Вице-премьер Татьяна Голикова сообщила, что первая вакцина — "Спутник V" уже поступила в регионы. Роспотребнадзор заявил об обнаружении 15 терапевтических средств, "перспективных для создания лечебных препаратов против Covid-19".
"Спутник V" глава ВОЗ вакциной не считает
В те же самые дни американская фармацевтическая корпорация Johnson & Johnson объявила о приостановке тестирования своей вакцины из-за непонятного заболевания одного из участников исследования, которое теперь будет изучено врачами фирмы и группой независимых экспертов. Другая компания из США, Eli Lilly, после рекомендации коллегии независимых наблюдателей из соображений безопасности добровольцев прервала исследование лекарства от Covid-19 на основе антител.
Первое впечатление от этих новостей: происходит триумфальный прорыв российской фармацевтики на фоне череды неудач ведущих западных производителей лекарств. Тем более если вспомнить, что в начале сентября временно прервать тестирование вакцины из-за заболевания одного из участников пришлось также британо-шведской компании AstraZeneca, разработавшей препарат совместно с Оксфордским университетом.
Правда, впечатление триумфа несколько омрачает фраза генерального директора Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) Тедроса Аданома Гебреисуса, заявившего 6 октября: "Есть надежда, что до конца года у нас будет вакцина". Таким образом, российскую "Спутник V", о регистрации которой Владимир Путин объявил еще 11 августа, добавив, что одна из его дочерей уже сделала себе прививку, руководитель профильной структуры ООН вакциной не считает.
Российские вакцины созданы бюджетными организациями
В России на это обижаются, но критикуют не ВОЗ, а коллективный Запад. Так, Кирилл Дмитриев, глава Российского фонда прямых инвестиций (РФПИ), финансирующего производство и продвижение за рубеж "Спутник V", в интервью телеканалу CNN выразил удивление, что "Запад вместо того, чтобы бороться с Covid, борется с российской вакциной".
Отвлечемся от тезиса, что Запад свернул борьбу с пандемией, чтобы сосредоточиться на противодействии российской разработке, и обратим внимание на другое: в России озвучиванием новостей о первой и последующих вакцинах и их пиаром занимаются президент, министры, государственные структуры и их представители. Ведь в РФ все эти проекты — государственные, препараты созданы на госденьги в научных госучреждениях.
Так, московский Национальный исследовательский центр имени Н. Гамалеи, создавший "Спутник V", подчиняется министерству здравоохранения РФ, новосибирский "Вектор", разработавший "ЭпиВакКорона", принадлежит Роспотребнадзору, московский Центр им. М. Чумакова, готовящий к регистрации третью вакцину, входит в структуры Российской академии наук (РАН). Короче, все это — бюджетные организации, финансовые возможности которых зависят от размеров государственных ассигнований на науку и здравоохранение.
Частные фармацевтические компании: миллиарды на разработку лекарств
На Западе принципиально иной подход к созданию вакцин и лекарств: здесь этим традиционно занимаются в своих лабораториях частные фармацевтические компании, как правило — биржевые акционерные общества. Разработки они финансируют из своих доходов и прибылей. К примеру, в 2019 году глобальная выручка компании AstraZeneca превысила 24 миллиарда долларов США, а в развитие медикаментов она вложила 6 млрд. Выручка Johnson & Johnson составила в прошлом году 82 млрд доллара, чистая прибыль — 15 млрд.
Так что фармацевтический бизнес способен мобилизовать на разработку лекарств столько денег, сколько не выделит ни один государственный бюджет. Тем более, что акционерные общества всегда имеют возможность оперативно собрать дополнительные средства путем выпуска новых ценных бумаг. Именно так поступила этим летом CureVac — одна из двух немецких биотехнологических компаний, разрабатывающих вакцину от коронавируса. Сначала она провела допэмиссию акций, а затем еще и вышла на американскую биржу высокотехнологических фирм Nasdaq.
Многомиллионные и даже миллиардные суммы нужны при разработке лекарств не только для того, чтобы нанимать высококлассных ученых, закупать новейшее лабораторное оборудование, создавать или расширять производственные мощности. Особенно дорогостоящим является процесс клинических испытаний препаратов, главным образом в финальной третьей фазе, когда обычно привлекаются десятки тысяч добровольцев, причем нередко даже на разных континентах.
При этом частное финансирование создания лекарств вовсе не исключает различных форм взаимодействия с государством и его учреждениями. Американская биотехнологическая компания Moderna, например, при тестировании своей вакцины от COVID-19 прибегла к помощи Национальных институтов здравоохранения США (NIH). А немецкая CureVac сначала получила кредит в 80 миллионов от Евросоюза, а затем правительство ФРГ за 300 миллионов евро приобрело пакет ее акций и стало ее миноритарным акционером.
Биржевые компании обязаны информировать своих акционеров
Однако основной финансовый риск, связанный в данный момент с разработкой препаратов против коронавируса, несут на Западе все же не налогоплательщики, как в России, а частные инвесторы. И они хотят и имеют право знать, что происходит с их деньгами. Поэтому у западных биржевых фармацевтических компаний принципиально иная информационная политика, чем у российского государства.
Возникшие проблемы приведут к серьезной неудаче и обвалу курса акций, то инвесторы смогут через суд потребовать от биржевых компаний компенсаций за то, что те своевременно не проинформировали своих акционеров об угрозе значительной задержки проекта или даже его срыва. А главное: подобные скандалы грозят репутационными потерями, могут подорвать доверие к бренду.
В то же время российское государство при информировании о своих разработках склонно сочетать победные реляции с повышенной секретностью. Весьма показательно, к примеру, что министерство здравоохранения Германии, крупнейшего в Евросоюзе рынка фармацевтической продукции, знает о российских вакцинах разве что из СМИ.
"Федеральное министерство здравоохранения не располагает никакой информацией о правилах регистрации в России, ходе такой процедуры и ее правовых рамках. У нас также нет никаких данных о качестве, действенности и безвредности российской вакцины", — говорится в ответе министерства на вопрос DW, заказывало ли правительство ФРГ в России препараты от вируса SARS-CoV-2.
Без третьей фазы клинических испытаний дорога на рынок ЕС закрыта
"В Европе регистрация вакцины предполагает наряду с доказательством ее фармацевтических качеств достаточное количество полученных в ходе клинических испытаний подтверждений ее действенности и безвредности. При этом особое значение имеют исследования третьей фазы", — подчеркивает пресс-служба в электронном письме и тем самым прямо указывает на коренную особенность российских вакцин.
Ради того, чтобы Владимир Путин имел возможность объявить о создании первой в мире вакцины от Covid-19, Россия пошла по особому пути и просто не стала проводить самую длительную, трудоемкую и дорогостоящую третью фазу испытания вакцины "Спутник V" (а затем и препарата "ЭпиВакКорона"). DW уже много писала об этом, поэтому не станем сейчас останавливаться на основополагающем отличие российских разработок от вакцин западных фирм, все еще находящихся в этой самой третьей фазе.
Укажем лучше под конец еще на одно отличие. Россиянам будут делать прививки вакцинами, созданными в соответствии с политикой импортозамещения исключительно российскими силами. На рынок Евросоюза поступит целый ряд вакцин, ставших результатом международного сотрудничества.
Так, немецкая BioNTech уже в ноябре, возможно, зарегистрирует препарат, разработанный вместе с американской корпорацией Pfizer. ЕС заранее заказал у французской Sanofi и британской GlaxoSmithKline крупную партию их совместной вакцины. Подписан также договор с американской корпорацией Johnson & Johnson, но выполнять его будет ее бельгийская дочерняя компания. В общем, выбор может оказаться довольно широким, но это в любом случае будет продукция частных западных фирм.
