"Что, негодяи, не нравится наш президент Лукашенко?!" Четыре истории белорусских беженцев в Латвии

Имена некоторых собеседников изменены по просьбе управления по делам гражданства и миграции Латвии в интересах безопасности соискателей статуса и их родственников в Беларуси.

Консультант по управлению международной консалтинговой компании, фельдшер-рокер, бригадир транспортного цеха и готовый к любой работе выпускник детдома. Эти четверо мужчин прибыли в "Муцениеки" разными путями, в разное время и из разных регионов Беларуси. Очень разные ситуации побудили их покинуть страну. Но все они едины в неприятии действующей в Беларуси власти и желании вернуться, когда власть сменится. Все они утверждают, что категорически "не хотят сидеть на шее Латвии" и готовы честно работать на благо временно принявшей их страны, ведь "белорусы считаются самой трудолюбивой нацией мира"…

В этом году одиннадцать граждан Беларуси попросили убежище в Латвии, сообщили Delfi в управлении Департамента гражданства и миграции (PMLP). Их заявки рассматривают по обычной процедуре. В это время претенденты на статус имеют право находиться в центре размещения "Муцениеки" или в другом месте Латвии (например, у своих родственников).

Процедура принятия беженцев в Латвии начала работать с 1998 года. За это время на этот или альтернативный статус претендовали 38 граждан Беларуси, но были признаны беженцами лишь двое — в 2006-м и 2009-м годах, а альтернативный статус получали пять раз. То есть 31 заявку отклонили.

В 2019 году альтернативного статуса добился белорусский бизнесмен, на которого на родине завели уголовное дело о неуплате налогов и предоставлении заведомо ложных сведений в декларацию о доходах. В заявлении претендент сообщал, что правоохранительные органы Беларуси пригрозили неприятностями его семье и друзьям, если те будут поддерживать контакты. Преследования бизнесмен связывал со своим участием в общественном движении "Народный фронт Беларуси" и критикой президента Лукашенко. Его проблемы начались в преддверии митинга оппозиции в феврале 2017 года в Минске, когда его вынудили уйти с работы, а затем прислали повестку в КГБ. Латвийский PMLP в предоставлении статуса тогда отказал. Мужчина обратился в районный суд и выиграл процесс. Но альтернативный статус он получил посмертно.

Это — выдержки из интервью белорусских беженцев порталу Delfi. Полные версии можно прочесть, если у вас есть подписка на Delfi Plus.

Роман, консультант по управлению в международной компании: "10 августа я уже уходил с митинга. но тут ОМОН начал всех оттеснять от площади, а потом задерживать на маленьких улицах. Я толком не успел понять, что произошло, как был на земле с заломленными назад руками — меня отвезли в областное Управление внутренних дел, которое буквально гудело от количества агрессивных людей в полной экипировке и крайней степени возбуждения — для них это была личная война. Нас сгрузили в автозак, отвезли в центральное РОВД, где стали бить.

Меня обрабатывали на площадке лестничной клетки сразу четыре омоновца — сперва по голове, а потом коленями по ногам, сопровождая экзекуцию бешеными криками и оскорблениями: че ты, ботаник, сюда приперся, мы тебе покажем, чья это страна. Особенно их бесила моя белая ленточка на запястье. Но как я потом понял, мой вариант был еще "лайтовым"…"

Андрей, фельдшер и рокер: "На Центральной площади мы встали в сцепку. Две машины ОМОНа выдвинулись к центру и поставили машины во дворах, стали нас окружать в экипировке космонавтов, а потом безжалостно избивать — женщин, пожилых, несовершеннолетних, беременных… Я оставался на месте, чтобы люди за мной смогли отступить. Десяток омоновцев набросились и стали лупасить меня дубинками по голове и телу, а когда я упал, один берцами катал мою голову об асфальт, а остальные продолжали бить ногами. Я лежал лицом к асфальту, руки мне стянули клейкой лентой и стали бить в пах. Потом закинули в переполненный автозак, сверху — еще человека, еще и… велосипед. 

Нас отвезли в местный отдел РОВД, где выстроили лицом к стене и снова били дубинами по голове и спине. Я упал. Меня оттащили в переполненную избитыми людьми камеру, которым не давали ни пить, ни есть, ни в туалет сходить. Когда мне стало плохо, люди в камере начали стучать в дверь, чтобы мне оказали медицинскую помощь. Под конвоем сокамерники вынесли меня в камеру, где работники скорой дали нашатыря, сделали несколько уколов и отвезли в центральную больницу. Дежурный врач бил меня ладонью по лицу, из которого кровь текла, как из дуршлага, и хватал за нос, восклицая: что, негодяи, не нравится наш президент Лукашенко?!"

Валентин, выпускник детдома, на все руки мастер: "После окончания детдома я оказался буквально на улице. Мне должны были дать жилье, но уже восемь лет говорят "жди свою очередь, таких как ты — куча, появится квартира, если кто-то откажется — дадим тебе". Но кто откажется от квартиры?"

Максим, мастер на предприятии-флагмане: "И все же я за мирные протесты. Если на улице гавкает собака, вы же не становитесь на четвереньки и не гавкаете в ответ? Мирные протесты действуют на нервы узурпаторов и силовиков — рано или поздно их нервы лопнут. Спасибо нашим женщинам, что они выбрали такую тактику. Видят, что у мужчин терпение может кончиться, вот и возглавили движение — становятся перед парнями, чтобы тех не трогали. Девчатам сильно достается. У кого-то и беременности прерывались. А эти мрази, ради финансовой выгоды, готовы хоть детей бить. Но точка невозврата пройдена — назад дороги нет.

17 августа я поехал в Солигорск — в стачке на площади стояло 5-7 тысяч человек, примерно каждый третий работник. Предприятие на 70% было остановлено, но руководство стало кого-то запугивать, а кого-то материально стимулировать… Я не мог этого терпеть. Сказал, что если в течение недели не будет предпринято мер для устранения этих "хозяев жизни", то уйду с работы. Но они решили опередить меня — наслали комплексную проверку. Я сказал, ради бога, у меня все по полочкам, как у хорошей хозяйки. Они часа два задавали рабочим вопросы, пытались вывести меня из равновесия, но прицепиться было не к чему. Через три дня приехал инженер по технике безопасности — но и он обломался. Выходя, сказал: "Как бы ты ни старался, время твоего увольнения пошло не на месяцы, а на секунды".

24 августа я сам подал заявление на увольнение. Не успел доехать домой, как меня вернули — сказали, если не заберу бумагу, о выходном пособии могу не мечтать. Я ответил, что решения не меняю: больше ни копейки с моих налогов не пойдет на избиение мирных людей. Накануне написал в посольство Латвии просьбу о предоставлении убежища…"