"Когда я в 29 лет стал мэром своего города, второй моей посетительницей была женщина, которую жестоко, до крови избил муж, — говорит председатель Парламентской Ассамблеи Совета Европы бельгиец Рик Дамс. — Она просила совета, что делать. Будучи молодым и неопытным в этой теме, я сказал: "Бросай его!", но она лишь покачала головой: "А на что я буду жить?" И Рик Дамс задался целью побороть позорное явление, от которого ежегодно в мире гибнет более 90 тысяч женщин — больше, чем в вооруженных конфликтах. CК он называет "золотым стандартом" достижения заветной цели.
Более четырех лет назад Стамбульскую конвенцию от Латвии подписал тогдашний министр благосостояния Янис Рейрс из "Нового Единства", подчеркнув, что цель документа — "обратиться против насилия над женщинами, удручающей формы полового неравенства". До ратификации дело не дошло. Напрашивается аналогия с Рамочной конвенцией по защите нацменьшинств, когда, поставив символический автограф (членство Евросоюза все же обязывает поддерживать европейские ценности), официальная Латвия десять лет откладывала момент ратификации, но и потом сделала это с оговорками.
Оказывается, вариант оговорок возможен и сейчас. Во всяком случае, так сделали Хорватия и Польша. Было бы желание. Есть ли оно у Латвии? Давайте разбираться.
Стамбульская конвенция: что это такое?
Стамбульская конвенция (СК) — выстраданный в недрах Совета Европы документ, цель которого защитить женщин от любого насилия. Предполагается, что насилие является и причиной, и следствием неравноправия между женщинами и мужчинами. Поэтому искоренение такого насилия тесно увязывается с достижением фактического равенства полов, расширением прав женщин и улучшением их положения.
СК детально описывает разные подвиды насилия, обязывая присоединившиеся к конвенции страны предусмотреть для них уголовное наказание. В список кроме всего прочего входят сталкинг, запугивание онлайн, рассылка интимных фото без согласия и так далее. В документе много говорится о профилактике и просвещении, направленном на искоренение существующих в обществе стереотипов, и подчеркивается, что насилие в семье и любых других формах отношений недопустимо.
СК предусматривает также стройную систему защиты и помощи жертвам насилия, обмен опытом на международном уровне, участие в борьбе с насилием правоохранительных органов и негосударственных организаций. Документ предполагает создание ряда социальных услуг для жертв — кризисных центров, бесплатного телефона доверия. А также исполнения судебных приказов и регулярный мониторинг ситуации в каждой присоединившейся стране со стороны независимых экспертов Совета Европы.
Французский министр по равноправию полов Элизабет Морено отмечает, что во Франции после ратификации СК принято 46 конкретных решений. Круглосуточно работает горячая линия для жертв домашнего насилия, 88 тысяч полицейских и жандармов прошли обучение, на 60% увеличено число мест для жертв в убежищах. Преступников контролируют с помощью электронных браслетов.
Эстония ратифицировала СК в 2017 году — там против насилия в семье активно выступала президент Кирсти Кальюлайд.
Актуальна ли проблема для Латвии?
Каждый год Госполиция Латвии в разделе "Семейные конфликты" информационной системы МВД регистрирует в среднем 8000 происшествий. В 700 случаях принимается решение об изоляции обидчика на срок от одного до восьми дней, пока суд решит вопрос правовой защиты — она назначается минимум на месяц. В 2019 году было получено 9027 звонков о семейных конфликтах: примерно 25 в день.
"Каждый день к нам обращаются пострадавшие от насилия женщины, каждую неделю — 40 женщин. Каждый год от 300 до 400. Это очень актуальная проблема в Латвии. Конвенция старается решить эту проблему", — заявила глава "Марты" Илута Лаце. Причем пандемийные ограничения, закрывшие в квартирах жертв с их насильниками, да еще на фоне всеобщего стресса, катастрофически усугубили жуткую статистику, что отмечает и латвийская полиция. Новый министр внутренних дел Мария Голубева объявила борьбу с домашним насилием своим приоритетом.
Почему Латвия против конвенции?
Документ подвергли жесткой критике представители Нацобъединения и Союза "зеленых" и крестьян. Бывший министр юстиции Дзинтарс Расначс (НО) заказал анализ документов юристам Инге Качевске и Байбе Рудевске, которые пришли к выводу, что СК "явно игнорирует" гарантированные статьей 112-й Конституции Латвии и международными документами о правах человека права родителей в сфере образования детей, не учитывая также право на свободу вероисповедания.
Не понравилось юристам и требование СК продвигать борьбу с дискриминацией мужчин. Тут юристы сослались на написанную Эгилом Левитсом преамбулу к Конституции, в которой сказано, что "народ Латвии почитает теx, кто боролся за его свободy и чтит память жертв чужой власти", а из Конвенции, по их мнению, можно сделать вывод, что "мужчины Латвии притесняют женщин, дискриминируют иx, создавая препятствия полному раскрытию потенциала". Как же почитать тех, кто дискриминировал и тормозил развитие, задаются вопросом юристы, назвавшие СК "неомарксистской идеологией" и "гендерным феминизмом".
Стамбульская конвенция стала яблоком раздора и в коалиции следующего 13-го Сейма — там решили оставить право за отдельными депутатами голосовать на эту тему по своему усмотрению.
Представители Новой консервативной партии, курирующие теперь Минюст, — тоже категорически против. По их мнению, существующие законы Латвии и так предусматривают административную и уголовную ответственность за насилие, а СК противоречит прописанному в Конституции праву родителей выбирать образование для своих детей. В Латвии до сих пор нет круглосуточного "кризисного телефона" для жертв. Нет возможности попасть к судмедэксперту сразу после случая насилия. Регулярные информационные кампании и международный мониторинг тоже не проводятся.
Против ратификации не раз высказывались также лидеры всех христианских конфессий Латвии — их возмущают перспективы термина "гендер".
Против выступают и почти все внефракционные депутаты. В "Согласии" мнения разделились. Единым фронтом за ратификацию выступают депутаты "Нового Единства" и "Развитие/За!", которые подали заявление в Конституционный суд, чтобы выяснить, есть ли противоречия с Сатверсме — 4 июня суд постановил, что все законно. Что дальше?
Какие страны тоже против? Почему?
Из 27 стран, входящих в Евросоюз, шесть пока пока не ратифицировали конвенцию. Из 47 стран Совета Европы СК не ввели в оборот одиннадцать государств. В частности, документ подписали, но не ратифицировали Болгария, Армения, Чехия, Венгрия, Латвия, Литва, Словакия, Украина, Молдова и Великобритания.
Например, глава МИД председательствующей сегодня в Комитете министров Совета Европы Венгрии Петер Сийярто в своем выступлении на Парламентской Ассамблее СЕ сообщил, что национальных законов (Венгрии), преследующих нарушение прав женщин и насилия, и так достаточно. "Такая прогрессивная интерпретация гендера явно противоречит тому, что мы думаем. Даже в документах ЕС, когда упоминается о гендерном равенстве, мы всегда добавляем, что понимаем это как равенство между мужчинами и женщинами", — сказал Сийярто, пояснив, что в Венгрии вопросы сексуального просветительства до 18 лет — исключительно в ведении семьи, а не общественных институций.
Большим ударом для сторонников СК стало решение Турции выйти из конвенции с 1 июля этого года. "Конвенция, первоначально предназначавшаяся для защиты прав женщин, была присвоена группой людей, пытающихся нормализовать гомосексуализм, что несовместимо с социальными и семейными ценностями Турции. Отсюда и решение выйти", — заявил тогда подписавший указ о выходе президент Реджеп Тайип Эрдоган. Генсек Совета Европы Мария Пейчинович Бурич назвала это решение "убийственной новостью и огромным откатом назад в защите женщин и девушек от каждодневного насилия".
Далеко не все турецкие политики согласны с таким поступком Эрдогана. Два представителя Турции в ПАСЕ — Селин Сайек Боке и Фелекнас Уца — назвали указ незаконным и подали в суд, чтобы его отменить. По их сведениям, только за полгода после демарша в Турции было убито 177 женщин, что вдвое больше, чем 10 лет назад. Другая спикер от Турции Эмине Нур Гюнай заявила, что борьба с насилием выходом из СК не закончится: запущенной три года назад системой оповещения об оказании экстренной помощи пострадавшим в насилии воспользовались 2,5 миллиона человек. Из них 73 тысячи были под реальной угрозой, которую удалось предотвратить.
Одновременно с выходом Турции и растущими намерениями демарша в консервативной Польше, ПАСЕ получила и обнадеживающие новости: в октябре конвенция вступает в силу в Лихтенштейне, на пути к поддержке — Мексика и Великобритания.
Что не так с "гендером" и чем он лучше (хуже) "пола"?
Вряд ли хоть один здравомыслящий человек возьмется перечить самой идее Конвенции — противодействие домашнему насилию. "Дьявола" консервативные политики ищут в деталях — в первую очередь, они обращают внимание на то, что в документе вместо слова "пол" (sex), употребляется понятие "гендер" (gender). В частности, кто СК якобы декларирует целью борьбу с "насилием в отношении женщин по гендерному признаку". А в одной из статей говорится о запрете дискриминации по "признаку пола и гендера".
Все это дало повод политикам более консервативных стран заявить, что такая формулировка дает возможность ввести в законодательство другие гендеры помимо мужчины и женщины. В латвийских законах, как известно, зафиксировано, что брак — это союз мужчины и женщины. Такое прочтение СК отпугнуло и представителей церкви.
Термин важен, чтобы подчеркнуть: речь идет о насилии, которое основано на представлении, что один гендер (пол) имеет больше прав, чем другой, и один пол, соответственно, подвергается насилию в большей степени, чем другой. Есть и такие формы насилия, с которыми сталкиваются только женщины, например, принудительные аборты и стерилизация, женское обрезание.
Теоретически, страны, которые против однополых партнерств, могли бы сменить слово "гендер" на "пол", а "гендерные признаки" на "женские". Это не поменяло бы содержания документа в отношении этих государств. И все же разработчики СК категорически против такой замены, потому что документ рассчитан на самые разные страны, в том числе на либеральные, где понятие "гендер" включает в себя сложный социальный конструкт. Кроме того, как пояснила Delfi одна из экспертов, общество развивается, и то, что еще сегодня кажется неприемлемым, уже завтра может стать нормой.
Как же быть? По утверждению экспертов, текст конвенции не позволяет ратифицировать ее, исключив статьи с упоминанием термина "гендер". При этом никто не запрещает правительствам стран сделать свои оговорки, которые исключат "угрозу гендерной идеологии". Например, так в 2018 году сделала Хорватия, которая в пояснении подробно расписала, что в ее интерпретации подразумевается под термином "гендер" (она читает это как "пол"), а также Польша, которая сделала оговорку, что СК там работает в соответствии с действующей в стране Конституцией.
Такой "творческий подход" одобрил и президент ПАСЕ Рак Дамс, отвечая на вопрос украинской (страна тоже не ратифицирует СК из-за термина "гендер") "Европейской правды", он сказал: "Государство может предоставить дополнительные пояснения к конвенции, только бы такие объяснения не ставили под сомнение и не противоречили самой Конвенции. Но уточнение — это нормально, особенно если это позволяет найти голоса для ратификации".
Конвенция защищает только женщин?
Она распространяется главным образом на женщин, поскольку охватывает такие формы насилия, с которыми сталкиваются исключительно или преимущественно женщины. Вместе с тем мужчины также сталкиваются с некоторыми формами насилия, охватываемыми СК, такими как домашнее насилие и принудительные браки, хотя и гораздо реже и, как правило, в менее тяжелых формах. СК признает это и призывает стороны применять ее положения ко всем жертвам домашнего насилия, включая мужчин, детей и пожилых людей. Государства вправе сами решать, применять ли СК в отношении этих жертв домашнего насилия.
Какие перспективы ратификации у Латвии?
Большие сомнения насчет шансов на ратификацию в Латвии высказал Борис Цилевич, представитель в ПАСЕ и депутат "Согласия", чья партия по отношению к СК разделилась во мнениях.
Есть и конкретное практическое соображение у наших правящих: ратифицировать конвенцию — это значит открыться для внешнего мониторинга, чего они по возможности стараются избегать. Латвия слишком долго была под мониторингом, когда вступала в Совет Европы — потребовали принять Закон о гражданстве и статусе неграждан, было много других условий. Теперь мы вступили куда хотели, и больше не хотим никаких контролеров и экспертов. Неизвестно что они тут найдут. Зачем нам, оплоту традиционных и христианских ценностей, это надо… Мы и в Евросоюз вступили, потому что многие воспринимали это в одном флаконе с НАТО, которое защитит нас от России".
С осторожным оптимизмом смотрит на вероятность ратификации другая представитель Латвии в ПАСЕ Криста Баумане ("Развитию/За!") — тоже активный сторонник СК. После недавних перемен в правительстве она видит перспективы направить документ сперва в Кабинет министров, а затем в Сейм.
"Меня смущают аргументы, которые я как депутат слышу от латвийских должностных лиц по поводу ратификации Конвенции. Одна популярная отговорка, сказанная как бывшим министром благосостояния, так и омбудсменом, что "Конвенция — не панацея или волшебная палочка", и она ничего не изменит. Конечно, один взмах "палочкой" не изменит глубоко укоренившееся социальное явление. Конвенция — это международно-правовой инструмент, который дает механизм реализации и оценки, а конкретные шаги, которые надо реализовать правительствам. Ратификация Конвенции стала бы четким политическим сигналом того, что Латвия осознает проблему и стремится улучшить ситуацию.
Общественные организации сделали свою работу, чтобы помочь жертвам насилия, международные организации — чтобы разработать Конвенцию и механизмы ее реализации, массмедиа выдвинули на первый план эту уродливую и часто скрытую проблему. Пришло время политикам заняться своим делом — ратифицировать Конвенцию, чтобы она вступила в силу и в Латвии".
Зачастую политики, принимая свои решения, руководствуются возможной реакцией электората, опасаясь, что понятие "гендера" у консервативных избирателей не гарантирует успеха.
"Это иллюзия, что народное мнение в камне высечено, — считает Цилевич. — На деле оно формируется и меняется, в зависимости от внешних условий. Настоящие политические лидеры должны брать ответственность и за непопулярные решения, которые нужны для будущего. Иначе бы мы жили в каменном веке. Расширение открытости, разнообразия, терпимости во всех европейских странах шло именно таким путем, а наш отсчет в 90-х, увы, пошел от Латвии 30-х годов… По счастью, сейчас подрастает поколение, которое живет в открытом мире, поездило по Европе и свободно от стереотипов и предрассудков прошлого века".
