одной из групп, которую я вез в Перу, я встретил свою судьбу — потомственную уральскую казачку Ирину. Стали созваниваться, пригласил ее в Ригу. А чуть позже выяснилось, что я стану отцом. Так началась наша большая любовь и семейная жизнь.

Решили, что правильнее и проще будет, если я перееду к ней в Россию — все же Ирине непросто было бы с нуля учить латышский и строить карьеру на новом месте. Она экономист, занимает серьезный пост на крупном предприятии Екатеринбурга, который занимается производством огнеупорных материалов, используемых для мартеновских печей и подводных лодок. Да и нашему ребенку комфортнее начинать жизнь в близкой обоим родителям культурной и языковой среде. Позже я осознал, что выбор был на 200 процентов верным.

- Что тебя укрепило в этой мысли?

- Многое объясняет то, что я — негражданин, и до сих пор сохранил этот паспорт, который дорог мне, как память. По сути, он открывает мне весь мир — Европу, Россию и восток до Тихого океана. В России для таких, как я, специальным постановлением ввели режим благоприятствования, который облегчает пересечение границы. Российское гражданство для меня — вопрос времени, я его обязательно приму. Я свой выбор сделал, но сегодня сумасшедший темп моей жизни не оставляет времени заняться бумажными вопросами.

- У тебя была обида на родное государство?

- На обиженных воду возят! Стараюсь рассуждать, как прагматик. У меня была и есть возможность много ездить и сравнивать. Путешествия научили быть максимально открытым и доброжелательным к людям во всех концах света. Сегодня для меня совершенно очевидно, что Россия — страна колоссальных возможностей, за ней будущее.

За десять лет жизни здесь я наблюдаю огромный качественный скачок в технологиях, отношениях между людьми и возможностях для развития. Россия нащупывает свой, серединный между Востоком и Западом путь. Если быть откровенными, то россияне никогда не были европейцами и не будут ими. И не надо им это — у них есть свои традиции, культура, наработки, которые надо использовать не в противовес остальным, а во благо населению России. Что бы не говорили о Путине, его внутренней и внешней политике, но результат показывает, что он держит верное направление.

Моя (уж извините!) ментальность русского белоруса из Латвии не позволяет мне принять многие российские реалии — бюрократию, чиновничий произвол, силовые способы решения разногласий в бизнесе и вообще, отношение к человеку, как к мелкой сошке. Я понимаю, что для сильных изменений в этой сфере потребуется не одно поколение, но я вижу, что люди меняются в лучшую сторону.

- 13 евро - за первого, вдвое больше - за второго…

- А в России есть материнский капитал. Скажем, нашей семье за двух детей выплатили около 300 000 рублей материнского капитала. Переехали в центр, в просторную квартиру. На своем предпринимательском опыте я вижу, что в России можно честно вести бизнес. Я не вру себе: до недавнего времени все было непросто. Подозреваю, что и сейчас есть сферы, в которых до сих пор непросто, но на уровне небольшого и даже среднего бизнеса вполне можно зарабатывать и нормально жить.

- Однозначно, в Латвии я не смог бы так раскрыться и реализовать свой потенциал. Там малый и средний бизнес делается скорее вопреки, чем благодаря государству. Увы, при всей моей любви к родине, Латвия как государство никогда не внушала мне иллюзий, скорее — грусть и боль от того, что она сделала со своим населением.

Изначально, вопреки здравому смыслу, был взят курс на продажу всего и вся, уничтожение "проклятой" индустриальной основы страны. Ну ладно, сплясали на костях "совка"... Но ставка на сельское хозяйство тоже не сработала — несмотря на подачки от Евросоюза, крестьяне остались наедине со своими проблемами. Получилась экономически выжженная земля, которую освободили для прихода европейских товаров и покупателей этой самой земли.

От того, что Советский Союз сменился на Евросоюз, мало что изменилось — играли в социализм, теперь играем в капитализм. Где перемены, объясните мне? Точно так же Латвия не решает и от нее ничего не зависит, строительство идет на чужие деньги, только и слышно, что про освоение Еврофондов. А где своя экономика? Или это она и есть? Как и при Союзе, людям внушают, что говорить и думать и о чем не говорить, чего не думать. Иначе, (о боже!) тебя могут записать в нелояльные.

Не буду себе лгать, гражданином Латвии я себя никогда после 90-го года и не чувствовал. Я не готов принимать присягу своей родине. Для меня гражданин — это человек, который готов защищать свою страну, принимать государство и его политику. Я категорически не принимаю политику этого государства, несогласен с его новой официальной историей и не готов защищать от врагов. Я навсегда останусь патриотом Латвии, который любит эту землю и природу, но мне совершенно фиолетово, кто тут будет править — латыши, русские, скандинавы или немцы – лишь бы были хозяйственники, которые найдут верный алгоритм для процветания традиционной хуторской системы с реальной заботой о людях.

В общем, я прекрасно понимаю тех латвийцев, которые уезжают на запад с фигой в кармане и камнем на сердце. У меня много друзей, которые покинули родину не потому, что не любят Латвию — они были вынуждены спасать семьи из кризиса.

- Цифры показывают, что как раз экономика Латвии сейчас растет, а в России — кризис и санкции…

- Я молюсь, чтобы этот "российский кризис" продолжался. Чтобы границы, которые были закрыты во время бодания России с западным миром, так и оставались наглухо закрытыми для товаров из Европы и Америки. Нас пугали, что через пару лет Россия встанет на колени без замечательных западных продуктов, которые наводняли ее прилавки, посмеивались над термином "импортозамещение"… Смех смехом, но хоть и скрипя, все работает.

Во всяком случае, пищевая промышленность — на небывалом подъеме. Это я как пищевик говорю. Из ниоткуда появились замечательные российские сыры — тут тебе и типа бри, и камамберы, и с красной плесенью, и с синей, и твердые, и горгонзола… Может, они не такие утонченные, как некий швейцарский сыр, созданный на южном склоне фельдиперсовой горы из надоенного поутру босоногими девственницами молока, но они очень вкусны. Еще года два-три назад ничего подобного не было.

- Когда я в 2007 году переехал в Россию, мне надо было, по сути, заново состояться. Сперва думал пойти по основной специальности — телеоператора: подался на телевидение. На одном из центральных каналов мне обещали массу работы, чудесный коллектив и… зарплату в 15 000 рублей. С возможностью роста до 30 000. На тот момент в Эквадоре я был избалован куда более серьезными заработками и не мог себе позволить стать иждивенцем своей жены. Ведь Екатеринбург — четвертый по дороговизне город России — после Москвы, Питера и Казани. Тема телевидения была окончательно закрыта.

Почесав затылок, решил воспользоваться своими перуанскими и боливийскими связями — стал привозить потрясающую авторскую одежду из альпака. Но продавалась она не так резво, как хотелось бы, а тут еще начались кризисы с подъемом и падением рубля. Надо было делать ставку на нечто более фундаментальное, а что может быть более основательным, чем еда? Люди ели, едят и будут есть.

В своих поездках по миру я всегда обращал особое внимание на еду и собрал много интересных рецептов. Также я всегда присматриваюсь за тенденциями в сфере питания Латвии — практика показывает, что популярные в Латвии лакомства года через два-три будут востребованы и у нас.

- Все же Латвия тебе сгодилась!

- Как ни крути, но все модное в Россию приходит с Запада, а Латвия — своеобразный котел, в котором варятся восточная и западная ментальности. Что прошло через ее фильтр — точно сгодится в России… В настоящий момент я занимаюсь производством цукатов, варенья, джемов и даже вяленых томатов.

Спасибо нашим западным друзьям, которые закрыли границы. Еще пару лет назад мне бы и в голову не пришло тягаться с итальянцами и греками в деле вяления томатов. Оказывается, грунтовые томаты юга России — ничем не уступают, а бывают и вкуснее импортных. В Южной Европе используется метод солнечной сушки — томаты рассыпают на огромных площадях под палящими лучами солнца, которое за неделю выжигает весь ликопин, а чтобы их не засиживали мухи, дольки посыпают большим количеством соли… А у меня через сутки-двое получается отличный цвет и без того количества соли.

В моих сушилках уже через сутки-двое все готово — цвет сохраняется, соли много не надо. На таких же сушилках производится мой зеленый и черный иван-чай, который я делаю по собственной технологии, сформированной в поездках по Китаю, Индии, Шри-Ланке и Адыгее. В этом году на международной выставке ПРОДЭКСПО мой зеленый иван-чай получил Золотую медаль. Также мне вручили Гран-при за лучший инновационный продукт года.

- Что за инновационный продукт?

- Только не смейся — это цукаты из ревеня! Этот рецепт я создавал три года — с нуля. В Латвии такие цукаты есть давно, но предприниматели же никогда не делятся своими секретами. Я собирал информацию по крупицам и буквально наощупь повторил патентованную технологию одного уважаемого латвийского профессора Андриса Шпатса. Не крал, а просто осмыслил и разработал сам. Когда все получилось, случайно нашел информацию о его хозяйстве, позвонил ему, встретились, сравнили цукаты и поняли, что скрывать друг от друга нечего. Мы подружились и поддерживаем хорошие отношения.

- Екатеринбург твои цукаты оценил?

- Продажи растут в геометрической прогрессии. Начинал буквально на коленке: по ночам, когда дети ложились спать, с полуночи до трех начиналось мое время экспериментов. За четыре года развилось производство с мощностью пять тонн цукатов и до шести тонн джема и варенья в месяц. У меня есть пять постоянных работников, плюс 15-20 сезонных. Фрукты-овощи частично закупаю в хозяйствах, частично выращиваю сам — по контрактному производству. Например, в России почти не выращивается ревень — в прошлом году я заложил два с половиной гектара, через год-полтора сниму первый урожай.

- Откуда денежки — кредиты?

- Кредиты — это самое страшное! Держусь от них подальше. Мне здорово помогают друзья, которые готовы на время одолжить без процентов — они знают, что я верну и отблагодарю вкусной продукцией. Я очень это отношение ценю. Такое отношение нарабатывалось немало лет.

- Государство помогает?

- Как создатель продуктов импортозамещения, я мог бы получать государственные гранты, кредиты и дотации, но стараюсь рассчитывать только на свои силы. Не хочу ни перед кем отчитываться, кроме Господа бога и налоговой службы.

- Вести бизнес в России трудно?

- Государство прекрасно понимает, что на таких, как я, держится вся экономика. Оно способствует тому, чтобы мы, начинающие предприниматели, встали на ноги. Есть возможность совершать ошибки, за которые не будет больно. У меня сейчас идет этап активного обучения правилам ведения бизнеса — в России они непросты, но судя по тому, что происходит с Латвией, тут вести бизнес гораздо проще.

Моя продукция продается по всей России — от Владивостока до Калининграда. Мало того, пара партий уже ушла в Китай. Очень хотел бы попасть и в Латвию и Европу, но для этого мне нужно сперва в России обрасти жирком, а потом — найти хорошего партнера на месте. Благодаря ослаблению рубля наши цены на цукаты примерно на треть ниже латвийских. Поэтому латвийские предприниматели не очень-то стремятся в Россию, а я с удовольствием пришел бы в Европу.

- Как называется твоя торговая марка?

- Nomad — это в переводе с греческого, кочевник, путешественник. Таким образом, я решил продолжить путешествия несколько в ином качестве — по вкусам и традициям. Тем более что некоторые приемы и технологии я подсмотрел во время своих путешествий.

- Туризм оставлен навсегда?

- Семья несколько изменила отношение к нему. Активно этим можно заниматься до определенного времени, особенно в экстремальном виде — здоровье не будет до конца жизни железным. С годами хочется освоить нечто более основательное и стоящее. Туризм стал скорее хобби. Если есть свободное время, еду со своими бывшими клиентами проводником, уже как с друзьями.

- Что из себя представляет жизнь в Екатеринбурге?

- Я бы не стал сравнивать его с городами-государствами Москвой и Питером (там свои законы), но это бурно развивающийся город — самый центр Урала, добывающего и обрабатывающего промышленного региона, жизнь там небедная и довольно бурная. Деньги у людей есть, и они вкладываются в развитие города. Жителей — всего полтора миллиона, но Риге фору даст. Объективно. Народ тут очень конкретный, заискивать и лицемерить не принято, всегда есть выбор, с кем иметь дело. Мне эта конкретность уральцев очень нравится. Мне тут комфортно.

- А Рига? Бываешь на родине?

- Раза два-три в год. Чаще — проездом на несколько дней. Приезжаю к друзьям и близким, на могилы любимых родителей и бабушки с дедушкой. Я свой родной город очень люблю. Это моя подпитывающая батарейка, которая дает энергию, умиротворение и будит воображение. Увы, последнее время наблюдаю изменения не в лучшую сторону — людей становится меньше, надежда в глазах меркнет…