Травмируется русскоязычная часть населения. Итоги 2023 года: красная тряпка, голый король и грустные рейтинги  (6)

Политика меняет жизнь каждого из нас, но можем ли мы изменить политику? В подкасте Дануты Дембовской "Стакан наполовину" речь пойдет о пессимистических или оптимистических сценариях для страны, механизмах и закулисных секретах политики в Латвии.

Завершается второй год российского вторжения в Украину, который кардинально изменил жизнь и радикализировал настроения в Латвии. Разломы идут как по национальному социальному вопросам, так и по приверженности к традиционным ценностям.

Во внутренней политике страны долго игравший дуэт Левитса-Кариньша сменился на Ринкевича-Силиню. Впервые за 12 лет Нацобъединение оказалось в оппозиции, а "Прогрессивные" — в правительстве. В Риге — новый градоначальник, а в Резекне отстранен от должности мэр, который просидел в кресле 14 лет. Главный приоритет — безопасность, который нередко превращают в инструмент борьбы за власть.

"Очень важное событие — выборы нового президента. Мягко говоря, господин Левитс был не очень убедителен на этом посту, — считает Юрис Розенвалдс. — Думаю, избрание господина Ринкевича — хорошая новость. Он очень активен. У него получается общаться с избирателями и регионами, что не получалось у г-на Левитса — было ощущение, что он палку проглотил. Мне кажется, что Ринкевич проблемы понимает и чувствует. Пока мы на правильном пути — надеюсь, так оно и будет все время".

Кактиньш обращает внимание, что отношения между партиями построены на постоянном взаимном конфликте. Одно время конфликты крутились вокруг стержня Стамбульской конвенции и традиционных ценностей. Сейчас стоит ждать либо "второго сезона" на ту же тему (чтобы вернуться во власть, национальные партии будут пытаться отменить все "ужасы"), либо политики будут вынуждены достать новые темы для конфликта.

Кактиньш считает, что этническая парадигма сменяется, но крайне медленно. История со Стамбульской конвенцией показывает, что идеологические проблемы становятся важнее этнических. "Подвижки есть — они неизбежны из-за смены поколений и смешанных браков. И я считаю, что это хорошо, это уже прогресс, — рассуждает социолог. — Мы уже дебатируем об идеях, а не только о том, какая у кого кровь. А это значит, что мы уже не первобытное общество, а медленно и болезненно эволюционируем на следующий уровень. Хоть конфликт и сохраняется. Национальная — все еще самая болезненная тема, а война ее обострила".

Розенвалдс призывает не торопиться с выводами: "Пока этнический фактор не исчезает, а переплетается с идеологией. Партии не прекращают эксплуатировать проверенный прием. Скажем, госпожа Ланга со всеми своими лозунгами — впереди списка Новой консервативной партии на выборах в Европарламент".

Кактиньш поддерживает тему: "Есть активисты, их не очень много. Мы стараемся измерять "температуру" — эти люди не представляют большинство общества и даже большую часть латышскоговорящих. Но при определенных обстоятельствах они становятся настолько заметны, что их мнение кажется мнением большинства. Они обретают довольно большое влияние на решения политиков… Это неестественная ситуация. Раньше или позже маятник должен более-менее вернуться туда, где ему место. Похоже, пыл немножко остывает — мы возвращаемся к какой-то нормальности".

Эксперты поясняют, что сегодня мы до сих пор пожинаем "откат маятника" травматического опыта русификации Латвии. "Теперь травмируется русскоязычная часть населения. И эти травмы тоже останутся на десятилетия, — предполагает Кактиньш. — И они тоже будут ждать, когда поменяются какие-то внешние обстоятельства, чтобы этот маятник двигать в обратную сторону… Нужно ли нам это? Но остановить все можно лишь одним способом: ты осознаешь, что на самом деле происходит, и перестаешь травмировать некую часть населения".

Эксперты пока не видят предпосылок к тому, что в ближайшее время фокус национализма начнет размываться на более широкий круг некоренного населения — эмигрантов из разных стран. Открывать шлюзы для иммиграции латвийские политики явно не собираются, ведь исследования показывают, что этого не хотят ни латыши, ни русские. И все же число иммигрантов будет расти — рабочей силы не хватает.

Розенвалдс обращает внимание, что попытки решить "кавалерийскими атаками накопившиеся за 30 лет проблемы" ни к чему хорошему не приводят. В качестве примера он приводит "непродуманные решения по российским гражданам". "Сама идея, что за 9 месяцев все сдадут (экзамен по языку), с самого начала была глупостью, — считает профессор. — Если ты решаешь что-то делать, сперва подумай, как это будет происходить. Чтобы не получилось, как с господином Кучинским, который голосовал за поправки, а когда стал министром внутренних дел — начал чесать затылок, как это сделать? Я говорю не про идею, а про исполнение. Сразу было ясно, что это — трудновыполнимое требование".

Уходящий год запомнился противостоянием государства и бизнеса. В том числе громкой историей с банками, которые государство законодательно призвало к социальной ответственности. А теперь готово создать свой банк на базе Altum.

"Это не новая ситуация, — считает Кактиньш. — Противостояние политики и бизнеса продолжается уже десятилетиями. И ситуация становится все более критической. С одной стороны, мы имеем политическую элиту, а с другой стороны — бизнесэлиту, представленную социальными партнерами — Конфедерацией работодателей и Латвийской торгово-промышленной палатой. Представители бизнеса давно говорят: оужас, нас не слышат и не хотят слышать. Нас спрашивают лишь для галочки… Нужды бизнеса в очень большой мере попросту не учитываются при принятии политических решений".

Розенвалдс солидарен с Кактиньшем в отношении того, что политики обязаны слушать представителей местного бизнеса. При этом, по его мнению, банки (а местных среди них нет) все же нуждаются в некотором прищучивании. Пусть и не административными методами. Нельзя забывать, как в свое время на лобби шведских банков обожглись многие жители Латвии.

В условиях военных угроз государство становится все более директивным. В частности, оно все чаще вмешивается в дела самоуправлений и их избранного жителями руководства.

"В усилении влияния государства на руководителей самоуправления, есть объективная логика. Это связано с гражданской обороной. В частности, это показал опыт Украины, — считает Розенвалдс. — Мне кажется, тут проблема в другом. Политика отчуждается не только от бизнеса, но и, в какой-то степени, от обычного избирателя. Например, с обществом никак не проговаривается механизм получения или неполучения допуска к гостайне. Я не требую, чтобы представитель службы безопасности рассказывал мне все нюансы, но должна быть некая ясность в принятие решений. А не просто отказали — можешь идти в суд".

Розенвалдс также приводит в пример провальную коммуникацию по поводу полетов Кариньша на частных бортах. "Если бы канцелярия заранее говорила: да, есть такая статья, это необходимо потому-то — все было бы по-другому… А когда тебе через три года сообщают, что за полтора миллиона Кариньш с женой чуть ли не на Сейшелы летает за госсчет… Это шок. И в этом я вижу неспособность нашей элиты простыми словами разъяснять простым людям, что происходит, и получать отклик".

Заметил ли народ Латвии смену власти и стал ли больше доверять политикам?

"Судя по нашим измерениям, я не сказал бы, чтобы отношение к власти сильно поменялось. Да, новый президент имеет гораздо более высокие личные рейтинги, чем Левитс, который был там самым нелюбимым президентом Латвии. — сообщает Кактиньш. — Но по большому счету, общественное мнение особо не поменялось. Чем закончило правительство Кариньша, тем, примерно, и начало правительство Силини. И это довольно грустные показатели. Это наша обычная латвийская ситуация".