Для многих из нас прошедшие несколько месяцев самоизоляции — когда не было физического контакта ни с друзьями, ни с коллегами — могли показаться годами. "Я не могу выполнять свою работу, не прикасаясь к человеку. Это часть моей профессии", — говорит Джо Аденуга, визажист из Лондона.
С конца марта, когда в Великобритании был объявлен локдаун, профессионалы индустрии красоты по всей стране были вынуждены прекратить работу. "Мне нравится болтать с моими клиентами. И близость к ним очень важна. Обычно я нахожусь прямо напротив клиента и во время работы постоянно прикасаюсь к его лицу. Когда работы не стало, для меня это был серьезный психологический удар, особенно в первые две недели", — рассказывает Аденуга.
Причем дело даже не в потере заработка, подчеркивает она. Аденуга привыкла к сезонности своей работы. Большинство ее клиентов — невесты, а пик свадеб приходится на определенное время года. Бывает тихий сезон, когда у нее меньше работы, и тогда она, наоборот, сама платит фотомоделям, чтобы пополнить свое портфолио для рекламы в "Инстаграме". "Я так скучаю по работе, — признается Аденуга. — Мой муж говорит: черт, не подходи ко мне со своей кисточкой!".
Но не только индустрия красоты пострадала от локдауна: при социальном дистанцировании работать стало затруднительно для многих — и для портных, и для персональных тренеров по фитнесу. Некоторые приспособились использовать видеосвязь.
"Когда мир стал переходить в виртуальное пространство, я начала видеоконсультации, объяснять другим, как делать себе мейкап, — рассказывает Аденуга. — Это продолжается уже два месяца, но это совсем не то, извините. Мне постоянно хочется протянуть руку сквозь экран".
Аденуга мучается от так называемого кожного (тактильного) голода — состояния, при котором человек испытывает острый недостаток прикосновений, контактов "кожа к коже". Ей, как и многим другим, во время локдауна стало предельно ясно, насколько менее душевной стала жизнь при соблюдении социального дистанцирования.
Кому-то, кто живет большой семьей или снимает жилье с друзьями, повезло чуть больше: они могут обняться, прикоснуться друг к другу, как, например, визажистка Мэри Гринуэлл, описавшая свои чувства в "Инстаграме".
Ее подписчики тут же отреагировали. "Не правда ли, забавно, что человеческое прикосновение — причем не любовника и даже не родственника — оказалось для нас столь важным?" — "Так много пожилых людей скучают по человеческому прикосновению — порой единственный человек, который к ним прикасается, это парикмахер. А ведь это важная часть того, что называется быть человеком, правда? Я сейчас мысленно с теми стариками, которые живут одни".
Но почему нам так хочется близости с другими? И почему человеческое прикосновение так трудно чем-то заменить?
Кори Флойд, профессор Аризонского университета (США) — эксперт по проблемам нехватки заботы. Тактильный голод, нехватка прикосновений — лишь один из аспектов. Пожилые люди могут страдать и от других дефицитов — например, им бывает просто не с кем поговорить.
Общаться можно и по телефону, и с помощью видеосвязи. Но это не дает нам возможности коснуться друг друга, и последствия этого уже заметны.
По словам Флойда, мы ощущаем тактильный голод, когда замечаем несоответствие между количеством желательных прикосновений и количеством, которое получаем на самом деле. Это очень похоже на обычное чувство голода — мы замечаем его, только когда не получаем достаточно пищи. "Людям не хватает прикосновений, даже если они этого сами не осознают, — говорит Флойд. — Им просто не по себе, и на самом деле это потому, что они ни с кем не обнимались три недели подряд, не прикасались к свои внукам или не были рядом со своими родителями, партнером".
Понятно, что у некоторых людей этот голод сильнее. Это очень личная особенность, хотя, как замечает Флойд, очень мало найдется таких, кому вообще не нужны человеческие прикосновения. "Некоторые стараются избегать прикосновений, — говорит он, — а некоторым они просто необходимы. Но большинство людей находится где-то посредине этих двух противоположностей".
Но в целом от нехватки прикосновений больше страдают те, кто чувствует себя одиноко. "А самые одинокие, согласно исследованиям, — молодые люди, — подчеркивает он. — На втором месте — пожилые. И те, и другие наиболее страдают от тактильного голода".
По мнению Флойда, жизнь стариков в локдауне не сильно изменилась — разве что они потеряли возможность видеться с внуками. Но больше всех пострадали те, кто в нормальные времена ежедневно был окружен друзьями и близкими.
Заменить человеческое прикосновение пытаются с помощью разных гаджетов и приспособлений — от телематических "интернет-протезов" до мягких и теплых, в размер человека, подушек. Замена неравноценная.
В случае с телематикой дистанционное прикосновение управляется рукой любимого человека, и осознание этого может быть приятным. Но это совсем не то же самое, что настоящее касание живого человека.
До того, как опасный коронавирус начал распространяться по всей планете, люди, ощущающие кожный голод, могли хотя бы пойти на специальные "вечеринки с объятиями", где незнакомые люди по взаимному согласию могли прикасаться друг к другу, и порой — весьма эмоционально, но в контролируемых и потому безопасных условиях.
Однако и это решение не идеально. Такое прикосновение хоть и вполне настоящее, но, по мнению Флойда, ему не хватает искренности. "Конечно, это лучше, чем ничего (если вы не против таких касаний), но все-таки прикосновение любимого, близкого человека этим не заменишь", — подчеркивает он. "Когда прикосновения дополняются позитивной эмоциональной связью с другим человеком, это приумножает их полезность".
И в этом смысле даже прикосновение к вашему домашнему питомцу — собаке или кошке — может быть чрезвычайно благотворным. В отличие от "вечеринок с объятиями" привязанность вашего питомца невозможно поставить под сомнение, она настоящая. Вашей собаке или кошке тоже приносит радость тактильный контакт с вами.
Ряд работников американской системы здравоохранения призывали больше не обмениваться рукопожатиями — появились даже предложения отказаться от привычки пожимать друг другу руки вообще, даже когда пандемия завершится.
Как размышляет теперь Аденуга, возвращение к работе для нее будет означать, что принимать клиентов придется в перчатках и маске. Пока она в недоумении, как ей удастся осуществлять все прежние манипуляции в перчатках — ведь большая часть ее работы предполагает прикосновение к лицу человека. Но она надеется, что найдет выход.
Гораздо больше ее беспокоит то, что с лицом, скрытым под маской, ей станет труднее находить контакт с клиентками-невестами, которые часто очень нервничают перед свадьбой, и раньше Аденуге удавалось их успокоить, создавая непринужденную атмосферу легкой болтовни. Как это будет выглядеть, когда на ее лице маска? "Я сомневаюсь, что это будет работать как раньше. До меня это только недавно дошло".
"Близкие контакты действуют на нас успокоительно, они важны для нашего психологического и физического состояния. Так что, я думаю, после определенного периода повышенной осторожности мы быстро вернемся к норме".
