"Нет донорского центра, в который можно было бы сдать русскую кровь". Постановка Šķelšanās — о линиях разлома в обществе

…На сцене  — и журналисты, создававшие фильм, и профессиональные актеры. Сцена имитирует вагон поезда, следующего со скрипом и опозданиями в самый русскоязычный город Латвии — Даугавпилс. Короткие диалоги попутчиков (до самого заезжаннного: "Vai šis vilciens brauc uz Daugavpili?" — "Я не говорю по-латышски") прерываются тяжелыми монологами героев.

О чем говорили? О желании после 24 февраля 2022 года выжечь из себя русскую кровь, чтобы не мучиться чувством вины. О том, как в Даугавпилсе (!!) журналисты долго, почти отчаявшись уже, искали русскоязычных родителей, которые бы не побоялись на камеру сказать о том, что они против полного перевода школ на латышский язык. И о том как высказав публично хоть долю сомнения в верности мнения, доминирующего в социальным пузыре "своих", сделав лишь шажок навстречу к "другим", легко стать изгоем. Но ведь без этих осторожных, не всегда ловких шажков — не выбраться. 

"Сука, проститутка, шлюха" — эти слова появляются на фоновом экране иллюстрацией, когда журналистка Инга Сприньге рассказывает, какой ушат грязи и оскорблений был вылит на нее в Twitter (Х) после поста с фото 74-летней гражданкой России Натальей Кочегаровой, которую на коляске поднимают по лестнице на экзамен по государственному языку. Латышская аудитория отказывается принять, что кадр — не фейк, а реальность.