После первой ложки все заплакали. Как живут беженцы и жители Муцениеки сегодня  (225)

"Друзья и знакомые хором твердили, что мне сюда не надо, что тут чуть ли не душат-убивают, что тут был налет на магазин, а дочка подруги рассказала, как однажды приезжала сюда на машине, и какой-то невменяемый черный перегородил ей путь… — улыбается продавец Ольга. — Не знаю, о чем они. Работаю тут больше полгода — все замечательно!"

Ольга — рижанка. До этого торговала в магазине подруги в Юрмале. Не скрывает, что там ей нравилось: "Выходишь из маршрутки — другой мир, чистый воздух". Когда предложили место в Муцениеки, Ольга задумалась, все же репутация у поселка была довольно мрачная. Решила верить не слухам, а своим глазам. Глаза никакой опасности не обнаружили, зато, почти как в Юрмале, свежий сосновый воздух и никакой суеты.

"Тут большая деревня — все свои, приходят, делятся радостями и горестями. С беженцами, конечно, общаться непросто, — признает Ольга. — Многие не знают ни латышского, ни русского, ни английского. Ну, лишь бы руки не устали! Во что-то — ткнут пальцем, что-то найдут в интернете и покажут картинку на телефоне. Договориться всегда можно. Покупают в основном яйца, картошку, помидоры… Колбасу не едят, алкоголь — очень редко. Основные закупки у них все же в супермаркете в Риге…"

Ольга не отрицает, что культура приезжих зачастую разительно отличается от местной: например, беженцы из восточных стран не знают, что такое очередь — идут сразу к продавцу, сколько ни показывай в конец — бесполезно. Женщины обычно приходят со стаей детей. Некоторые в хиджабах, но в чадрах пока не было. С деньгами им разобраться непросто — многие вообще не умеют ни читать, ни считать. В последнее время приезжает и немало русскоязычных: "Приходила тут россиянка из Подмосковья. Сказала, что Путин — это страшно. Спросила, как мы тут с латышами ладим… Я ответила: живем как-то!"

Подсчитать, сколько попавших в Латвию беженцев остались жить и работать в стране, трудно. С получением статуса они могут путешествовать по Евросоюзу. Большинство пользуются этим, чтобы поискать счастье в стране побогаче да подружелюбнее, но сталкиваются с тем, что легально жить и работать там нельзя. Альтернативный статус позволяет жить в ЕС всего год. Как только заканчивается их вид на жительство, начинаются проблемы с законом.

В прошлом и этом году погранохрана получила запросы (readmission) на возвращение в страну 36 человек, получивших в Латвии альтернативный статус или статус беженца. Большинство "зайцев" были выловлены в Германии, некоторые — в Бельгии и Нидерландах. Запросы были удовлетворены, ворота снова распахнули, но реально в Латвию вернулось всего четверо. Один из беглецов прибыл самостоятельно — без проездных документов и предварительного запроса.

На следующий день после прибытия с соискателями начинают работу социальные работники и менторы из НГО "Убежище "Надежный дом". Они уже 10 лет специализируются в области поддержки легальных иммигрантов. Переселенцам помогают сориентироваться в неведомой для них стране: обзавестись теплой одеждой и обувью, найти магазины (где можно закупаться на выделенные 3 евро в день), научиться пользоваться общественным транспортом, организовать доступ в интернет и медицинское обслуживание, услуги переводчика (с 14 редких языков), запустить процесс обучения латышскому языку (80 академических часов) и основам социально-экономических знаний о Латвии… Раз в месяц соискателям выделяют помощь от ДГИ — пакет с продовольствием и хозяйственными товарами.

После получения официального статуса менторы опекают беженцев еще год: помогают оформить документы в разных учреждениях — ДГИ, соцслужба, биржа, банк, школа, врач — и организовать жизнь вне центра "Муцениеки".

Пособие на проживание в 139 евро (плюс по 97 на члена семьи) беженцы получают 10 месяцев, обладатели альтернативного статуса (а таких большинство) — всего 7 месяцев. И это при условии, что они или работают (но тогда пособие параллельно платят лишь три месяца), или имеют официальный статус безработного, при этом активно участвуют в мероприятиях Госагентства занятости (ГАЗ) и изучении латышского языка. "Альтернативщики" не могут даже претендовать на детские, семейные и инвалидные пособия. За этих 7-10 месяцев беженцы должны найти жилье и работу, хотя бы минимально выучив язык. Кто не успел — тот остался без средств к существованию.

По программе перемещения в Латвию приезжают швеи, повара, сельхозработники, автомеханики, были также бухгалтер, ювелир, фармацевт и ветврач. Но устроиться по более высокооплачиваемым специальностям непросто — нужно владеть госязыком. Да и требования к таким профессиям в Латвии зачастую сильно отличаются, например, от стран Ближнего Востока. Поэтому беженцам зачастую приходится делать шаг назад — к профессиям, которые не связаны с общением, безопасностью и общественными интересами, а значит не требуют серьезного владения госязыком и подтверждения дипломов.

Госагентство занятости начинает работать с соискателями убежища еще до получения статуса — организуются лекции и индивидуальные консультации о возможностях работы в Латвии с переводом на русский, английский, арабский языки и тигринья (госязык Эритреи). По сведениям ГАЗ, с начала 2016 года на бирже труда зарегистрировались 131 человек со статусом беженца или альтернативным, а в начале февраля официально безработных беженцев было 30. Поскольку на 139 евро не разгуляешься, все стараются побыстрее найти работу, что без минимальных знаний латышского языка трудно. Сразу после утраты статуса безработного языковые курсы ГАЗ для беженцев становятся недоступными. Надо искать места на курсах самоуправлений и других организаций.

Всего с помощью ГАЗ за два года работу нашли 26 человек — в строительстве (складской рабочий), общепите (кухонный работник, повар), деревообработке (цеховый работник), торговле (грузчик), пассажирских перевозках (шофер, автомойщик), медицине (врач-резидент), производстве продуктов (рабочий) и т. д.

"У нас есть сирийская семья, которая получила статус и уехала в Германию, — рассказывает Сандра Залцмане. — Но в ноябре прошлого года они вернулись — в той стране их никто не ждал, пособие закончилось. В Латвии глава семьи устроился на работу, а у его жены теперь мотивация учить латышский язык — 200%".

Все приезжие из третьих стран (не ЕС) могут обращаться в Агентство одной остановки, инфоцентры которого работают в Риге, Даугавпилсе, Елгаве, Цесисе и Лиепае. Там помогают сориентироваться в разных жизненных ситуациях и обеспечивают поддержку переводчиков с дари, фарси, пушту, урду, арабского, французского, курдского, панджаби, китайского, турецкого, узбекского, хинди, испанского и вьетнамского. За полтора года там бесплатно обслужили более двух с половиной тысяч клиентов из 81 стран. Чаще всего интересуются вопросами миграции, трудоустройства, предпринимательской деятельности, семьи и освоения латышского языка.

В истории общества "Убежище "Надежный дом" есть уникальный случай родов при поддержке переводчика. Одна из самых серьезных проблем — снять жилье. В обществе, где по статистике 78% человек в принципе против приема беженцев, с учетом невеликих и краткосрочных пособий — это миссия из разряда героических.

На фото: руководитель Центра размещения соискателей убежища "Муцениеки" Петерис Грубе.

"Сами посчитайте. Пособие — 139 евро и по 97 на членов семьи, а за аренду квартиру просят гарантийный залог в размере двойной месячной платы. Даже в Муцениеки небольшую квартиру сдают за 250 евро в месяц плюс коммунальные, в Риге — дороже. Плюс не всякий пустит беженцев. Плюс надо закупить все необходимое — от кастрюль до зубных щеток. Плюс им еще жить на что-то надо… — загибает пальцы глава Центра размещения соискателей убежища "Муцениеки" Петерис Грубе. — В итоге большинство покидают Латвию — едут в старые страны, где есть родные и соотечественники. Но жить за пределами Латвии дольше трех месяцев им нельзя, а работать за границей нельзя вообще".

Сам Петерис возглавил Центр в конце 2015 года — тогда руководство сменили в связи с ожиданием большого числа приезжих. До того у него был свой бизнес в области программирования. И очень приблизительные представления о беженцах. Новая работа стала делом случая, но Петерис не скрывает, что вполне доволен таким поворотом судьбы: "Работа непростая, но каждый день открываешь для себя что-то новое".

Из нового Петерис с улыбкой вспоминает историю о том, как помогал православному эритрейцу приготовить к Пасхе стол на 15 человек: "Нужна была курица — я отвез его на рынок и показал жирного бройлера, но он предпочел дохленького цыпленка из "Максимы". И не слушал меня, когда я напомнил про 15 приглашенных. Потом он сделал в котелке варево из курицы и разных приправ. Положил каждому на тарелку крохотный кусочек мяса и соус со свежеиспеченным хлебом. После первой ложки все заплакали — это был огонь! Но никто после этого не попросил еды — все были сыты".

Петерис уверен, что настороженное отношение к беженцам — исключительно от недостатка информированности. "Люди начитаются прессы и боятся! Но как только местные жители и беженцы начинают общаться между собой на совместных мероприятиях, все страхи исчезают. Вы бы посмотрели, как играли дети беженцев и поселковые на новенькой площадке, подаренной нам посольством США. А как они вместе в футбол гоняют!"

Тем не менее, в посещении Центра размещения соискателей Delfi отказали: сами соискатели были против лишнего внимания. "Имеют право, — считает Петерис. — Они ведь сбежали не от хорошей жизни".

Официальная вместимость центра — 450 человек, но число жителей редко превышает сотню. Большинство — сирийцы, есть переселенцы из Эритреи, России и других стран бывшего СССР. Латвия отдает предпочтение семьям, в некоторых — до восьми детей. Задача Петериса — так всех распределить, чтобы представители недружественных религий или воюющих народов не оказались рядом. И серьезных конфликтов на своей практике он не помнит.

По утрам дети беженцев отправляются в окрестные школы и вместе с местными занимаются спортом или музыкой. Предметы, более связанные с языком, им преподают отдельно. Тем временем родители занимаются бытом — стирают, закупают продукты, готовят еду, пекут хлеб и учатся, чтобы выйти из Центра более-менее готовыми жить самостоятельно. "Будем честны, арабам выучить латышский очень трудно. Языки совершенно разные! — признает Петерис. — Другой алфавит, они пишут и читают в другую сторону и снизу вверх… Ну что можно успеть за три-четыре месяца?"

При Центре работают тренажерный зал и библиотека, за религиозным окормлением, по желанию, едут в Ригу. С национальными особенностями приходится считаться. Обычно с полуночи до шести утра кухня закрыта. Исключение — Рамадан, когда есть можно лишь после заката. В прошлом году при Центре открылся детский сад, но в декабре деньги на него закончились. Сейчас Ропажский край ищет возможность создать детсад для всех муцениекских детей.

Руководитель расположенного в одном здании с "Муцениеки" Мультифункционального центра Дайга Йоксте с помощью англо-арабского переводчика Касима провела на эту тему научное исследование. Ее вывод: "Как местных жителей, так и беженцев очень открытыми не назовешь. Но откровенной враждебности нет. На вопрос, готовы ли вы участвовать в совместных мероприятиях, большинство тех и других ответили "да". Была бы материальная возможность выживания, думаю, многие бы тут охотно остались. Но за 4-5 месяцев стать самостоятельным и интегрироваться в общество — почти нереально!"

"Латвии не хватает рабочих рук, так зачем нам терять их? — недоумевает Петерис. — Среди обитателей Центра я встречал парикмахеров, портных, художников высокого уровня. У некоторых хорошее образование, были даже люди с докторскими степенями… Может, стоит сделать программу интеграции чуть дольше, глубже и гуманнее?"

"…Это был точь-в-точь тюльпан, но в самой чашечке на зеленом стульчике сидела крошечная девочка. Она была такая нежная, маленькая, всего с дюйм ростом, ее и прозвали Дюймовочкой…"

В Мультифункциональном центре Муцениеки ставят "Дюймовочку" на музыку, написанную Максимом Орловым, мальчиком из поселка. Сказка про то, как девочка из привычной семьи попадает то в мокрое жабье болото, то в жужжащее общество майских жуков, то в мрачное подземное царство кротов и мышей. Но в итоге находит страну, которая дает ей крылья… В общем-то, типичные истории беженцев.

За режиссуру взялась активистка Центра развития Муцениеки Лариса Вагале. Полтора года назад портал Delfi писал о том, как Лариса вместе с другими жителями поселка боролась за то, чтобы государство наладило цивилизованный диалог с теми, кому предстоит жить в непосредственном контакте с беженцами. Люди волновались, что инфраструктура бывшего военного городка не рассчитана на наплыв экзотических гостей: дорожки в ухабах, фонари не работают, всюду развалины, автобус курсирует редко и в поселок не заезжает, единственный культурный очаг — небольшая квартирка, обустроенная активистами под детские кружки…

Страсти по беженцам обрушили цены на недвижимость в Муцениеки. Вскрылось также, что вместо давно обещанной школы, в Муцениеки решили строить изолятор для нелегалов. Поселок охватила настоящая паника — куда все катится?

"Боролись мы тогда не зря! — уверена Лариса Вагале. — Добились того, что Центр для нелегалов обнесли эстетичным забором, а не колючей проволокой. Внешне он похож на дорогой особняк. Сохранилась березовая аллея, по всему поселку установили фонари. Незавершенную в кризис новостройку "Бундули" привели в порядок, разместили там второй корпус центра и Многофункциональный центр с кружками и секциями. На очереди — реконструкция стадиона, уже и финансирование выделили. Для поселка, в котором живет более тысячи жителей, а задекларировано — около 600 (половина регистрируется и платит налоги в Риге — из-за пособий и мест в школах-садах) — это очень хорошо. За безопасностью следят полиция и пограничники. Большого наплыва беженцев, которого мы опасались, не случилось. Правительство постаралось с размером пособия — никто сюда не рвется".

Другая беда — общественный транспорт. Частичной компенсацией за гостеприимство местных жителей стало обещание, что число маршрутов единственного местного 16-го автобуса увеличат, и он станет заезжать внутрь поселка. В прошлом году курсировало 36 автобусов в сутки, но перед Рождеством Лариса случайно узнала, что Рига сокращает число автобусов аж на 13. Теперь с утра автобусы из Муцениеки битком набиты разношерстной публикой, с 18 до 20 часов нет вообще ни одного автобуса, а из Риги после девяти вечера уехать можно только в 23. "Опоздал на этот — сиди до утра, и никаких тебе театров и дискотек! — возмущается Лариса. — А у наших соседей в Суниши — всего пять автобусов. Причем мы собрали статистику — автобусы пустыми не шли!"

Куда больше Инесе заботят бытовые проблемы. Те же проблемы с автобусом, из-за которых приходится очень поздно возвращаться с сыном с тренировки. Или единственная медсестра (и никаких врачей) на весь поселок. Она вообще не должна принимать семью Инесе, прописанную в Риге. Но как без рижской прописки попасть в садик или школу? Тонкости декларации не позволяют Инесе получать пособия и встать в очередь на жилье: ни Рига, ни Муцениеки не признают их полностью своими…

На остановке — стайка из десятка человек ждет транспорта. Строгая дама в берете представляется Аустрой. Говорит, что беженцев опасается ("все-таки они сильно отличаются — как понять, что у них на уме!"). И совершенно точно ей не нравится соседство с "тюрьмой" для нелегалов. "Кто захочет жить рядом с тюрьмой?! Никто". При этом Аустра признается, что лично у нее ни конфликта, ни тесных взаимоотношений с беженцами ни разу не возникало.

Под навесом жмется друг к другу не по морозу одетая парочка индийцев — в легких курточках и кроссовках. Ритмично покачивая новенькую коляску, мужчина пытается объяснить по-английски, что в Муцениеки они недавно — пытались устроиться в Германии, даже родили там сына, но пришлось вернуться в Латвию. Здесь он рассчитывает найти работу в сельском хозяйстве или шофером — это все, что он умеет на сегодня… Но надежда замерзает последней.

"…Они оглядывали Дюймовочку с головы до ног, и жучки-барышни шевелили усиками и говорили:

— У нее только две ножки! Жалко смотреть!

— Какая у нее тонкая талия! Фи! Она совсем как человек! Как некрасиво! — сказали в один голос все жуки женского пола.

Дюймовочка была премиленькая! Майскому жуку, который принес ее, она тоже очень понравилась сначала, а тут вдруг и он нашел, что она безобразна, и не захотел больше держать ее у себя — пусть идет куда хочет…" (Г.-Х. Андерсен.)