От Кобзона до Курлаевых: как попасть в латвийский "черный список"  (85)

Кобзон, Газманов, Охлобыстин, Пореченков, Лужков, Симонов, Чернин, Филлипс, Кураев, а теперь и журналисты Курлаевы — это лишь публично известная часть латвийского "реестера невъездных". На самом деле актуальный перечень насчитывает более 5 000 фамилий (и он очень даже регулярно обновляется). Причины попадания в него самые разные — от банального нарушения миграционных правил вроде просроченной визы до подозрений в пособничестве терроризму.

Наибольший интерес у СМИ, естественно, вызывают те, кому запрещен въезд по политическим мотивам. В контексте ситуации вокруг Крыма Латвия закрыла свои границы десяткам иностранных граждан. Сначала это были только россияне и украинцы, попавшие под программу евросоюзных санкций (бывший президент Украины Виктор Янукович, экс-глава МВД Украины Виталий Захарченко, экс-премьер Николай Азаров и его сын Алексей и т.д.).

Однако с июля 2014 года по решению министра иностранных дел Эдгара Ринкевича в "черные списки" стали вносить и деятелей культуры. В первый эшелон попали Иосиф Кобзон, Олег Газманов и Алла Перфилова (Валерия). В октябре того же года к ним присоединились Иван Охлобыстин и Михаил Пореченков.

Свое решение МИД объяснил тем, что артисты активно поддерживают российскую политику аннексии Крыма. Охлобыстину дополнительно вменили разжигание этнической розни и агрессивную риторику в отношении секс-меньшинств (в контексте событий прошлой недели этот аргумент приобретает новое звучание).

До начала российско-украинского конфликта в немилость МИДа чаще всего попадали историки и публицисты. Так, в 2012 году Эдгар Ринкевич объявил персонами нон-грата двух скандальных российских историков Александра Дюкова и Владимира Симиндея и двух бывших сотрудников прокремлевского информационного агентства Regnum Модеста Колерова и Игоря Павловского.

Теперь же "страдают" и граждане стран ЕС, например, подданный Великобритании Грэм Филлипс. Всего граждан других стран ЕС в латвийских "черных списках" совершенно точно более десятка человек, а это весьма показательно, поскольку поместить "своих" (в контексте ЕС) в эти списки довольно сложно с юридической точки зрения.

Латвийский Закон об иммиграции позволяет запрещать въезд при самых разных обстоятельствах — например, если иностранец создает угрозу государственной безопасности или имеет судимость за совершенное на территории Латвии серьезное преступление.

Решения о пополнении "черного списка" уполномочены принимать сразу несколько человек — министры внутренних и иностранных дел, а также в отдельных случаях директор Консульского департамента МИДа, начальник Управления по делам гражданства и миграции и начальник Пограничной охраны.

Срок действия запрета зависит от основания. Министры могут включать иностранцев в "черные списки" на неопределенное время (но каждые три года списки надо пересматривать), остальные должностные лица — на срок от 30 дней до трех лет.

"В международном праве очень мало общих стандартов в отношении ограничений на въезд, — комментировал несколько лет назад юрист фракции "Зеленых" в Европарламенте Алексей Димитров. — Каждое государство вправе самостоятельно решать, кому из иностранцев отказать в пребывании на своей территории. Но при этом, безусловно, должны соблюдаться основные принципы защиты прав человека, например, без веских причин нельзя запретить иностранцу жить со своей семьей".

Еще одно ограничение накладывает участие в Евросоюзе — объявить невъездным гражданина другой страны ЕС можно только в исключительных случаях. Государство также не может ни при каких обстоятельствах запретить въезд в свою страну собственным гражданам. А вот наличие имущества или вида на жительство не являются для иностранца гарантией неприкосновенности. Олег Газманов, не доехавший в Юрмалу на "Новую волну", из-за чего фестиваль ушел из страны, на тот момент вместе с супругой владел в Латвии недвижимостью и имел действующий вид на жительство.

Добиться исключения из позорного регистра достаточно сложно. Процедура зависит от того, кто принял решение о внесении в "черный список". Указ министра внутренних дел можно обжаловать в Верховном суде (за исключением случаев, когда основанием для решения стала информация разведки или контрразведки, — тогда обжаловать нужно уже у Генерального прокурора). Решения других должностных лиц обжалуются в административном суде. А вот постановление министра иностранных дел обжалованию вовсе не подлежит. Единственный возможный путь в этом случае — попытаться оспорить законность применения статуса "персоны нон-грата", наделять которым может только МИД.

Согласно Венским конвенциям о дипломатических и консульских сношениях, понятие "нон-грата" распространяется на членов дипломатического и консульского персонала. Латвийский МИД, как известно, в "персоны нон-грата" нередко записывает и представителей других профессий. "Является ли определение в латвийском Законе об иммиграции более широким — вопрос открытый. Его мог бы прояснить Конституционный суд", — заявил Алексей Димитров.

Стоит отметить, что до 2004 года решения главы МВД тоже не могли быть обжалованы. Конституционный суд признал такой порядок нарушением права на справедливый суд, и схема была изменена. Одним из первых новой возможностью воспользовался гражданин России Александр Казаков. "Казакова внесли в "черный список" и выдворили из Латвии за участие в протестах против школьной реформы в 2004 году, — рассказывает Димитров. — В 2006 году Сенат Верховного суда отменил решение о включении Казакова в "черный список". Но государство по-прежнему не хотело видеть россиянина на территории Латвии, и поэтому его провозгласили "персоной нон-грата", что не допускает возможности обжалования".

Среди других попыток отсудить свое право на въезд в Латвию широкий резонанс получил случай ныне покойного Платона Еленина (Бориса Березовского). Сенат рассматривал это дело в 2006 году, но признал, что внесение российского олигарха в "черный список" было законным.

Свое право въезжать на территорию Латвии в Конституционном суде попробовал было и Иосиф Кобзон (причем дважды), но безуспешно, Латвия видеть его не захотела. Не захотел и ЕС — Кобзон попал в общий санкционный список ЕС. Попасть в ЕС он в итоге смог лишь по весьма уважительной причине — прибыв на лечение от смертельно опасной болезни.

Чем чреваты злоупотребления "черными списками"? Внутренних политических рисков мало — как правило, иностранцев, особенно подозрительных, не любят нигде. Например, решение по Казакову было очень популярным в латвийском обществе, и суду даже пришлось оправдываться за его отмену.

Юридические риски есть, но национальные суды не так уж часто отменяют решения о включении в "черный список", а до международных судов могут дойти только те дела, где затрагиваются права человека, и в этом смысле у иностранца меньше шансов на победу.

Главные риски — внешнеполитические: можно испортить отношения с государством, гражданином которого является невъездная персона. На практике это обычно превращается в симметричный "обмен пленными". В отместку за Газманова, Кобзона и Валерию в российский перечень невъездных угодили директор Бюро защиты Сатверсме Янис Майзитис, депутат Сейма Андрей Юдин ("Единство") и известный латвийский режиссер Алвис Херманис. В 2015 году компанию им составили Инесе Вайдере, Роберт Зиле, Артис Пабрикс, Сандра Калниете и Солвита Аболтиня, но это был российский ответ не на латвийские шаги, а на европейские санкционные "черные списки".

Нельзя забывать и про экономический фактор. Если включение иностранцев в "черный список" приобретет массовый характер (а МИД Латвии обещает продолжать его расширение), то такая непредсказуемая политика, конечно, может отпугнуть часть инвесторов.

Когда закончится война "черных списков", прогнозировать сложно. По словам Димитрова, Евросоюз не будет вмешиваться в ситуацию, пока латвийские запреты ограничиваются территорией Латвии или имеют точечный характер. Но внутри страны интересный юридический прецедент может возникнуть в момент, когда чьи-то адвокаты захотят оспорить невозможность обжалования в Конституционном суде запрета на въезд своих клиентов или потребуют судебную оценку применимости статуса "персоны нон-грата" вне дипломатического контекста.

"Ситуация с невозможностью обжалования плоха тем, что действия исполнительной власти не контролируется судебной властью, а это негативно для общества в целом", — отмечает Алексей Димитров.