"Франция катится к чертям". К чему приведет авантюра Макрона с досрочными выборами в парламент

Сказать, что объявление Макроном досрочных выборов в парламент стало неожиданностью, — это выразиться очень мягко. Оно произвело эффект землетрясения на политическом ландшафте Франции и потрясло даже ближайших соратников президента, назвавших его затею безумием и безрассудной авантюрой.

Премьер-министр Габриэль Атталь, неформальный лидер правящей партии "Возрождение" и первый кандидат на вылет в случае проигрыша на выборах, после объявления Макрона несколько дней не появлялся на публике. Позже он назвал решение президента внезапным и жестоким.

Самый апокалиптический прогноз дал министр финансов Брюно Ле Мэр, сподвижник Макрона и один из оплотов его партии. "Франция катится к чертям", — процитировала министра Le Figaro.

Особенно раздосадовало соратников Макрона то, что он действовал единолично, спровоцировав лихорадочные политические метания как справа, так и слева от центра, но в итоге загнав себя в еще больший тупик.

Формальным триггером решения о досрочных выборах стал разгром партии Макрона ультраправыми на выборах в Европарламент, на которых "Национальное объединение" Марин Ле Пен и Жордана Барделла получило вдвое больше голосов (31,4% против 14,6% у правящей партии "Возрождение").

Макрон сказал, что он просто не может делать вид, будто ничего не произошло, и хочет предоставить народу право самому решить, каким будет парламентское будущее Франции. Поэтому он распустил Национальное собрание (нижнюю палату французского парламента) и назначает досрочные выборы на 30 июня и 7 июля.

Его соратники рвали на себе волосы, задавая единственный вопрос — зачем? Необходимости в этом не было — Национальное собрание было избрано в июне 2022 года, и следующие выборы должны были состояться только в 2027-м.

Но Макрон давно обдумывал такую возможность, поскольку политически был связан по рукам и ногам с тех пор, как после выборов два года назад центристская правящая коалиция "Вместе", в которую входит президентская партия "Возрождение", смогла получить лишь относительное, но не абсолютное большинство мест в парламенте. А без него Макрон не мог эффективно управлять страной — законы принимались обходными путями и со страшным скрипом.

Вызвавшую массовые протесты пенсионную реформу ему пришлось провести без прямого голосования в парламенте (французская конституция это позволяет), а для ужесточения иммиграционных правил Макрон вынужден был просить о поддержке ультраправых. Это ущемляло его самолюбие. И таких ударов было много.

К тому же, прибегая к пункту конституции, позволяющему проводить законы без голосования в парламенте, Макрон каждый раз сталкивался с риском вотума недоверия своему правительству. Таких попыток, пока что безуспешных, было предпринято уже 28, и на горизонте маячила новая, когда в сентябре ему пришлось бы в обход парламента принимать бюджет. Этот вотум недоверия его правительство могло и не пережить, и тогда Макрону в любом случае пришлось бы распускать парламент.

Поэтому он решил сыграть на опережение и попытаться убить двух зайцев — остановить усиление ультраправых, пока, как он думал, у французов силен шок от их победы на европейских выборах, и заручиться наконец абсолютным большинством в Национальном собрании, чтобы проводить законы без танцев с бубном.

С этой целью Макрон и объявил выборы, которые во Франции проходят по достаточно сложной схеме.

В Национальном собрании 577 мест, по одному от каждого избирательного округа. Для абсолютного большинства партии необходимо 289 мест. У правящего альянса Макрона было 250 мандатов.

Голосование проходит в два тура. В первом туре (30 июня) кандидаты, получившие 50% голосов при явке не менее четверти избирателей своего округа, автоматически побеждают. Но это мало кому удается, поэтому в большинстве округов пройдет второй тур (7 июля). В него выйдут все, кто наберет в первом 12,5% голосов. Это могут быть два, три, а то и четыре кандидата. Во втором туре побеждает тот, у кого больше всего голосов.

Опрос, проведенный Elabe за неделю до выборов, показал, что ультраправое "Национальное объединение" Ле Пен одержит убедительную победу — за них готовы голосовать 36% избирателей. Наспех созданный "Новый народный фронт", объединивший левые партии, станет вторым с 27%. Центристский правящий альянс Макрона "Вместе" может рассчитывать лишь на третье место примерно с 20% голосов.

Однако к этим прогнозам следует относиться крайне осторожно, и вот почему.

Двухуровневая система голосования, во-первых, открывает возможности для разных политических маневров и альянсов, в которые партии вступают, чтобы повысить шансы на выход во второй круг. Они могут объединиться и не выдвигать кандидатов друг против друга.

Во-вторых, избиратели могут принять решение о "тактическом голосовании" во втором туре, чтобы помешать победе определенной партии. Именно так раньше происходило с партией Марин Ле Пен. Считалось, что нужно любыми способами не допустить прихода ультраправых к власти.

Макрон рассчитывает, что так будет и на этот раз. Как сказал журналу The Economist его советник, президент хочет увидеть "момент истины": либо народная поддержка "Национального объединения" реальна, и тогда с этим придется считаться, либо на европейских выборах французы голосовали за ультраправых по принципу ras-le-bol (из чувства протеста, потому что "сыты по горло"). В этом случае, надеется президент, народ одумается, когда на кону будет ежедневное управление Францией, и, как это было на выборах в Европарламент в большинстве европейских стран, центр устоит.

Если ставка Макрона не сработает и "Национальное объединение" победит, Франция получит нового премьер-министра. У Макрона не будет иного выбора, кроме как назначить на эту должность 28-летнего председателя партии Жордана Барделла. Ее неформальный лидер Ле Пен в премьеры не метит, поскольку сосредоточена на подготовке к президентским выборам.

Барделла уже заявил, что ультраправые "готовы править", и пообещал, среди прочего, ограничить иммиграцию, расправиться с непопулярной пенсионной реформой Макрона и сохранить социальные пособия только для граждан страны.

Но тут есть нюанс. Чтобы реализовать все эти планы, "Национальному объединению" нужно абсолютное большинство в парламенте. Сейчас у них 88 мест, и если прогнозы окажутся верными, после выборов они могут получить до 245 мандатов, не дотянув лишь несколько десятков до абсолютного большинства.

Но Барделла этого недостаточно. Он уже заявил, что согласится возглавить правительство только в том случае, если его партия получит абсолютное большинство, поскольку не хочет увязнуть в поисках партнеров для проведения в жизнь любого решения.

"Я не хочу быть ни бессильным, ни помощником президента, — сказал политик в интервью Le Parisien. — Я говорю народу Франции: чтобы управлять страной, чтобы изменить повседневную жизнь французов, чтобы испытать нас, нам нужно абсолютное большинство".

Получит ли его "Национальное объединение", большой вопрос, но, кажется, уже всем очевидно, что у партии Макрона его точно не будет. Причем смертельный удар по его амбициям нанесут не ультраправые, а, как это ни удивительно, левые.

Французские левые настолько расколоты, что даже представить их стоящими рядом и выступающими единым фронтом сложно. Они расходятся чуть ли не по любому вопросу — от ядерной энергетики, членства в ЕС и НАТО до войн в Украине и Газе. Вдобавок левые лидеры не ладят друг с другом и нередко публично ссорятся.

Однако после объявления Макроном досрочных выборов левые партии стремительно заключили "брак по расчету", чтобы помешать победе ультраправых. Четыре основные левые силы: "зеленые", социалисты во главе с Рафаэлем Глюксманном, коммунисты и ультралевая партия поклонника Путина Жан-Люка Меланшона "Непокоренная Франция" — решили выступать на выборах под одним флагом, создав "Новый народный фронт".

Раздоры между ними при этом продолжаются — Глюксманн уже заявил, что не хочет видеть премьер-министром Меланшона, если вдруг они выиграют.

Но какими бы ни были отношения внутри этого разношерстного левого альянса, сам факт, что он возник, стал очень плохой новостью для Макрона. И не потому, что единственное, что их по-настоящему объединяет — это острая неприязнь к нему и его политике (они уже пообещали, как и ультраправые, отменить с таким трудом проведенную Макроном пенсионную реформу).

А потому, что левые, выдвинув единого кандидата в каждом округе, получили возможность прорваться во второй тур. Если левый альянс пройдет во второй тур, Макрон уже не сможет рассчитывать на столь выгодное ему "тактическое голосование" за его партию сторонников левых сил.

Президент и его соратники не теряют надежды и не прекращают нападки как на левых, так и на ультраправых, пытаясь отвратить избирателей от голосования за "крайности" и представляя свою партию как единственный разумный выбор.

Макрон даже намекнул на возможность "гражданской войны" во Франции в случае прихода к власти как крайне правых, так и крайне левых. Министр внутренних дел Жеральд Дарманен заявил, что власти исходят из того, что вечером 30 июня и 7 июля, в дни голосования, могут произойти протесты, которые могут вылиться в насилие.

Критики Макрона упрекают его в том, что, припертый к стенке, он решил сыграть на чувстве страха, что в демократической стране неприемлемо.

В любом случае пока его тактика работает не очень хорошо. Корреспондент "Би-би-си" Хью Скофилд съездил в Амьен, родной город Макрона и его супруги Брижит, где с трудом смог отыскать среди своих собеседников единственного человека, который собирается голосовать за президентскую партию. Больше ни у кого добрых слов в адрес знаменитого земляка не нашлось.

В Амьене большинство избирателей собираются голосовать за партию Ле Пен, причем не из симпатий к ультраправым, а просто потому, что хуже, чем при Макроне, по их словам, быть уже не может. А одиозное прошлое, связанное с основателем партии Жан-Мари Ле Пеном, здесь никого не смущает.

"С тех пор как выбрали Макрона, все покатилось под откос, — говорит 36-летний доставщик красок Кристофер. — Все устали. Нам нужно попробовать что-то новое. Макрон много обещал, но не сдержал своих обещаний. Поэтому я пытаюсь верить в "Национальное объединение". Я поддержу любого, кто искренне помогает рабочим людям".

""Национальное объединение" постоянно называют фашистским, расистским, гомофобным и так далее. Может быть, когда-то так и было. Откуда мне знать? Сегодня это такая же партия, как и любая другая", — размышляет 37-летняя уборщица Орели.

А 36-летняя госслужащая Ноэми, всегда голосовавшая за левых, считает, что "сегодня крайне левые более опасны, чем крайне правые". "Барделла думает о французах. А левые — они думают в первую очередь об иностранцах, — говорит она. — В прошлом да, все, что было связано со старым "Национальным фронтом" [до переименования в "Национальное объединение"], было немного пугающим. Они были расистами, и все такое. Но они изменились. Марин Ле Пен — это не Жан-Мари Ле Пен. Нужно прекратить все эти разговоры о том, что "Национальное объединение" равно фашизму. Сегодня "Непокоренная Франция" [Жан-Люка Меланшона] более расистская и фашистская".

Макрон уже заявил, что кто бы ни победил на выборах, он не уйдет в отставку. Это значит, что Франции предстоят три года политического "сожительства". Во французской политике так называют ситуацию, когда президент и премьер-министр представляют разные политические партии.

В этом случае внутренняя политика находится в руках премьера и правительства, а внешняя и оборонная — под контролем президента, но разделение власти во внешней политике прописано не четко. Это может стать проблемой для позиции Франции в отношении войны в Украине или политики ЕС.

В послевоенной истории Франции такие периоды "сожительства" уже бывали.

В 1986 году президент-социалист Франсуа Миттеран после парламентских выборов был вынужден назначить премьер-министром голлиста Жака Ширака.

В свою очередь Ширак оказался в такой же ситуации в 1997-м, когда был президентом. Он хотел заручиться большинством в парламенте, для чего распустил его и объявил досрочные выборы, однако они дали обратный эффект. На них победили оппозиционные социалисты, и Ширак был вынужден назначить премьер-министром их лидера Лионеля Жоспена и в течение пяти лет с ним "сожительствовать".

Звучит знакомо, правда? Макрон, наверное, знает, что делает, но от ощущения политического déjà vu почему-то отделаться трудно.