Три особенности, которые сразу выносят эту постановку в категорию нерядовых.
Театр во время пандемии. Зрительный зал, выстроенный в ритме шахматного поля с клеткой два на два метра, в пересечении — два зрителя. Настойчивые оповещения о том, что толпиться можно только с членами своего домохозяйства, в которое автоматически записывается и твой сосед по социальной клетке (с 1 августа введены послабления — ширина клетки в метр). И личный опыт доказывает, что четыре с половиной часа совместных переживаний роднят сильнее иного сожительства.
Театр не в театре. Пространство Hanzas Perons — недавно реконструированное здание склада Рижской товарной станции, памятник Золотого века Риги и последнее прощай от канувшего в лету банка ABLV. Ощущение от пребывания в таком помещении — как в постапокалиптическом фильме "Сквозь снег" Пон Чжун Хо, где поезд мчит вне времени и пространства, унося в неизвестность избранных пассажиров и туманные надежды на спасение…
Театр Наставшева. На счету режиссера — почти все театральные площадки Латвии (и не только), куда Влад вписывал свои, узнаваемые с трех нот мотивы и правила игры. Пожалуй, самое точное слово, которым можно обозначить пространство Наставшева, придумано более века назад Антоном Павловичем Чеховым — мерехлюндия. Звучит смешно, но, по сути — грустно. Как определил понятие сам Чехов, это когда "нервы подгуляли и одолела вас психическая полуболезнь". Просмеявшись над ироничными нюансами и комичными мизансценами, на спектаклях Наставшева часто выть хочется. Как это сделала актриса Мария Линарте, исполнившая роль собачки в наставшевской постановке "Озеро надежды замерзло" (Новый Рижский театр) — провыла гимн Латвии так, что у зрителей мурашки по коже побежали.
Lai turpinātu lasīt, iegādājies abonementu.
Lūdzu, uzgaidi!
Pielāgojam Tev piemērotāko abonēšanas piedāvājumu...
Abonēšanas piedāvājums nav redzams? Lūdzu, izslēdz reklāmu bloķētāju vai pārlādē lapu.
Jautājumu gadījumā raksti konts@delfi.lv