Это система. Как в Латвии калечат судьбы сирот и зарабатывают на них миллионы евро  (165)

Детские дома — не нужны. Это пережиток старых времен, от которого избавились во многих странах мира. Лишенный заботы родителей ребенок должен моментально оказываться в другой семье, пусть и временно. Чтобы затем он мог вернуться к биологическим родителям, а если это невозможно — обрести новую семью, в которой его будут любить.

Латвия тоже планирует со временем отказаться от детдомов, но пока в Латвии есть 46 учреждений разного типа, в которых так или иначе содержатся дети. На 1 января 2017 года их было почти 1800 человек. Министерство благосостояния при министре Янисе Рейрсе ("Единство") начало проект, цель которого — постепенно закрыть все или почти все детские дома.

В рамках проекта с бюджетом в 90 млн евро психологи и другие специалисты общества Bērni bērniem отправились изучать работу Елгавского детдома. То, что они увидели в Елгаве, настолько их потрясло, что в марте 2017 года они решили обратиться к журналистам, нарушив корпоративную этику и существенно усложнив себе жизнь.

Журналисты Латвийского радио начали расследование этой истории, и в конце концов пришли к выводу: в Латвии построена целая система, в которой на сиротах зарабатывают и частные лица, и отдельные чиновники, и целые самоуправления. Портал Delfi прочитал, посмотрел и прослушал десятки текстов, передач и интервью (лучшее и самое главное — на Lsm.lv), созданных в рамках цикла "Дети системы", чтобы рассказать главное об этой истории.

Специалисты стали свидетелями физического и эмоционального унижения детей. Социальные работники кричали на них, били, заставляли есть силой. Поговорив с детьми, психолог узнал, что их регулярно отсылают в школы-интернаты в других городах Латвии, а самых непослушных или просто "отличных от других" — в елгавскую психбольницу Ģintermuiža. Ссылка в "психушку", как ее называют сами дети, была самой популярной угрозой в адрес воспитанников.

Детей перевозили — зачастую за сотни километров — под конвоем сотрудников муниципальной полиции. Полицейские, как правило, приходили в 3-4 часа утра. Детей будили, требовали одеться и без лишних слов увозили в интернаты или психиатрические клиники. Руководство объясняло такую практику тем, что если ребенку сказать заранее, то он сбежит. Такие поездки стали для полиции рутиной и проходили несколько раз в месяц.

В Латвии шесть психоневрологических больниц. Всего в них стоят на учете 372 ребенка из детских домов — это 35,5% от всех воспитанников детдомов страны (1354 человека). Для сравнения — доля детей из семей в больницах такого типа не превышает 0,3%, то есть в 100 раз меньше. Специалисты не первый год говорят о том, что существенная часть диагнозов, по которым в психбольницы отправляются дети из детдомов, сфабрикована. Детдома просто избавляются на время от наиболее проблемных детей. В самих больницах тоже признают, что многие попадающие к ним детдомовцы здоровы, но по закону они не имеют права не принять ребенка и не провести хотя бы первичный осмотр.

Руководство Елгавского детдома отправляло детей в интернаты, чтобы "изменить среду" и "вырвать из дурной компании". Что до психбольниц, то детей туда отправляли "лечиться", причем строго по показанию штатных медицинских работников. При этом позже было установлено, что истории болезней детей в Елгавском детдоме велись с нарушениями, "для галочки", а нередко выглядели попросту сфабрикованными.

В поле зрения журналистов Латвийского радио попала также Адамовская школа-интернат, в которую "ссылали" детей из Елгавского детдома. Другие СМИ писали о детдоме Likumi — там было заведено уголовное дело в связи возможным сексуальным использования одного воспитанника другим. Неделю назад в одной из рижских школ-интернатов подросток избил полицейского. Проверка показала, что правила там не выполняют ни воспитанники, ни персонал. Словом, проблемы в детдомах похожи на систему.

Как правило, посторонних людей в детдомах не бывает, а журналистов под разными предлогами туда не пускают. Почти все детские дома в Латвии находятся в ведении самоуправлений, поэтому министерство благосостояния контролирует их в очень небольшой степени. В ведении самоуправлений находятся и Сиротские суды. Судьи сиротских судов, руководство краевых дум и директора детдомов нередко являются близкими знакомыми и устраивают совместные мероприятия.

Единственная государственная структура, которая осуществляет надзор над детдомами — Государственная инспекция по защите прав детей (Valsts bērnu tiesību aizsardzības inspekcija, VBTAI). Но у нее небольшой штат, и о своих проверках она вынуждена предупреждать заранее. К приезду инспекторов детдома готовятся: "ссылают" проблемных и готовых пожаловаться детей в школы-интернаты и психбольницы. Это происходило не только в Елгаве.

Внезапные проверки невозможны до тех пор, пока Латвия не ратифицирует дополнительный протокол Конвенции ООН против пыток — о проверке исправительных и социальных учреждений закрытого типа, включая тюрьмы, психбольницы и детские дома. Если же она его ратифицирует, в стране придется создать структуру, штатные сотрудники которой будут наделены правом внезапных проверок всех заведений закрытого типа. Этим хотело бы заниматься Бюро омбудсмена: логичное предложение, учитывая, что Бюро уже много лет изучает тему детских домов.

Но вернемся в Елгавский детдом в апреле этого года. Система детских домов в Латвии крайне закрытая, и информация наружу просачивается с большим трудом. Вероятно, сотрудники детдома не стеснялись специалистов общества Bērni bērniem, считая тех "своими". Эксперты Bērni bērniem не скрывают, что они не сразу решились выносить сор из избы: прежде, чем принять решение, было немало споров.

Важным моментом в деле о монстрах из Елгавского детдома является то, что практически все дети учились в школах-интернетах или лечились в психбольницах. То есть большую часть времени они проводили вне стен детдома. Этот момент очень важен для того, чтобы понять финансовую сторону системы.

Психологи отмечают, что сами дети, как правило, не жалуются на жестокое обращение. Причина проста — ни о какой анонимности не может быть и речи: их оставляют в том же заведении, на персонал которого они "посмели" пожаловаться. Ничего не изменилось даже после выхода громкого сюжета о Елгавском детдоме. Директор детдома Майя Нейланде оставалась на своем рабочем месте. VBTAI, начав проверку, отстранила лишь трех воспитательниц (позже одну признают невиновной, еще двух оштрафуют на 210 евро, одну из них уволят). При этом, что и сами дети, и даже подчиненные откровенно боялись Нейланде именно из-за ее методов работы.

Мэр Андрис Равиньш (на фото) поначалу объявил появление информации о детдоме политической кампанией перед выборами в самоуправления, и публично поддержал Нейланде. Янис Рейрс назвал эту реакцию "трусливой". Несколько месяцев спустя VBTAI по итогам проверки рекомендовала сменить руководителя детдома. Елгавская городская дума все же освободила Нейланде от занимаемой должности (технически та ушла сама) и утвердила на ее место Инесе Ковалевску.

Ковалевска тоже человек системы. В свое время она была и директором детдома, и экспертом в министерстве благосостояния. Однако, в отличие от Нейланде, он имеет очень хорошую репутацию. Ковалевска в короткий срок радикально изменила буквально все. За месяц были выполнены все девять ключевых рекомендаций VBTAI. В заведении провели перепланировку, перестали разлучать братьев и сестер, "ссылать" детей в далекие интернаты и унижать их физически и морально. Таким образом, для воспитанников Елгавского детдома все закончилось хорошо — настолько, насколько слово "хорошо" вообще применимо к детдому.

Журналисты, однако, на этом не остановились. Вскоре выяснилось, что сама система детдомов в Латвии построена так, что буквально провоцирует на злоупотребления. Все происходит на уровне самоуправлений, а министерство благосостояния может повлиять на происходящее только опосредованно. И именно самоуправления выигрывают от того, чтобы система сохраняла статус кво как можно дольше. Чтобы понять, почему это так, необходимо углубиться в финансовые отношения различных частей системы, самоуправлений и государства.

Почему в Латвии существуют детдома? Можно сказать, что они существуют потому, что общество в них нуждается. Или потому, что латвийским самоуправлениям выгодно их существование. Не знаем, справедливо ли первое утверждение (есть много стран мира, где такой нужды нет), но второе справедливо на все сто процентов. Чтобы понять это, нужно сначала разобраться в том, как вообще в Латвии устроена система заботы о детях, оставшихся без родителей.

Если ребенок по тем или иным причинам остается без родителей, он попадает в ведение социальных служб самоуправления и оказывается в кризисном центре. Затем за дело максимально быстро берутся представители Сиротского суда. Именно председатель этого учреждения решает, куда попадет конкретный ребенок — в детдом или в приемную семью. Причем теоретически Сиротский суд может отдавать "своих" детей в другие самоуправления. Если там, например, есть свободные приемные семьи, готовые принять ребенка. На практике, однако, это происходит нечасто: биологические родители, какими бы они не были, должны иметь возможность видеться с ребенком. Нередко это бедные люди, для которых билет на автобус — роскошь.

Если ребенок попадает в приемную семью, то государство и самоуправление платят семье в среднем порядка 263 евро в месяц (не за каждого ребенка, а в сумме). Где-то больше, где-то меньше — зависит от возможностей самоуправления. В приемной семье ребенок может находиться до тех пор, пока с этим согласен Сиротский суд. В любой момент ребенка могут забрать из семьи и вернуть родителям, отдать на усыновление или опекунство.

^{Фото: lsm.lv}

Приведенная выше схема свидетельствует о том, что самоуправлению выгодно, чтобы дети попадали в приемные семьи. Приемные родители за копейки (по сравнению с расходами детдомов) выполняют все нужные функции. При этом ребенку однозначно лучше в приемной семье, чем в казенном доме.

Но на практике это не так. Детские дома для самоуправлений — не головная боль и лишние расходы, а способ трудоустроить определенное количество людей и обеспечить заказами местный бизнес. Поэтому оказавшийся в кризисной ситуации ребенок зачастую оказывается не получателем услуги, а инструментом обеспечения интересов самоуправления. Причем он целиком и полностью отдан на милость людей, работающих в одной связке. И хотя их функции вроде бы различны, интересы зачастую совпадают.

Самоуправления ежемесячно тратят на ребенка в "своем" детдоме в среднем 582 евро. Деньги выделяются вне зависимости от того, находится ли ребенок в этот момент в детдоме. Не важно, "лечится" ли он в психбольнице или "учится" в школе-интернате в далекой Латгалии, детдом все равно получает финансирование.

Школам-интернатам, также находящимся в ведении самоуправлений, "получать" сирот из детдомов тоже выгодно. Это обеспечивает работу персоналу и оправдывает смысл их существования. Кроме того, за каждого ребенка, поступившего из детдома, им полагается в среднем по 271 евро в месяц (но уже из бюджета министерства образования и науки).

Журналисты Латвийского радио, изучая тему, обнаружили случаи, когда воспитанники детских домов учились в школах-интернетах и там же жили пять дней в неделю — несмотря на то, что детдом и школа-интернат находятся буквально в 15 минутах ходьбы друг от друга. Так было в случае с Елгавским детдомом, но не только. В прошлом году практически четверть всех воспитанников детских домов в Латвии не просто учились, но и жили в школах-интернатах. Это значит, что из госбюджета на них ежегодно тратится до 1 млн евро. Самоуправления выделяют детдомам в два раза больше.

Для примера была проанализирована школа-интернат в Малте. Оказалось, что там Малте учатся дети со всей Латвии, из четырех разных приютов и детских домов.

Но и это еще не все. Психбольницы тоже получают за воспитанников детдомов дополнительные средства: в среднем, 1080 евро в месяц, но уже из бюджета министерства здравоохранения. На эти цели ежегодно тратится порядка 1,5 млн евро.

Таким образом, один ребенок может обходиться латвийским налогоплательщикам в сумму до 1933 евро в месяц. Конечно, физически он не может находиться в трех разных заведениях одновременно — но система такое позволяет. Суммы при этом довольно сильно разнятся: от 165 до 1342 евро в месяц. Более 800 евро в месяц за ребенка платят своим детдомам Даугавпилский, Добельский, Гулбенский, Огрский, Резекненский, Салский и Валкский края, а также Даугавпилс, Елгава, Юрмала, Лиепая и Рига.

Почему из детдома А ребенка отсылают именно в школу-интернат Б за 200 километров, а не куда-то еще? На данный момент ответа на этот вопрос нет. Журналистам, между тем, удалось получить свидетельства бывших воспитанников детдомов, которые рассказали, что им пришлось много раз менять место учебы. Не стоит удивляться тому, что и качество их образования в итоге оставляет желать лучшего.

Детские дома получают все дотации даже в том случае, когда ребенок уже проходит стадию усыновления и начинает жить у будущих родителей. Сами приемные родители получают копеечные пособия, хотя зачастую речь идет о тяжело больных детях, нуждающихся в специальном уходе и лекарствах. Когда журналисты попытались выяснить у директоров детдомов, считают ли они это справедливыми, то столкнулись с отказом от комментариев или резкими ответами в стиле "усыновляют небедные люди, а нам средства нужнее".

По словам бывшего министра благосостояния Илзе Винькеле, лобби самоуправлений в парламентах последних созывов необычайно сильно. Им выгодно сохранять нынешнюю систему "заботы" о детях-инвалидах. Винькеле сравнивает ситуацию с феодальным государством: у центральной власти нет рычагов давления, и ни министерство, ни министр что-то изменить не в состоянии. Это может сделать только общество.

Хорошие новости заключаются в том, что со следующего года государство прекратит доплачивать школам-интернатам за детей-сирот из детских домов (исключение — специализированные заведения для тяжело больных детей). Это решение объясняется не только желанием разорвать систему наживы самоуправлений на детях, но и тем, что уже несколько сотен обычных школ (которые за сирот не получают ни копейки) сертифицировали свои программы обучения для таких детей.

Есть опасения, общество не готово к появлению детей из детдомов в обычных школах. И они, к сожалению, обоснованы. Но, может быть, обществу в целом пора меняться? И, например, вместо акций протеста против использования животных в цирке выходить на акции протеста против помещения детей в детские дома?

Впрочем, "бизнес на сиротах" на уровне самоуправления все же имеет свои пределы. По данным министерства благосостояния, на 1 января 2017 года только 20% детей жили в детских домах и школах-интернатах, 80% находились в приемных семьях. Но и с ними не все гладко.

Фото: lsm.lv

Приемные семьи являются первым и, возможно, главным рубежом обороны в ситуации, когда ребенку нужна помощь. От опекунов и усыновителей они отличаются тем, что оказывают услугу, заменяя функцию детского дома. Приемная семья получает за это деньги и имеет намного меньше прав в отношении ребенка. По сути, прав вообще нет: Сиротский суд в любой момент может забрать ребенка назад или даже "взять на время", как бы странно это ни звучало.

Приемные семьи однозначно лучше, чем детские дома. По сути ребенок просто попадает в другую семью. Да, чужую, но все же семью. Где он может общаться, отдыхать, не бояться наказаний за малейший проступок и получать хоть какое-то внимание. Удивительно, что при этом в Латвии есть 26 самоуправлений, в которых приемных семей нет вообще (инфографика наверху). Но даже там, где они есть, их не слишком много.

Фото: lsm.lv

Всего в стране 576 приемные семьи. Это число год от года остается более или менее стабильным. Лидеры — предсказуемая Рига и удивительная Кандава, где детей просто не посылают в детские дома. Вообще. Никогда.

Кандава вообще разбивает сразу несколько стереотипов. Например, о том, что приемные семьи только и делают, что зарабатывают на детях. Потому что пособие самоуправления приемным семьям там одно из самых маленьких в стране — всего 160 евро. Тем не менее, там нашлось 64 семьи, готовые принять кризисного ребенка в любой час дня и ночи. Почему?

Это заслуга председателя местного Сиротского суда Лайлы Хензеле. Когда-то она для себя решила, что физически не может подписать ни одного документа об отправке ребенка в детский дом. Не может — и не будет! Именно она добилась того, чтобы в крае появилось так много приемных семей: ходила, уговаривала, просвещала людей, добивалась поддержки и на уровне самоуправления. И своего добилась — из Кандавы детей в детские дома не посылают. Ханзеле говорит, что это нелегко, но иного способа увеличить количество приемных просто нет.

Родители из приемных семей не скрывают: это тяжело. Мешает равнодушие чиновников Сиротских судов, мешает и косность общества. Некоторые признаются, что у них испортились отношения с родственниками, которые не понимают, "зачем им все это надо".

Действительно — зачем? Кто-то сам вырос в приемной семье. У кого-то осталась нерастраченная любовь. Кто-то просто не может не делать этого. Объединяет их разве что средний возраст: в районе 50 лет, молодых приемных семей крайне мало. Министерство благосостояния, впрочем, не видит причин для волнения — это общемировая тенденция.

Наиболее проблемная категория детей, которым зачастую не находится места ни в детдоме, ни в приемных семьях — младенцы и дети в возрасте нескольких лет, особенно с потенциальной инвалидностью. Их, как правило, отдают в специализированные и весьма специфические заведения, находящиеся в ведении уже не самоуправлений, а государства. Что там творится? Добро пожаловать в филиал "Рига" Государственного центра социальной опеки!

^{Кадр из видео}

Журналистам Латвийского радио не удалось попасть в какой бы то ни было детский дом, увидеть ситуацию изнутри и поговорить с детьми. В итоге они обратились за помощью к передаче "Запрещенный прием" телеканала LTV. Результатом стала операция "Нянечка": журналистка LTV "под прикрытием" поступила на работу в филиал "Рига" Государственного центра социальной опеки на улице Капселю. После того, как передача вышла в эфир, шокированный министр Янис Рейрс отстранил руководство учреждения от выполнения обязанностей.

В сентябре в центре опеки появилась вакансия нянечки. За минимальную зарплату предлагалось работать полную смену, однако и требований к кандидатам почти не предъявляли. Журналистка LTV устроилась на работу без труда. В ее обязанности входила смена подгузников, кормление и прочие элементы заботы о детях. При этом ей никто ничего не объяснял и никак ее к этому не готовил. Наличие профильного образования или опыта тоже никого не волновало. Более того — уже через несколько суточных смен ее оставили с детьми.

Главная проблема, однако была не в этом. Все малыши детсадовского возраста в центре опеки предоставлены сами себе. Игрушек почти нет, воспитатели с ними не общаются, на руки не берут. Кормление, туалет и прогулки — строго по часам. Впрочем, "прогулки" надо брать в кавычки — на каждого ребенка приходится в лучшем случае 30 минут на свежем воздухе. За две недели работы журналистка обнаружила, что некоторые дети вообще не выходят на улицу. Большую часть дня они проводят в закрытых манежах советского типа (во весь рост).

В детдоме есть педиатр, но к выполнению своих обязанностей он относится формально. Детей осматривают, только если кто-то из нянечек замечает, что у них температура. Заметить что-то по изменению настроения или поведения невозможно — дети ведут себя апатично, они безразличны к тому, что происходит вокруг.

Кормление также происходит чисто механически — детям "втыкают" в рот бутылочки, внешний вид которых может вызвать только отвращение. Иногда в детдоме устраивают "празднование дней рождения": детям раздают подозрительно выглядящее "сладкое" на одноразовых пластиковых тарелках.

Жизнь в центре опеки вызвала у журналистки стойкое ощущение того, что она участвует в эксперименте, где дети — подопытные кролики. У психологов сюжет тоже вызвал шок. Для маленьких детей внимание взрослых критически важно. Если ребенка старшего возраста такое отношение травмирует, но он способен его пережить, то психику младенцев тотальное равнодушие буквально разрушает. Накапливается отставание в развитии, которое потом практически невозможно наверстать.

Возможно, эксперимент бы продолжался и дольше, чем две недели. Однако журналистка начала задавать руководству и коллегам слишком много неудобных и неприятных вопросов. Те что-то заподозрили и вынудили ее уволиться.

При этом еще летом 2017 года, до появления в центре опеки журналистки LTV, VBTAI обнаружила там вопиющие нарушения. Комиссия установила, что к детям относятся жестоко, издеваются над ними физически и эмоционально, и потребовала от руководства устранить все нарушения. Однако те не сделали ровным счетом ничего. Интересно, что почти все сотрудники центра опеки работают за минимальную зарплату (отсюда — хронические проблемы с заполняемостью вакансий), но доходы руководства "Риги" исчислялись десятками тысяч евро в год.

Правда, это ничто по сравнению с настоящим бизнесом на сиротах: продаже в США.

Янис Рейрс — первый министр, который упорно добивается того, чтобы Сейм законодательно запретил усыновление латвийских детей за границу в ситуации, когда они уже находятся в приемной семье. Пока его инициатива "зависла" в комиссиях Сейма, и есть вероятность того, что определенные силы приложат максимум усилий для того, чтобы она там и осталась.

Журналисты Латвийского радио, работая над этим материалом о торговле сиротами, получили странные звонки: им задавали вопросы, в чьих интересах идет работа над темой. Источники получили угрозы, поэтому большая часть собеседников осталась анонимной. Но и имеющихся свидетельств достаточно для того, чтобы выстроить достаточно стройную картину.

Каждый год сиротские суды изымают из латвийских семей около тысячи детей и передают их в детские дома или приемные семьи. Чаще всего эти дети юридически не свободны, поэтому их невозможно сразу усыновить. Почти 200 латвийских семей стоят в очереди, желая усыновить ребенка. Но очередь движется довольно медленно, а потенциальные приемные родители получают от сиротских судов лишь списки детей, обычно даже без фотографий.

При этом в Латвии аккредитовано 15 зарубежных агентств, которые предлагают иностранцам усыновить латвийских детей чуть ли не через интернет. Два раза в год — летом и под Рождество — они организуют выезд детей в американские гостевые семьи, таким образом, обходя латвийскую очередь.

Собеседники Латвийского радио считают, что процесс усыновления за границу превратил в бизнес Айнар Шлесерс. Это произошло в 2004 году, когда на базе министерства по делам семьи был построен настоящий конвейер по отправке детей сначала в некоторые европейские страны, а затем и в США. Некоторые чиновники этого министерства позже ушли в этот бизнес. В публикации они названы пофамильно.

По неофициальной информации, эта схема стала одной из причин, почему тогдашний премьер Эйнар Репше выразил недоверие министру Шлесерсу и вынудил его покинуть правительство. Репше в комментарии Латвийскому радио подтвердил это лишь частично: по его словам, было "множество" поводов для того, чтобы убрать Шлесерса.

Схема, которая успешно действует и по сей день, технически выглядит следующим образом. Если для ребенка нашли опекуна, то просто так взять и вывезти его на "смотрины" в США невозможно. Другое дело — приемные семьи и (в меньшей степени) детские дома, которые полностью подчиняются сиротским судам. Статус находящихся в них детей таков, что чиновник сиротского суда может в любой момент изъять ребенка. То, что он две недели проведет, например, в США — не беда. По возвращению, в случае одобрения со стороны иностранных родителей, сиротские суды быстро "очистят" ребенка юридически, а сильные юристы подготовят все необходимые бумаги для усыновления за границу. В министерстве благосостояния их утвердят просто потому, что у них не будет формальной возможности отказать.

Сиротский суд и детские дома подчиняются только руководству своего самоуправления, то есть только местная власть в состоянии разрушить эту схему. Действия суда и детдомов можно оспорить только в суде, но приемная семья не всегда может это сделать: в конце концов, они сами и их статус тоже зависят от сиротского суда.

Бизнес "на сиротах" приносит неплохой доход: латвийский ребенок "стоит" как минимум 30 тысяч долларов США (некоторые источники называют куда большую цифру — 90 тысяч). В течение последние 15 лет за границу в среднем отправляли 130 детей в год, то есть ежегодный оборот "индустрии" составлял как минимум 4 млн. долларов. Деньги получают как минимум посредники, юристы и переводчики.

Латвийских детей выставляют в интернете как товар — с описанием и фотографиями. С будущими зарубежными родителями они знакомятся только в США. Все происходит при поддержке посольства США в Латвии, просто потому, что в самих США подобный бизнес вполне легален. Юридически все латвийские посредники работают в зарубежных компаниях.

У министерства благосостояния нет возможности проверить судьбу латвийских детей за границей — нет денег на командировки. Агентства, продающие детей, составляют отчеты, как и должны по закону, однако никто не знает, насколько они отражают действительность. Известно о как минимум трех случаях пропажи латвийских сирот в США. Еще одну девочку из Латвии журналисты нашли на сайте, который "перепродает" детей дальше.

По словам Рейрса, утверждения торговцев детьми о том, что за рубежом усыновляют только тяжелых инвалидов и психически больных детей — миф, такие случаи единичны. Чаще всего детдома фабрикуют фальшивые диагнозы, сиротские суды их утверждают, а министерству остается лишь подписывать бумаги. Весь процесс происходит на уровне самоуправления.

Сейчас министерство благосостояния хочет запретить усыновление за границу лишь тех детей, которые уже находятся в приемных семьях. Это уже сделали почти все европейские страны, включая Литву и Эстонию. Если иностранцы готовы брать детей из детских домов, приезжать за ними лично и проходить весь процесс усыновления так же, как это делают жители Латвии — им мешать не будут. Только в этом случае можно будет понять, действительно ли иностранцы готовы давать шанс латвийским детям, по-настоящему нуждающимся в серьезном уходе и психологической помощи.

Нельзя сказать, что света в конце туннеля не видно. В Елгавском детдоме сменилось руководство и, кажется, отношение к детям. Со следующего года школы-интернаты перестанут финансово поощрять за то, что они держат у себя сирот из детдомов — возможно, детей перестанут бросать по Латвии. Янис Рейрс (на фото) полон решимости запретить усыновление за границу из приемных семей.

Кроме того, о проблеме заговорили: возможно, это сподвигнет кого-то стать опекуном или получить статус приемной семьи для детей, которые очень в этом нуждаются.

Латвийское радио вместе с Ziedot.lv запускает благотворительный проект финансовой поддержки приемным семьям Dod pleci, который будет в эфире до тех пор, пока в Латвии будут существовать дети системы — дети, живущие в детдомах. Каждый сможет помочь хотя бы деньгами.

P.S. Для полного эмоционального погружения в тему мы также рекомендуем прочитать статью "Я — ребенок системы". История Карины, которая выросла в детском доме". На сайте lsm.lv можно найти еще 15 таких историй, но уже на латышском языке.